— Что вы подразумеваете под словом «тина»? — спросила Джейн.

Ее голос прерывался от волнения: быть может, он расскажет ей всю правду и попросит о помощи.

— Я имел в виду… непривлекательные, тяжелые стороны жизни. Мне трудно точно объяснить.

Джейн показалось, что ему не хотелось говорить об этом, обнажать свою душу.

В доме зазвенел гонг; пришло время завтракать.

В столовой Питер все время мрачно молчал. Раз или два она поймала его взгляд, устремленный на таинственную картину, и невольно вздрагивала. По счастью, муж этого не заметил.

Джейн старалась поддерживать разговор, но тщетно, и пробудила его интерес только тогда, когда спросила о миссис Энтерсон.

— Очень странная женщина, — заметил с улыбкой Питер. — Она довольно состоятельная, но сын ее ужасный мот. Я много раз помогал ей и, в общей сложности, за последние четыре года передал не менее десяти тысяч фунтов.

После завтрака Питер ушел в деревню, сказав, что ему нужно отправить срочную телеграмму, и тогда Джейн сделала еще важное открытие.

Произошло это совершенно случайно: Анна выложила все ее вещи из чемодана и разместила их в ящиках старинного комода. Джейн не могла найти носовых платков и позвонила.

— Куда же они делись, миссис?

Анна задумалась.

— А! Вспомнила! Я положила все платки в ящик туалетного столика в комнате господина. Сейчас принесу их сюда.

— Я сама пойду за ними, — сказала Джейн.

Лишь через полчаса она снова вспомнила о платках и пошла в комнату мужа.

Единственный ящик его туалетного столика был заперт, но ключ лежал тут же, сверху.

Джейн открыла ящик, и первое, что ей бросилось в глаза, — это стопочка медных пластинок. Среди них она с удивлением узнала одну из тех, которые, по словам Питера, были утеряны ее отцом.

Значит, на самом деле они не были потеряны? Вероятно, Питер, по своей рассеянности, просто забыл о них, и они пролежали все время здесь, в этом ящике!

Она припомнила, что гравюры были потеряны первого апреля: ее отец даже пробовал шутить и говорил, что Питер нарочно выдумал эту историю для первоапрельской шутки.

Когда Анна снова появилась, Джейн как бы невзначай спросила у нее:

— Вы не помните, когда здесь в последний раз был господин Блонберг?

— В начале апреля, миссис, — не задумываясь, ответила старая служанка.

Сомнений не было. Джейн припомнила, что в начале апреля Питер почему-то ездил, якобы в Париж, по делам.

— Господин Блонберг часто даже не остается здесь ночевать, — продолжала Анна. — Иногда приезжает в автомобиле, проводит здесь целый день и вечером снова уезжает. Он всегда сам управляет маленькой закрытой машиной.

Джейн вздохнула.

— Как интересно и таинственно! — прошептала она.

После завтрака приехал Дональд.

Джейн спросила его о здоровье Питера. Доктор поспешил успокоить ее:

— Вам не следует тревожиться, — сказал он. — Я просто нахожу, что у него неважный вид. Когда он уезжал из Лондона, то был совершенно здоров. Быть может, эта ужасная миссис Энтерсон привела его в нервное состояние.

Джейн из любезности поинтересовалась и здоровьем его жены. Но ей показалось, что он не хотел говорить о ней. Она догадывалась, что их отношения были не особенно дружелюбными. Джейн припомнилось даже, что Базиль Хель говорил ей о скверном характере Марджори. Но она тут же подумала, что Базилю нельзя слишком доверять, зная его страсть к сплетням.

Дональд не успел пробыть в доме и часа, как Джейн уже стала тяготиться его присутствием: ей казалось, что он помешал развитию новых, более доверчивых отношений между ней и Питером. Ведь она только ждала случая, чтобы сказать мужу о своих открытиях и опасениях.

Перед пятичасовым чаем Джейн вспомнила о найденных ею гравюрах и подумала, что Питеру приятно будет узнать об этой находке.

— Совершенно забыла рассказать вам, Питер, что я нашла в ящике вашего туалетного столика гравюры… те гравюры, которые вы считали потерянными по вине отца.

Она остановилась, пораженная происшедшей в нем переменой: он побледнел, как полотно.

— Каким образом вы это узнали? Почему вы открывали мой ящик? — пробормотал Питер.

Несмотря на то, что он старался сдерживаться, в голосе его слышалась досада.

— Я искала носовые платки. Но почему же вы сердитесь? Я думала, что вам приятно будет узнать!..

Питер сделал над собой усилие и уже более спокойным тоном сказал:

— Да! Простите меня! Я так забывчив! Вероятно, я забыл ключ на столе. Наверное, ко мне следует приставить няньку.

Румянец понемногу снова проступал на его щеках, но видно было, что он в отчаянии от ее находки. Джейн поняла, что он лгал, когда утверждал, что ничего не знает о гравюрах, и лгал очень неумело.

— Как это неловко, — продолжал Питер. — Джейн, я был бы вам страшно благодарен, если бы вы никому не говорили об этой находке. Я не хотел бы, чтобы ваш отец знал, что я могу быть до такой степени забывчив.

— Но, я уверена, что он поймет, — начала Джейн.

— Нет, — перебил он ее. — Лучше не говорите ему ничего об этом.

Она пообещала и сделала попытку улыбнуться.

Джейн никак не могла объяснить себе смущения Питера. Она была совершенно сбита с толку: едва ей показалось, что она, наконец, поняла его, как это случайное событие снова спутало все ее мысли.

Джейн написала отцу шаблонное письмо и не обмолвилась ни единым словом о найденных ею гравюрах. Затем написала Базилю. Интересно, что он сказал бы, если бы узнал, что его письмо к ней было вскрыто? Этот поступок Питера она также никак не могла себе объяснить.

Обед был назначен на восемь часов. В семь Питер и Дональд Уэллс все еще беседовали в библиотеке. Джейн оделась и спустилась вниз, но, увидев, что они все еще заняты разговором, вышла в сад. Там стояла тишина, только изредка слышалось полусонное щебетанье птиц. К Джейн вернулось душевное спокойствие. Когда она проходила мимо изгороди, ей показалось, что кто-то тихо позвал ее.

— Кто там? — вскрикнула Джейн.

Она испуганно оглянулась, но, не увидев никого, подумала, что это игра ее воображения и хотела быстро убежать в дом. Однако, на этот раз совершенно явно услышала почти рядом с собой: