— Кажется, эти уроды разделились! — озвучил мое опасение Дарен.

Мы объехали добрую половину стены. Я задыхалась. В груди словно надули шарик и наполнили кипятком. Впереди послышался топот и тяжелое дыхание. Они вот-вот сомкнут цепь. О, Калла, только не это! Внезапно в стене образовался просвет.

— Сюда! Заворачивайте сюда! Скорей!

Я резко развернула Смирную, врезавшись в Дарена и едва не выбив его из седла. Сама не помню как влетела в крошечный проем вместе с лошадью, и умудрилась не свернуть себе шею. Массивная дверь громыхнула, щелкнул засов… и не один.

Голос принадлежал сгорбленному старику в длинной робе, подпоясанной цепью.

— Рад что представилась возможность встретиться, Верелеена, — сказал старик. Голос не соответствовал его возрасту. Скорее он мог бы принадлежать средних лет мужчине: раскатистый, чистый, незамутненный хрипами и одышкой — обычными приметами старости.

— Вы знакомы? — Дарен нетерпеливо поравнялся со мной, одним видом намекая, что для разговоров не время.

— Мы не знакомы… — ответила я старику.

На спекшемся яблоке лица черным светом горели ясные живые глаза, как омуты для доверчивых путников.

Несмотря на старческую сгорбленность, старик держался с аристократическим достоинством.

— Я наслышан о тебе, — он смотрел только на меня, — но на встречу не рассчитывал, тем более в таких обстоятельствах.

Он развернулся и похромал к узкой отвесной лестнице на крепостной стене. Только сейчас я заметила: у него на цепи болтался мешок с длинными болтами, раза в два больше моих.

Не сговариваясь, мы с Дареном спешились и за ним. Старик, не оборачиваясь, взбирался по неудобной лестнице вверх, на стену.

— И что, Вы тут в одиночестве живете? — Дарен лез впереди меня, норовя заехать мне пяткой в нос.

— С недавних пор у меня гости. Правда, боятся они, поэтому отказываются выходить.

Между бойниц был приделан огромный арбалет. Минусом таких арбалетов являлось то, что двигался он в основном вертикально и лишь слегка по горизонту.

— Чувствуете? — он отвлекся от прилаживания стрелы и повел носом, словно пытался унюхать очень тонкий аромат.

— Что именно? — Дарен оглянулся вокруг и многозначительно посмотрел на меня.

— Верелеена, разве ты не ощущаешь границы?

— Границу чего?

— Нет? — в голосе прозвучало разочарование, — Прислушайся, ты почувствуешь.

Под стеной возились твари. В остальном было тихо. Слишком тихо. Можно было сказать, что воцарилась просто мертвая тишина. Такая тишина бывает перед бурей, либо перед рассветом, когда у природы самый крепкий сон. Обычное явление природы, ничего особенного. Старик не стал бы заострять на нем внимание. Только если…

По замку было разлито напряженное ожидание свободы. Рассвет здесь для кого-то играл роль тюремщика. Силы ночи, силы тьмы, своеволия и хаоса отступают — воцаряется свет, порядок.

— Сейчас Эндимион взойдет, — я посмотрела на черноту вокруг.

У старика расширились глаза. Он ждал продолжения. Я молчала, осматривая горизонт.

Старый Эндимион восходит первым, через триста восемь минут — Молодой Акидон.

Твари недовольно заурчали.

— Если мы хотим прикончить их, то не будем медлить. Или рассвет будем встречать?

Одно неуловимое движение планеты и чернота сменилась серым утром.

При свете дня твари смотрелись еще более дико. Шкура была словно склеена из заплесневелых, местами в струпьях, тряпок кожи с жуткими участками скукожившегося меха. Я зарядила арбалет и прицелилась. Вместо глаз на меня глядели две крошечные дырочки, стянутые по краям гладкой кожей. Руки задрожали. Быстрый выдох и стреляю. Сбоку просвистела стрела и угодила точно в голову твари. Я дернулась окаменевшим от перенапряжения телом и вышла из ступора, в котором пребывала. Тварь взвизгнула и замерла, распластавшись в полевых цветах. Остальные твари сбились в кучу, и словно после краткого совещания, дали деру.

— Возьми, — я пихнула Дарену в руки арбалет. Он без вопросов схватил оружие. Убивать, защищая свою жизнь, я еще могу, мне приходится. Срабатывает инстинкт самосохранения. Но стрелять вот так, в беззащитную тварь, которую изъяли из привычного ореола обитания и пропитания и бросили в мой мир, пока не научилась.

Стрела сорвалась с пружины и угодила в затылок гибрида, петлявшего среди высокой травы. Дарен зарядил снова арбалет. "Лоскутники" мчались к топи.

— Нет. Далеко, — сказал Дарен и опустил арбалет к ногам.

— Думаю, не стоит здесь задерживаться, — сказал старик.

Дарен присел.

— Ты как? В порядке? — Он хотел дотронуться до меня — его рука зависла над моей спиной — но передумал.

Я посмотрела ему в лицо. Но увидела там совсем не то, что ожидала — в нем ясно читалось сочувствие и… облегчение. Неужели проявление человечности, которую многие сочтут за слабость, достаточный повод меня пожалеть? На короткий миг в его взгляде скользнул интерес, потеснив привычную неприязнь, отстраненность и подозрительность.

— Все нормально.

Я встала с корточек и заметила нечто странное. Окна замка были забиты с внутренней стороны досками, кое-где полностью заложены кирпичом.

— Надо поторопиться, — старик озвучил общую для всех мысль.

Мы схватили лошадей под уздцы и пошли к замку. Конечно, можно было запрыгнуть в седло и преодолеть путь гораздо быстрее. Только запрыгнуть было еще труднее, после часов непрерывной скачки.

Преодолев половину пути, я натолкнулась на неправдоподобно густой воздух и застыла в нем. Сердце дернулось, а потом забилось быстрее обычного. Духота проглотила меня, пробуя на вкус влажным шершавым языком. Я пересекла невидимую границу, которая пыталась оттолкнуть меня, выбросить наружу. Движения казались медленными, как под водой. Я оглянулась на Дарена. Его лицо взмокло и покраснело — он был в состоянии близком к удушению и двигался так же медленно, как и я.

Хозяин замка спешно хромал в нашу сторону. Когда он пересек границу, то я смогла не только дышать, но оказывается, и вновь слышать. Мощные приближающие хлопки, раздражающие крики, ржание перепуганных лошадей и голос старика — звуки ворвались в мое сознание с бешеной силой. Я покачнулась. В небе, в ста пятидесяти маховых саженях от меня, летел птеранодон.

Ящер вошел в пике. Видимо, он задался целью, во что бы то ни стало поймать нас. Вряд ли у него это получится. Старик, судя по защитному куполу, подготовился к встрече с нежелательными гостями.

Обменявшись с Дареном взглядами, мы отвели лошадей поближе к траве. Вряд ли им перепадет овса, хотя было бы неплохо накормить усталых животных.

В небе, над нашими головами раздался высокий протяжный крик. Я оглянулась. Ящер повис над пустым двором в защитной прослойке, головой вниз. Купол его не пускал. Защитные силы душили непрошенного гостя и мне совсем не хотелось на это смотреть. И слушать тоже. Однако не буду ханжой: смотреть со стороны все же лучше, чем удирать от кровожадного хищника.

Мы привязали лошадей у коновязи с обрушенной стороны замка. Под защитой купола им ничего не грозит.

Старик не стал нас дожидаться. Дарен дернул ручку на себя. Массивная, оббитая железом дверь с тяжелым вздохом отворилась.

— Помоги мне, — сказал старик и принялся подтаскивать к двери тяжелый каменный засов. Дарен взялся с противоположного конца, и они вместе уложили его на штыри.

Подождав пока глаза привыкнут к темноте, я вошла в гостевую залу замка. Её центр прожигала черная дверь. Она притягивала внимание подобно огню в темноте — была пропитана черной магией. Очерчивая дверь ровным прямоугольником, по стене и на полу, вились крупные виргалейские руны.

— Ну и дверь, — высказал свои подсознательные опасения Дарен.

Гостевая была в таком же запущенном состоянии, как и двор. Окна заколочены досками. Освещение — пыльные лучи дневного света из щелей и догорающие опалки свечей. Из обстановки — длинный обеденный стол, стулья и потертое кресло, стоящее само по себе.