— Нет, ваша честь.

— В таком случае вам придётся уплатить двадцать шиллингов штрафа, а если вы окажетесь не в состоянии внести требуемую сумму…

— Где мне её взять? Шутите…

— Тогда вам придётся отсидеть в тюрьме… три недели!

Так Леон попал в тюрьму.

Ровно через три недели он — весёлый и загоревший — вернулся домой.

— Я чудесно провёл время, — сказал Леон Манфреду. — Они, правда, несколько спутали мои расчёты, посадив на три недели вместо месяца. Я уже было решил, что вернусь раньше тебя.

— Я приехал вчера, — Манфред взглянул на буфет.

Там лежали шесть головок испанского лука.

Гонзалес от души расхохотался.

Приняв душ и переодевшись, он рассказал Джорджу о том, что ему удалось выяснить во время заключения.

— Чарли Джонс действительно имеет серьёзные намерения убить жену. Я имел возможность хорошо рассмотреть его. Ярко выраженный тип убийцы. Мы вместе работали в портняжной мастерской. Его выпускают в следующий понедельник.

— Ты разговаривал с ним?

— Он во мне души не чает. Убивать Амелию Джонс он будет третьего числа, на следующий день после освобождения.

— Откуда такая точность?

— Именно в эту ночь она останется дома совсем одна. Два квартиранта её, железнодорожные служащие, в ночь с третьего на четвёртое должны уехать на дежурство…

— Это действительно так?

— Да нет, я всё это выдумал, но как жадно он слушал! Так вот, у квартирантов нет ключа от входной двери, и поэтому Амелия Джонс не запирает кухонную дверь до их возвращения… Мы с ним составили подробный план… Он должен умереть. Подумай, сколько этот негодяй может причинить зла! Подумай об этой девочке…

— С такой наследственностью?

— Она очень хорошо воспитана. Воспитание — результат общения с благородными и мыслящими людьми. Помести сына герцога в среду преступников, и он вырастет преступником. А ей в этом случае придётся вернуться в среду… да нет, не просто преступников… если бы ты его видел!

— Я согласен с тобой, мой друг, — сказал Манфред, раскуривая испанскую сигару.

Получив телеграмму, Амелия Джонс встретилась с Леоном на железнодорожной станции Паддингтон.

— Вы захватили с собой ключи, миссис Джонс?

— Да, — ответила она озадаченно. — Моего мужа выпустили из тюрьмы…

— Я знаю. И поэтому предлагаю вам уехать на несколько дней. У меня в Плимуте есть друзья. Они встретят вас на вокзале. А если вы по каким-либо причинам разминётесь, вот адрес… И немного денег. Я настаиваю на том, чтобы вы приняли их. Всё будет хорошо.

У несчастной женщины выступили слезы благодарности.

— Вы уверены в том, что хорошо заперли дом? — спросил он на прощанье.

— Да. Ключи при мне…

Она раскрыла сумочку. Руки её дрожали.

— Разрешите? — Леон заглянул в сумочку. — Да, ключи при вас. Всё в порядке…

С наступлением темноты Леон пробрался в дом Амелии Джонс. Заперев за собой дверь, он включил карманный фонарик и направился в спальню. Из чёрного мешка он извлёк стеклянную банку и положил её на подушку, накрыв париком. Порывшись в шкафу, он соорудил из одежды миссис Джонс и различного тряпья куклу, напоминающую спящего человека, и накрыл её одеялом. Критически осмотрев своё произведение и оставшись доволен им, он спустился вниз, проверил, отперта ли калитка и кухонная Дверь, и, вернувшись в спальню, стал ждать…

На башенных часах пробило два… Кухонная дверь тихонько скрипнула. Гонзалес притаился за шторой. Рука его опустилась в карман и извлекла оттуда какой-то предмет…

Дом был очень стар, и расшатанные половицы отчаянно скрипели при каждом шаге. Однако, ночной гость был необычайно ловок и поднялся по лестнице почти бесшумно.

Так же бесшумно открылась и закрылась дверь спальне, впустив пришельца, — Гонзалес почувствовал это по дуновению холодного воздуха.

Тот подошёл к кровати и замер. Потом Леон увидел, как он с чудовищной силой обрушил удар дубиной по голове лежащего на кровати чучела.

