— Может, ты и права, детка, — согласился с ней Дик, задумчиво кивая головой. — В одном ты права — Мартин действительно из тех пуганных вором, что боятся кустов.

По прошествии восьми часов на вахту заступил Крейн, а Ситон, еле держась на ногах, добрался до своей койки и отключился, едва коснувшись головой подушки. Он проспал больше десяти часов, а затем, слегка размяв затекшие мышцы, вышел в салон.

Дороти, Мегги и Крейн как раз завтракали, и Дик, не долго думая, присоединился к ним. Это была самая веселая и беззаботная трапеза с тех пор, как они покинули Землю. Синяки ещё кое-где украшали их лица, но под мощным, Хотя и весьма чувствительным, воздействием амилофена они потеряли свою болезненность.

Когда с завтраком было покончено, Ситон сказал:

— Ты боялся, Март, что наши гироскопы могут оказаться разрегулированными. Пожалуй, займусь проверкой…

— Это ты можешь поручить Мегги и мне, — предложила Дороти.

— О, прекрасно! Возьми электрощуп, приборы и выясни, не вышло ли что-нибудь из строя. Потом ещё одна великолепная идея, Дол, — можешь подержать мою голову на своих коленях, пока я буду думать.

— Действительно, великолепная, — если у тебя нет никаких других!

И Дороти отправилась за инструментами. Крейн и Маргарет тем временем устроились у одного из иллюминаторов. Девушка, ничего не скрывая, рассказала Марту свою страшную историю, содрогаясь от ужаса при воспоминании о том жутком нескончаемом падении, во время которого был убит Перкинс.

— Тем больше у нас причин начать переговоры с командой Стального и ДюКесном, — медленно проговорил Крейн. — Мы без труда сумеем доказать, кто на самом деле инспирировал ваше похищение. Скажите, убийство Перкинса не было преднамеренным?

— Нет… Он совершенно обезумел, и ДюКесн был вынужден убить его. Но я не думаю, что этот ученый доктор отличается в лучшую сторону от прочей банды. Он настолько бессердечен, холоден и безжалостен, что меня начинает трясти мелкой дрожью, как только я подумаю о нем.

— Дороти говорила, что он спас ей жизнь…

— Да, он защитил её от Перкинса… Очень прагматичный поступок — как и все, что он делает. Она была нужна ему живой — мертвая Дороти не принесла бы ему никакой пользы. — Маргарет передернула плечами. — Мне кажется, я никогда не встречала человека, который так походил бы на робота.

— Да, вы правы… И ничто не доставит Дику большего удовольствия, чем подходящий предлог, чтобы всадить пулю в этот ходячий механизм.

— Ну, в подобном желании он не одинок. Этот доктор не обращает внимания на людей… на то, что мы чувствуем… машина, а не человек! — Вдруг Маргарет испуганно вскрикнула и схватила Крейна за руку. — Ох, что это? Мне показалось, «Жаворонок» качнулся!

— Похоже, мы просто огибаем какую-то звезду, — сказал Мартин, взглянув на панель с приборами, после чего повел девушку к нижнему иллюминатору. — Мы приближаемся к звезде со слишком большой скоростью и не сможем лечь на стационарную орбиту. Ну что ж, ДюКесну придется выбирать другую систему. Видите планету — вон там, внизу? И ещё одну, поменьше, чуть левее?

Она увидела обе планеты: одну, похожую на маленькую луну, и другую, значительно меньших размеров, а также их солнце, быстро увеличивающееся в размерах. Полет «Жаворонка» был столь стремительным, что сияние странной звезды лишь на миг заиграло на выпуклой чечевице иллюминатора, а затем корабль вновь окружила абсолютная тьма.

Казалось, они могут мчаться так неделя за неделей, не встречая никаких препятствий на своем пути — настолько безграничной была пустота по сравнению с рассыпанными в ней крохотными точками света. Движение не ощущалось. Только теперь, когда они пролетели довольно близко от звезды, возникло впечатление, что она ринулась прямо на них словно выброшенное из пушки раскаленное ядро. Остальные же звезды виделись им как далекие горные пики пассажирам поезда — на одном месте в течение длительного времени.

