Под охраной молоденького канонира, артиллериста низшего звания, подозрительного ко всем проходящим мимо, стояли пушки. Антирийское огнестрельное оружие, которое Виргана закупает по договору о военном сотрудничестве. Их накрыли парусиной и поставили охранный пост. То ли закончились снаряды, то ли берегут? Ответ помог получить босой мальчуган, подбежавший взглянуть на чудо оружейной мысли. Мальчуган поднял край парусины, чтобы рассмотреть пушку.

Канонир махнул на него рукой:

— А ну, пошел отсюда! Кому сказал, не вертись тут!

— Да я посмотреть только, — ответил мальчишка. — Чего они тут стоят-то? Такое оружие мощное!

— Снаряды кончились! Пошел, пошел! — снизошел до ответа канонир.

Впрочем, ничего удивительного. Может, снаряды и есть, но их берегут. Пока работает купол, эту роскошь император мог себе позволить.

Купол представлял собой мощную смесь огня, магии камней и защиты духов воздуха. Нити-привязи уходили глубоко под землю, сжимая плотность "прослойки" каждые десять секунд. Очень похоже на дыхание, да и сердце у купола тоже имелось — красное, пылающее в самом центре, в недрах земли.

Бабка вполне могла быть знахаркой — потому знать приемчики. Марьян же на днях вышел из-под мамкиной опеки. Белокожий, розовощекий, с прямым бесхитростным взглядом. Он и знать не знает ни про какое колдовство. И если допустить лишь мысль о его причастности к братии магов, Марьян будет бежать отсюда без оглядки — такое складывалось впечатление.

Бабка с Марьяном от природы были невосприимчивы к магии. Присмотревшись, я увидела еще четырех проводников, рассредоточенных вдоль заграждения.

— Как дела? — медсестра, пробегая мимо, наклонилась надо мной.

— Хорошо. Спасибо…

— Выздоравливайте, — кинула медсестра нам обоим и поспешила к раненым.

Дарен отнял руки от лица, осмотрелся больными заспанными глазами.

— Идти можешь?

— А ты? — спросила я.

— Нужно убираться от…

Договорить Дарен не успел. Появился тот самый крикун и сел рядом.

— Оправились, голубчики? — и кинул взгляд на мои плечи, накрытые какой-то тряпкой.

Дарен пожал плечами, осматривая заваленные лавки раненных. Над головами громыхнуло, точно тучи сошлись, оборвался высокий крик — в голубом безоблачном небе завис птицеглот.

— Еще один змей, — прокомментировал крикун, как оказалось в звании подполковника. — Потом они падают, когда подохнут.

Место возможного падения начали расчищать от лавок и палаток.

— Ну, так что? — перешел на тот же напирающий тон подполковник, — Откуда будете? Кто такие?

— Местные мы, — ответил Дарен.

— Ага, понятно. Сейчас все местные, потому как других не пускают. И что? Выкладывай, боец, как на духу!

— Скажи чего надо, — предложил Дарен, кивая мне на сапоги.

Тряпка оказалась сомнительной чистоты. Но выбирать не приходится — пришлось завязать её вокруг плеч. Пока я не достану себе другую одежду, нужно беречь спину от любопытных глаз.

— Женка твоя?

Дарен посмотрел на меня с сомнением.

— А, не важно, — махнул рукой подполковник. — Не хватает нам провожатых, кто через купол провести может. Вы прошли, значит…

Дарен ухмыльнулся находчивости подполковника и достал свернутый приказ императора.

— Все-то ты угадал, командир. Только не тебе одному провожатый нужен.

Подполковник всматривался в бумагу, потом перевел вмиг помрачневший взгляд на меня.

— Так, стало быть?

— Так, — ответила я.

— Ну что ж… — подполковник поднялся. Мы тоже встали, прилаживая оружие. — Идите коли так. Идите, пока не передумал. Я ведь и передумать могу. У меня здесь свое государство и своя власть. Ежели хотите, то…

— Нет, спасибо, командир. Мы спешим.

Заикнувшись о лошади, мы убедились, что здесь действительно отдельное государство, потому как лошадь Дарена изъяли. Взяли плату за вход в столицу, так сказать. Ведь денег-то у нас нет? Мы согласно кивнули. Деньги были — несколько монет, но и те остались в моей седельной сумке.

Покидая полевой госпиталь, я столкнулась с медсестрой. Она была искренне удивлена, что мы уходим. Успел разойтись слух о том, что в лагере появился еще один проводник.

Посмотрев на тряпку, повязанную на плечи, женщина попросила подождать её минуту.

Ждать пришлось дольше. Но ожидание стоило того. Медсестра принесла мне мужской жилет и тонкую светлую рубаху. Чтобы найти вещи столь маленького размера, наверное, женщине пришлось хорошенько покопаться.

— Извините, что так получилось, — женщина попыталась оправдаться сразу за всех.

— Вы не виноваты. Спасибо за одежду!

Я сбросила с себя тряпку, которую тут же подхватила медсестра, и надела мужской жилет. Все произошло быстро, но женщина успела заметить в прорезях рубахи зажившие раны.

Она побледнела, но быстро взяла себя в руки.

— Нам нужна любая помощь. Мы будем рады, если Вы облегчите страдания воинов.

Я не знала, что ждет меня дальше. А она просит о помощи. Что я могла ей сказать?

— Спасибо за помощь.

— Нам пора, — сказал Дарен, ставя жирную точку в обмене любезностями и обещаниями "как только, так сразу".

Он обнял меня за талию и, сжав, повел в город.

Столица обескураживала своей целостностью. Мне кажется, или город миновала участь всего Северного материка? Ни одного разрушенного или мало-мальски пострадавшего здания — кругом размеренный быт и чистота, насколько вообще может быть чисто в порту.

Настороженность и подозрительность — вот какие чувства роились в нас, во мне и в Дарене.

— Что скажешь? — сказал он, и все-таки вложил меч в ножны.

Я пожала плечами.

— Вот и я о том же.

Мужики с рынка, отдыхающие под заплесневелым тентом от жарких лучей Эндимиона и Акидона и от работы заодно, принялись на нас коситься. Один из этой одношерстной компании накинул на голову грязную кепку, подвязал фартук и, подхватив одноколесную тачку, двинулся к нам.

Дорога была одна. Мы подвинулись, чтобы он проехал.

— Чего встали? А ну, отойди, не мешайся под ногами! — прокричал мужик, проходя мимо.

Повозка была до отказа забита молодой картошкой и морковкой. Мы провожали тележку голодными взглядами, пока, грохоча и дребезжа на весь порт, купеческий подручный не скрылся за сараем.

— Дорогу! Дорогу, идиоты!

Мы отодвинулись, хотя места хватало с избытком.

— Тебе что места мало? — крикнул вслед еще одному хамоватому типу Дарен.

Подручные купцов считали себя высшим классом среди крестьян. Многие из них имели откупную грамоту, дарующую им свободу, и почитали себя наравне с ремесленниками, привилегированным классом простонародного общества. Их можно было легко узнать по красным шароварам, белой кепке и заносчивому поведению.

Проводив мужиков недоуменными взглядами, мы отправились в ту же сторону.

Немногочисленные постройки, сарайчики и склады Дарен рассматривал с донельзя удрученным видом. Может, он и знал столицу, но в этом районе был впервые.

Узкая рыночная улочка, ведущая в город, была вплотную засажена сараями, складами и неказистыми одноэтажными домишками. Мощеная гладким булыжником, с непрерывным углом подъема — она казалась вырезанной, то ли из детских воспоминаний, то ли из прочитанной сказки о бедной, но счастливой жизни.

Впереди катилась телега, груженая свежей рыбой. Тягловая лошадь, запряженная телегой, во главе с мужиком, вынырнула сбоку из ответвления улицы. Телега занимала всю, и без того скромную, ширину дороги.

Можно было подсесть на край телеги, облегчить себе путь. Только я всерьез полагала, что сев, уже встать и идти дальше не смогу. А надо.

Дарен похоже придерживался того же мнения. Потому шел, с тупым безразличием передвигая ноги. Несколько часов сна в полузабытьи только растравили наши измученные тела.

Где ушлый торговец мог раздобыть свежую рыбу?

Вопрос я задала вслух. Вызвав улыбку Дарена и недовольство мужика, который заметил нас, услышав вопрос, и принялся оглядываться с подозрением.