Чарли Джонс не проронил ни слова. Услышав звон разбитой банки, он полез в карман за спичками.

Эти секунды решили его судьбу, потому что вырвавшийся из разбитого сосуда хлористый газ мгновенно заполнил помещение. Чарли почувствовал удушье и хотел было спастись бегством, но было уже поздно!

Он тяжело рухнул на пол.

Убийственный жёлтый газ плотно окутал его.

Прежде, чем потерять сознание, Чарли Джоне увидел над собой чьи-то глаза, смотревшие через круглые стёкла противогаза…

Леон осторожно собрал осколки стекла, завернул их в бумагу и спрятал в мешок. Затем он привёл в порядок комнату и открыл окно. Дул сильный юго-западный ветер, и к утру газ полностью улетучился.

Лишь выйдя из дома, Леон снял противогаз и спрятал его в мешок.

Через час он уже спал мирным сном в своей постели.

Мирно спала и Амелия Джонс, и прелестная девушка, так никогда и не узнавшая о великой трагедии своей матери…

Спал и Чарли Джонс, спал непробудным сном, из которого нет возврата.

Возвращаясь домой, Леон Гонзалес отчётливо чувствовал взгляд преследовавшего его человека. Это ощущение не покидало его в течение всего пути от Борсайд-Билдинг до Джермен-стрит, но он не предпринял ни малейшей попытки его проверить.

Войдя в квартиру, он коротко кивнул Манфреду и, скинув плащ, осторожно выглянул в окно.

— Кого ты высматриваешь, Леон?

— Жана Протеро, Борсайд-Билдинг, 75… А, вот и он!

— Кто это?

— Жан Протеро. Очень предприимчивый господин, осмеливающийся среди бела дня появляться на Пикадилли…

— Вор?

Леон расхохотался.

— О, нет! Это гораздо более сложная личность. Прежде всего, этот преступник совершенно лыс, а, как тебе хорошо известно, подавляющее большинство преступников носят более или менее густую шевелюру. Этот же не имеет на голове ни одного волоса, лыс как колено… Корабельный повар на грузовом пароходе, курсирующем между Канарскими островами и Саутгемптоном. Имеет очень красивую молодую жену и шурина — взломщика, правда, не слишком знаменитого. Случайно узнал, что я — один из Четырёх Справедливых…

Последнюю фразу Гонзалес произнёс как можно более беззаботно.

— Откуда тебе это известно? — спросил Манфред после минутного молчания.

— Много лет назад, в те времена, когда весь мир ополчился против преступной организации, именуемой Четырьмя Справедливыми, одного из них, то есть, тебя, дорогой Джордж, удалось, как ты помнишь, упрятать за решётку. Когда мы с Пойккертом устроили тебе побег, то все оказались на борту яхты принца Астурийского, четвёртого члена союза Справедливых…

— Поверь, я не забыл…

— Так вот, на этой яхте находился и Жан Протеро… Я никогда не забываю однажды виденного лица, но, к сожалению, не я один обладаю подобным качеством. И когда он увидел меня в Борсайд-Билдинг…

— А что ты там делал?

— Там живут, ничего не зная друг о друге, два преступника, страдающие дальтонизмом…

Манфред уловил в голосе восторженные нотки и приготовился выслушать небольшую лекцию на тему «Физиология и криминалистика».

— Но меня интересует Протеро, — поспешил он перебить Леона.

— Один из этих субъектов является сводным братом жены Протеро. Я познакомился с ней…

— А заодно и с мужем…

— Да, когда я спускался по лестнице, он поднимался мне навстречу, но тогда я не узнал его потому, что он успел укрыться в тени. Узнал его я лишь сегодня, при второй встрече. Он следил за мной до самого дома… Интересно, понял ли он, что я тоже узнал его? Мне не привыкать играть со смертью, но…

Манфред положил ему руку на плечо.

— Это настолько серьёзно? Думаю, его положение ещё опаснее. Я не хотел бы, конечно, убивать человека лишь за то, что он опознал нас…

— Ты прав, — сказал Леон. — Это и не потребуется. Разве только…

— Что?

— Разве только Протеро действительно любит свою жену… В этом варианте дело осложняется…