— На помощь! Бежим скорее! — воскликнула я.

Мы снова пустились бегом, прибавляя и прибавляя скорость. Вперёд и вперёд. Алиса опять стала ярко-розового цвета. Она держалась за бок. Я знала, что у неё колет в животе, но мы не могли остановиться, иначе нас бы поймали. С трудом пробежали по улице и не осмелились оглянуться назад — а вдруг за нами гонятся? Когда мы завернули за угол, я увидела автобус, на переднем стекле которого было написано «Вокзальный проспект».

— Быстрее! Прыгай, Алиса!

По дороге к станции автобус долго колесил вокруг домов, но было здорово просто плюхнуться на сиденье и перевести дух.

— Не знаю, зачем тебе понадобилось болтать с тупым Печенюгой? Терпеть его не могу! — возмутилась Алиса.

— Печенюга нормальный, хотя и правда нелепо выглядит в своём тесном костюме.

— Он и есть нелепый! Жирдяй! — продолжала Алиса, надув щёки и показывая, какой он толстый.

— Он в этом не виноват.

— А вот и виноват! Целый день только и думает о еде, еде, еде!

— Кстати, не напоминай мне про еду! Умираю от голода! Не надо было убегать, пока не поели барбекю, — пожаловалась я, поглаживая свой урчащий живот.

— Мы купим себе перекусить, как только сойдём с автобуса, — пообещала Алиса. — Когда же наконец мы приедем на станцию?

Мы вскочили и нажали на кнопку, как только автобус свернул на Вокзальный проспект — нам слишком хотелось побыстрее попасть на станцию, но проспект оказался очень длинным. Выйдя из автобуса, в киоске мы купили плитку «Гэлакси», огромный «Марс», пачку соленых чипсов с уксусом и мороженое «Корнетто» . Алиса выбрала пакет бело-розового зефира. По-моему, она его купила, потому что он красиво выглядел. Съела пару зефирин, и мне пришлось ей помогать.

— Если не будешь за собой следить, растолстеешь, как Печенюга, — предостерегла Алиса.

— Чем бедняга тебе не угодил? — спросила я, делая себе необыкновенный зефирно-шоколадный сандвич. — Может, и хорошо, если я немного поправлюсь. Мне нужно совсем измениться, особенно теперь, когда мы в бегах. Если бы я росла вверх, а не вширь, то куда-нибудь бы устроилась и заработала нам немного денег.

Я видела, как мальчишки подрабатывают на рынках — бегают, приносят и разбирают продукты. Я бы и сама прекрасно с этим справилась!

— Проще простого! — воскликнула я, схватив Алису за руку.

— Ты вся липкая! — поморщилась подруга, но ответила на рукопожатие. — Ладно, если найдёшь работу, буду ходить по магазинам, варить обед и вести хозяйство. Я умею готовить: могу поджарить тосты, сварить яйца… Знаю, что делать с консервами, например с тушёной фасолью…

— Обожаю тушёную фасоль! — облизнулась я и подумала про наше будущее. О каком хозяйстве мы говорим?

Алиса тоже задумалась:

— Где мы будем жить, Джемма? — очень тихо спросила она.

Похоже, подруга приготовилась разреветься.

— Вот увидишь — все будет нормально! — твёрдо сказала я.

Терпеть не могу, когда Алиса плачет, хотя у неё это почти вошло в привычку.

— В Лондоне полно заброшенных домов. Мы обязательно что-нибудь себе найдём. Залезу в окно… Ты же знаешь, у меня это великолепно получается! Уберёмся, превратим наше жилище в уютное гнёздышко. Помнишь, как в детстве мы строили домики из картонных коробок в саду?

— Да! Правильно! Помню… — закивала Алиса, хотя по щекам у неё катились слёзы.

Обе знали, что ничего тут правильного нет! Мы уже не пятилетние девчонки, которые играют с детскими пластмассовыми сервизами, плюшевыми мишками и куклами Барби. Две подружки пустились в бега взаправду и понятия не имеют, где будут жить в Лондоне. В голове роились страшные предсказания Печенюги.

— Ну погоди, Лондон! Скоро приедем! — сказала я, завидев вдалеке станцию.

Взявшись за руки, мы гордо и смело зашагали, улыбаясь и подбадривая друг друга. Слёзы продолжали катиться по щекам Алисы, но мы притворились, что их не замечаем. Вошли в здание вокзала и направились к кассе.

— Пожалуйста, два детских билета до Лондона, — уверенным тоном попросила я.

Последние пять минут я только и делала, что репетировала про себя эту фразу.

— С кем вы, девочки? — спросил кассир.

И к этому вопросу я была готова:

— Мы с папой. Он пошёл в киоск за газетой.

Кассир сверлил меня глазами-бусинами:

— А билет ему будете покупать?

— Папе он не нужен — у него сезонка, — соврала я.

Алиса с восторгом на меня посмотрела. Кажется, удалось убедить дядю!

— Только туда или туда и обратно? — спросил он.

— До Лондона, — вступила в разговор Алиса. — Мы не собираемся возвращаться.

— Пятнадцать фунтов, дорогуша, — сказал дядя.

Казалось, меня пятнадцать раз ударили кулаком в живот.

— Пятнадцать фунтов?!

— Это за двоих, — уточнил кассир.

Грабёж, да и только! Алиса стала рыться в кармане. Нашла аккуратно сложенные пять фунтов, потом выкопала пять позолоченных монеток по фунту… Потом ещё одну … И ещё… Две по пятьдесят пенсов… Вытащила оставшуюся мелочь… Кассир наблюдал за ней, пощёлкивая языком.

В животе крутилось и вертелось кисло-сладкое месиво из шоколада, чипсов и зефира. Если бы не моя прожорливость, нам бы хватило сполна! Стыда не оберёшься!

— Двадцать пенсов, пять пенсов, один, два, три, четыре, пять, шесть и две кучки по два пенса. Вот! — обрадовалась Алиса. — Набрала! Пятнадцать фунтов!

Она насыпала горку мелочи на маленький вращающийся подносик. Потратив уйму времени, кассир два раза пересчитал и перепроверил сумму. Потом наконец выдал нам билеты.

Мы быстро их схватили, пока он не передумал, и бросились бежать к платформе по пустому подземному переходу, в котором эхом отдавались наши шаги. Я издала боевой клич. Его поддержал целый хор диких голосов, будто вопила не одна Джемма, а целых пятьдесят.

— Тс-с… — прошипела Алиса.

Её упрек повторило пятьдесят тоненьких голосков.

Мы расхохотались, и громкий смех сопровождал нас на всём пути, пока мы неслись по тоннелю.

— Мы молодцы! — воскликнула я, крепко обняв Алису на платформе.

Из расписания мы узнали, что поезд на Лондон уходит через две минуты.