Восхищенные необъятностью Вселенной, двое у иллюминатора молчали, но не в смущении, а так, как молчат близкие друзья, пребывая мыслями далеко от этого мира. Всматриваясь в бесконечное пространство, каждый из них чувствовал ничтожную малость той единственной планеты, которую они знали до сих пор, бренность и суетность деяний человеческих. Они молчали, понимая друг друга без всяких слов.

Неосознанно Маргарет вздрогнула и придвинулась ближе к Крейну; и нежное выражение появилось на лице Мартина, когда он опустил взгляд на красивую молодую женщину, стоявшую рядом. Потому что Маргарет действительно была красива — теперь, когда отдых и нормальная еда стерли с её лица тяжелые следы заключения, а глубокая и непреклонная вера Дороти в способности Ситона и Крейна заглушила смертельный страх. И, наконец, костюм Дороти, который сидел на ней как влитой! Костюм, который был великолепно сшит — и чрезвычайно дорог! Маргарет Спенсер выглядела в нем прекрасно и знала об этом, что полностью восстановило её самообладание.

Крейн быстро перевел взгляд вверх и вновь стал рассматривать звезды; но теперь великолепие глубин космоса не мешало ему видеть черные вьющиеся волосы, взбитые в высокую прическу на царственно посаженной головке; глубокие карие глаза, прикрытые длинными загнутыми ресницами; нежные, чувственные губы; округлый, с ямочкой, подбородок; стройное, восхитительных очертаний тело.

— Как изумительно… какое величие! — прошептала в восторге Маргарет. — Разве можно увидеть подобное, оставаясь на Земле? И тем не менее — тут она нерешительно замолкла, прикусила нижнюю губку, но все-таки продолжила:

— И тем не менее, не кажется ли вам, мистер Крейн, что в человеке кроется не меньше величия, чем в этом грандиозном пейзаже? Иначе Дороти и я не были бы спасены и не оказались на этом чудесном корабле, который создан вашими руками и руками Дика Ситона…

Проходили дни. Дороти так подбирала время своего пробуждения, чтобы вставать вместе с Ситоном — готовила ему еду и скрашивала долгие часы его вахт у пульта управления. Маргарет делала то же самое для Крейна, но бывало, что они все вместе собирались в салоне. Тогда звучали смех и шутки — столь же часто, как и серьезные разговоры; а ДюКесн в это время нес свою вахту. Маргарет, принятая всеми троими как близкий друг, оказалась очаровательным компаньоном. Ее острый язычок и быстрый тонкий ум, изящество и легкость вызывали всеобщее восхищение.

Как-то Крейн предложил Ситону давать краткие описания к тем фотоснимкам, которые они выполняли.

— Я не слишком хорошо разбираюсь в астрономии, но с нашими приборами мы можем получить данные, особенно по планетарным системам, которые будут небезынтересны астрономам на Земле. Мисс Спенсер, как секретарь, могла бы нам помочь.

— Ну, конечно! — воскликнул Ситон. — Великолепная идея — ведь никто ещё не имел случая получить подобную информацию!

— Я буду рада помочь вам, — сказала Мегги. — Стенография — это лучшее из того, что я умею, — и она потянулась за блокнотом и карандашом.

После этого они с Мартином работали вместе в те часы, когда он был свободен от дежурств.

«Жаворонок» миновал одну солнечную систему за другой. Работа Маргарет из обязанности очень скоро превратилась в удовольствие. Они с Мартином провели не один час у приборной панели — беседуя или молчаливо наслаждаясь присутствием друг друга; и за эти дни между ними установилась такая близость, которая не всегда достигается месяцами общения.

Чем больше проходило времени, тем чаще и чаще виделся в мыслях Мартину покинутый дом — сидел ли он у пульта управления «Жаворонка» или покачивался, пристегнутый страховочными ремнями к своей койке. И теперь место неясной туманной фигуры, всегда присутствовавшей в его грезах, занял вполне определенный образ. Маргарет, в свою очередь, тоже все больше и больше привязывалась к спокойному и скромному молодому ученому с его огромными знаниями и острым проницательным умом.