— Вы узнаете его по его чудесному носу, — пояснил Терри, — он вдвое больше моего и притом так искривлен, как будто по нему проехала телега!

Шавано серьезно посмотрел на ирландца, как будто бы он не разделял его мнения. Но шутить было некогда, и Линден сказал:

— Это все худо, Оленья Нога, для нашего друга Боульби: ты говоришь, что не видел его, и мы его не видели с тех пор, как ушли из пещеры!

— Оленья Нога был на том месте в скалах, где сидел его хромой брат. Он видел, что его там нет, и что там были виннебаго. Он пришел сюда и не увидел лошадей, и подумал, что их взяли виннебаго!

— Но где же Боульби? — с волнением спросил Линден. — Как ты думаешь, Оленья Нога, не убит ли он?

Не давая прямого ответа, Оленья Нога остановился и стал разглядывать странные по наружному виду следы, оставленные хромым охотником. Затем он выпрямился и сказал:

— Пусть мои братья идут за Оленьей Ногой и не подходят слишком близко. Он будет показывать дорогу, и мы скоро узнаем, где наш брат, который ходит с костылем!

Шавано не позволил своим друзьям трогаться с места, пока не отошел от них на сто шагов. Таким образом они могли видеть шавано, пока след был проложен прямо, но он исчезал, когда след уклонялся вправо или влево.

Индеец играл роль разведчика и должен был подать знак в случае опасности.

Линден видел, что шавано идет по следу Боульби. Индеец часто наклонялся и разглядывал дорогу. Он бы не делал так, если бы смотрел на одни лошадиные следы, так как во многих местах кремнистая и каменистая почва давала лишь слабые отпечатки костыля.

Когда дошли до ручья, Оленья Нога повернул голову, давая этим знак друзьям остановиться. Они послушались, и он в мгновение перескочил на другую сторону, не замочив мокасин. Там Оленья Нога дошел по следу Боульби до того места, где охотник стоял за деревом, когда Ап-то-то промчался мимо. Шавано быстро понял, в чем дело. Он скоро вернулся на главную дорогу и сказал своим друзьям, чтобы они перешли через реку и продолжали свое путешествие.

Выждав, пока они перешли на другую сторону, Оленья Нога пробежал несколько шагов, чтобы сохранить прежнюю дистанцию, и все тронулись дальше.

Теперь они приближались к возвышению, где юноши стояли утром, и откуда Оленья Нога смотрел на приближение Черного Медведя и его воинов. Шавано старался быть как можно осторожнее около этого места. Если бы белые прошли здесь незаметно, они могли бы считать, что безопасно миновали все линии виннебаго.

Не дошли они еще до возвышения, как их вожатый сделал знак остановиться и тотчас исчез, заставив дожидаться своего возвращения. Индеец отсутствовал так долго, что охотникам стало не по себе, и они испугались, не случилось ли с ним чего-нибудь. Вдруг их проводник появился и бегом мчался назад, что означало, что он несет важную новость.

— Сердце Оленьей Ноги печально, — пояснил он, присоединившись к друзьям, — потому что его брат, который ходит с костылем, взят в плен виннебаго!

22. СДАЮСЬ!

Стоя за деревом, как за прикрытием, услышав топот лошадиных копыт, траппер Боульби увидел, как изменник Ап-то-то мчался на его милой лошадке.

Один виннебаго уже проскакал здесь, следовательно, и другие, наверное, были близко. Поэтому Боульби решил, что он оставит тропинку, по которой шел, и не выйдет на главную дорогу ближе, чем на некотором расстоянии от возвышения, где шавано подкараулил приближение Черного Медведя. Тогда можно будет рассчитывать благополучно миновать неприятельские линии, хотя неизвестно, далеко ли он может уйти со своей хромой ногой.

Несмотря на опасность такого рода предприятия, охотник снова вышел на тропинку и прошел по ней несколько шагов. Идти здесь было гораздо удобнее, чем между деревьями и кустами, и потому он осмелился зайти дальше, чем позволяла осторожность. Но потом он опять углубился в лес и решительно шел вперед до подножия холма.

Здесь охотник ненадолго остановился. По своему обыкновению, он прислонился к дереву, чтобы отдохнуть, и поставил рядом с собой ружье и костыль.

— Я не вижу ничего, внушающего опасение, — сказал он сам себе, чувствуя большое удовольствие, что зашел так далеко без препятствий, — я бы хотел только встретить Джорджа или Руфа, потому что они, верно, беспокоятся обо мне. Интересно было бы знать, пришел ли Фред? Жаль, если он пришел, потому что это еще более усложнит дело!

Боульби заметил, что, хотя около него было много кустов, но все они были очень низкорослы и мало поднимались над землей, так что человек, стоящий, как он, во весь рост, мог свободно разглядеть между деревьями довольно далекие предметы. На деревьях вследствие поздней осенней поры также мало было листьев.

Как раз в этот момент охотник услышал справа глухое завыванье, на которое тотчас же послышался ответ слева.

Он догадался, что обнаружен более, чем одним индейцем, и что ему оставалось только сдаться или биться на смерть. Не колеблясь ни минуты, траппер избрал последнее. Взяв в руки свой карабин, который был прислонен к дереву, он взвел курок и стал держать оружие обеими руками, готовясь выстрелить, как только появится цель.

Боульби не мог бежать, да и скрыться было некуда. Если бы перед ним явился только один враг, он мог бы спрятаться за стволом дерева, с надеждой обмануть краснокожего неприятеля. Но по сигналу было видно, что их по крайней мере двое, и нечего говорить, что они могли бы поймать его очень легко, подходя с противоположных сторон.

На деле оказалось еще хуже. Пока охотник смотрел направо и налево, откуда раздались встревожившие его сигналы, он увидел одного, двух, трех, четырех виннебаго, приближавшихся к нему со стороны тропинки.

Зная или догадываясь, что белый человек обладает решительным характером, они уже издалека начали подходить осторожно. Индейцы перебегали от дерева к дереву, как будто боялись, что, отодвинься они хоть немного, их нагонит шальная пуля. Но, тем не менее, враги приближались быстро и уверенно.

Во всех четырех виннебаго было бы легко попасть, но один из них, как заметил Боульби, был более проворен, чем остальные. Он не торопился перескакивать от дерева к дереву и шел спокойно, как будто бы и не думал остерегаться охотника.

— В тебя-то я и выстрелю! — подумал белый и, подняв вдруг свое ружье, начал целиться в индейца. Но прежде, чем он успел навести мушку, один индеец справа выстрелил в охотника. Раздался сильный стук, почти перед самыми глазами Боульби, но он, не понимая, что это означает, продолжал держать ружье крепко и потянул за спуск.

Выстрела не раздалось, огня тоже не было видно; неудача была полная.

Траппер опустил ружье и посмотрел на замок, чтобы узнать причину. Один взгляд объяснил ему все дело. Пуля, выпущенная индейцем, попала в поднятый курок и отшибла его. Теперь ружье было совершенно бесполезно.

— Ну, что ж, будем пользоваться им, как дубиной, — прибавил он, опуская более тяжелую часть карабина вниз и берясь за ствол, — у меня силы довольно, и я не одну голову еще разобью прежде, чем умру!

Картина была очень печальная: бедный охотник, хромой и обезоруженный, прислонившись к дереву, ожидал последней схватки. Он мог поддерживать тяжесть своего туловища только на одной ноге. Оружие, которое верно служило ему столько времени, бездействовало.

В течение следующих трех минут Боульби стало ясно, что индейцы хотят захватить его в плен. Они подошли так близко, что могли бы застрелить его, когда угодно, но продолжали продвигаться и, быстро заметив его беспомощность, сомкнулись вокруг него, держась на достаточном расстоянии, чтобы охотник не мог достать их ружейным прикладом.

Боульби с жадным любопытством рассматривал лица индейцев, но, к своему разочарованию, не увидел Ап-то-то. Если бы он мог хватить его своим попорченным ружьем, он нанес бы ему страшный удар и затем сдался бы. Но все раскрашенные лица были ему незнакомы.

— Не стоит драться! — решил охотник. — Они хотят взять меня в плен, я тут ничего не могу сделать, так пусть же берут!


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: