Она медленно обернулась к открывающейся двери. Роджер постоял немного, глядя на нее, потом вошел и закрыл дверь.

– Почему вы здесь?

– Вы хотели меня видеть, – ответила она, – и я подумала, лучше сразу обо всем договориться, и поскорее. Я приехала верхом, на нашей Эбони. Но вы должны знать с самого начала, что я...

– Сядьте, – резко оборвал ее Роджер, потом смягчил тон, – лучше поговорить сидя. Это насчет завещания.

– Да, – ее тон тоже был резким, – но я предпочитаю говорить стоя.

Он пожал плечами.

– Как хотите. Так вот, по поводу Оулесвика...

– По этому поводу все было сказано вчера, в вашем прекрасном доме. Ясно, прямо и начистоту. Ферма моя, и я не отдам ее никому. Потом она перейдет к моему сыну, Солу. Я буду работать, а он, когда вырастет, продолжит мое дело.

С трудом сдерживая гнев, Роджер вздохнул и покачал головой.

– Послушайте, Леона...

– Миссис Дарк...

– Очень хорошо, раз уж вы гордитесь этим именем. Может, мне называть вас мадам? – Его губы искривила усмешка.

Она не обратила внимания на сарказм.

– Почему бы и нет, мистер Куртни?

– Владелица собственности, а?

– Вот именно.

Возникла пауза, Роджер с трудом оторвал взгляд от ее немигающего ответного взора, явно выражающего осуждение. Почему она никак не может забыть проклятое прошлое? Зачем будит память о том единственном, происшедшем много лет назад случае? А ведь будит, будит каждым изгибом своего тела, кошачьей грацией и вибрирующим хрипловатым голосом. Она ничего для него не значит и никогда не значила, за исключением внезапно возникшей потребности удовлетворить сексуальный голод. И в то же время одно ее присутствие каким-то неуловимым образом влияет на его мысли. Роджер почувствовал смятение, вспомнив мальчика, ее сына. Невозможно представить, что, поселившись на ферме, так близко от Фернгейта, они будут непрестанно попадаться ему на пути – в поле, на болоте или на тропе. Она не сможет нанести урон его репутации сквайра, но случайное слово – и начнутся сплетни. И потом, неужели рудник должен остаться в запустении из-за того, что такое упрямое создание без рода и племени, каким является Леона Дарк, хочет ему препятствовать?

Он попробовал смягчить тактику, предложив сделку, причем назвал сумму гораздо больше той, которую собирался предложить сначала. Леона слушала молча, пока он не произнес:

– Вы понимаете, что мое предложение более чем великодушно. Вы можете найти прекрасное применение этим деньгам – уехать куда-нибудь, приобрести коттедж и устроить своего... сына к кому-нибудь в ученики, например, в торговлю или в другое место. Подумайте, Леона, – имя вырвалось у него нечаянно, – будьте благоразумны. Лучше для нас обоих не встречаться.

И тут она рассмеялась.

– Конечно! Потому что мы не знаем наверняка, чьим сыном является Сол, верно?

Кровь отхлынула от лица Роджера.

– Возможно, вы и не знаете, но это ваше дело. Если вы думаете о его будущем, то примете мое предложение и уедете из этих мест.

– О нет! Я же сказала, что остаюсь. Скоро вернется из Африки Дюк – брат Сарна. Он хорошо разбирается в рудничном деле и, когда увидит «Веал Фэнси», думаю, возобновит там работу. Так что вы ничего не можете сделать. Ничего!

Роджер сделал шаг по направлению к ней, ненавидя ее в этот момент от всей души.

– Вы добивались этого! – взорвался он, забывая намерение оставаться спокойным. – Все эти дни, когда мой дядя болел, вы суетились вокруг, подлизывались к старику. Вы заставили его подписать этот пункт, но любой честный судья будет на моей стороне.

На губах Леоны мелькнула странная усмешка.

– Не думаю. Особенно если я расскажу всю правду. Я любила сэра Джонатана, бедного больного старика. И заботилась о нем.

– Не обманывайте себя. – Роджер выдавил презрительный смешок. – Советую вам хорошенько подумать.

Она не ответила, молча повернулась и направилась к двери. Потом бросила на прощание:

– Не провожайте. Я сама найду дорогу – во всем.

Он слышал, как за ней захлопнулась дверь, потом вторая, дальняя, и наконец шаги Леоны затихли на улице.

Роджер ослабил шейный платок, задыхаясь от возмущения и гнева. Будь она проклята и прокляты такие, как она! – думал он.

Хитрая шлюха! Но он все равно выиграет, употребив все свое влияние. Роджера охватило неприятное чувство, когда он услышал, что Дюк возвращается в Корнуолл. Он помнил, что мать Дюка собиралась женить его на Леоне много лет назад, но Дюк тогда уехал в Африку за золотом и не вернулся к назначенному сроку. Потом Леона забеременела и была выдана за Сарна или сама за него вышла после того, как он, Роджер Куртни, отрекся от нее. Теперь, когда начались волнения буров, Дюк решил, вероятно, что в Англии ему будет лучше. Может быть, он даже разбогател и теперь сможет начать новую, безбедную жизнь в своей стране. Беспокойные мысли охватили Роджера. Дюк всегда был нахальным, самонадеянным типом, и Роджеру не хотелось вступать с ним в борьбу, да и вообще иметь с ним дело. Знания в рудничном деле, которые Дюк приобрел за десять лет, проведенные в Африке, сделают его, однако, мощным союзником Леоны, если она вздумает проявить практический интерес к «Веал Фэнси». Но пока Дюк не приехал, есть надежда, что она передумает и примет предложение Роджера. Если нет...

Роджер стал думать о мерах, которые должен предпринять, чтобы одержать над ней верх.

Потом решительно отогнал мысли о ней и весь остаток дня занимался бумагами.

Кларисса в этот вечер была раздражена.

– Я ужасно устала вчера от этого нудного нотариуса. Нельзя допустить, чтобы эта ужасная женщина получила ферму, не правда ли? Ты же сам говорил, что рудник поможет нам стать богатыми, даже очень богатыми, а теперь твой дядюшка умер и оставил рудник ей. Это несправедливо.

– Конечно, но тебе не кажется, Кларисса, что в этом есть часть твоей вины?

– Моей?!

– Да. – Роджер рванул белый шейный платок. – Если бы ты больше времени уделяла хозяйству, приглядывала получше за кухней и за тем, что происходило наверху, дядя Джонатан не был бы предоставлен заботам Леоны. Ее не надо было пускать на порог, когда он стал болеть. А ты могла бы уделять ему больше внимания.

– Он никогда не любил меня, – сказала она угрюмо, – и ты знаешь это. Да я и пыталась вначале, но экономка не пускала меня дальше двери. Сама она тоже не много делала. И посмотри на нее – она теперь не лучше спившегося джином старика. Так что не надо меня обвинять, Роджер. Это нечестно.

Пожалуй, она права, неохотно подумал Роджер. Но домашние проблемы все равно требовали теперь внимания. Миссис Пуллен, получив причитающуюся долю наследства, теперь, очевидно, уедет к племяннице в Брайтон, так что придется нанять мальчика и горничную. Он надеялся, что Кларисса не заставит его разыскивать воспитанную прислугу, умеющую приседать и кланяться при первой возможности.

Он знал, что ему предстоит контролировать расходы жены. Она всегда была тщеславной женщиной, которую привлекали лишь безделушки и экстравагантные наряды, столь дорогие ее сердцу. В какой-то момент он смягчился и даже почувствовал к ней жалость. Она так много ждала в первые дни брака, и счастье придавало ей ту детскую непосредственность, которая восхищала его. Не ее вина, что его восхищение было мимолетным, так же как не ее вина, а его ошибка, что под хрупкой внешностью жены он не обнаружил глубины души.

Жизнь загадочна по природе, подумал Роджер. Иначе почему я, имея верную и почти идеальную жену, мать своих детей, все еще в мыслях ускользаю к другой женщине с кошачьими глазами, сверкающими как прозрачная вода, с голосом и волосами, наполненными летним золотом?

Спохватившись, он постарался настроиться на деловой лад. Он сделает все возможное, чтобы Леона не получила рудник.