Гвардеец пару раз взмахнул своим широким прямым клинком и вполсилы рубанул по оплечью Тедриковой кирасы. Раздался протяжный звон, меч соскользнул, задев острием локоть кузнеца.

— Я велел бить со всей силы! — взревел Тедрик. — Думаешь, твоя ржавая железка может разрубить металл бога? Ударь так, чтобы убить! Бей!

Солдат стиснул зубы, быстро шагнул вперед и нанес удар, стремительный и сильный; обращаться с мечом он умел. Панцирь снова отозвался долгим протяжным звоном, а в руках ошеломленного гвардейца осталась рукоять с обломками клинка. Волна видимого облегчения прокатилась по рядам королевского воинства; их противники были поражены и испуганы.

— Молю о прощении, мой лорд, — сказал солдат, отбросив сломанный меч и опускаясь на одно колено:

— Встань, парень! Ты выполнил мой приказ — и выполнил хорошо. Как твое имя?

— Фристал, сын Троота, мой господин… Мы — потомственные воины, из Средней Марки…

— Я запомню тебя, Фристал… — Тедрик повернулся к строю гвардейцев и обвел взглядом их суровые лица. — Слушайте, воины, я хочу кое-что сказать вам.

Только что я уничтожил статую Сарпедиона в его Храме, и гнусный трусливый бог не посмел коснуться меня. Половина его могущества обращена в прах! И скоро вы увидите, как я разделаюсь с другой половиной — здесь, в гробнице Скина! Бог он или демон — не важно; вы не должны бояться, потому что меня и всех, кто пойдет со мной, охраняет Ллосир. Мы, люди короля, будем иметь дело только с крысами из Тарка, с их плотью и кровью.

Он склонил голову к плечу, размышляя и оценивая силы врага. Копьеносцы у подножья широкой лестницы выстроились плотной фалангой: щиты сдвинуты, тупые концы копий уперты в землю, острия торчат на шесть футов перед строем. Сильная позиция, но рассчитывая только на пассивную оборону; когда гвардейцы отступили от наклонных стен пирамиды, ни один наемник не бросил за ними, ни один дротик не полетел следом.

— Мы будем наступать клином, — Тедрик коснулся мускулистой руки капитана, будто хотел передать ему свою уверенность. — Я встану впереди с топором. Этот парень, Фристал, — он ткнул пальцем в грудь рослого здоровяка, — понесет мой меч и молот. За нами поставь лучших бойцов, а остальные пусть подпирают их сзади и прикрывают с боков. Мы пройдем через ряды этого сброда как корабль по волнам. Ну, стройтесь, ребята! Вперед!

Звеня оружием и взбивая пыль тяжелыми сапогами, гвардейцы быстро перестроились; затем их колонна ринулась вперед подобно тарану с наконечником из закаленной стали. Тедрик врезался в плотный строй тарконцев — их копья не могли пробить его стальную кирасу. Несколько наемников упали при столкновении, теперь в рядах фаланги зияла брешь. Прижатый мощным напором сзади к вражеским щитам, кузнец едва мог пошевелить ногами, чтобы сделать очередной шаг; его тело как будто попало в тиски. Однако могучие руки Тедрика были свободны — и резкими, яростными ударами боевого топора он начал пробивать путь к наклонной стене гробницы. За ним двигались самые сильные бойцы королевской гвардии. Их щиты были плотно сдвинуты, мечи и секиры разили врагов, оставляя за собой вал мертвых тел.

Смертоносный клин пробивался все дальше и дальше: сначала — к подножию лестницы, что вела на крышу святилища, затем — вверх по широким ступеням. Когда гвардейцы достигли плоской площадки на вершине пирамиды, сопротивление почти прекратилось. Тут, на стофутовой высоте, гулял свежий ветер, посвистывавший меж колонн, окружающих алтарь. Бросив взгляд сквозь их каменный частокол, Тедрик понял, что жертвоприношение ещё не закончено. Старого Дивейна нигде не было видно; церемонией руководил Кайтор, его помощник. Сейчас он в пятый раз поднял вверх, к Оку Сарпедиона, жертвенный нож из темного обсидиана, одновременно обращаясь к богу с молитвой о пощаде; согласно священному ритуалу, эту операцию следовало повторить ещё дважды.

— Выпусти кишки из этих собак! — крикнул Тедрик капитану, кивая на две сверкающие бронзой фигуры, загородившие проход к алтарю. — Я возьму на себя тех троих у плиты, а твои парни пусть разберутся с остальными!

Когда кузнец достиг зеленого алтарного камня, нож был поднят в шестой раз. Но за ударом, лишившим Кайтора правой руки, последовал второй, которым Тедрик снес его голову и левое плечо жреца. Еще два быстрых взмаха клинка, два предсмертных вскрика — и можно было гарантировать, что в этот день жертвоприношение не состоится.

Тедрик молча протянул руку и Фристал, следовавший за ним по пятам, вложил в неё молот. Кузнец повернулся к Скрытому Лику, в злобном бессилии скалившему зубы, и принялся за работу. Древняя статуя оказалась хрупкой; за пять минут он извлек раскрашенные деревяшки — мозг, сердце и печень, а остальное превратил в груду бесформенных обломков и мелкой каменной крошки.

Теперь настало время побеспокоиться о жертве. Тедрик снова бросил взгляд на алтарь из-под низкого забрала шлема. Принцесса Роанна Ломарианская, с растрепанными волосами, с лодыжками и запястьями, прикрученными веревкой к массивным медным кольцам по углам квадратной плиты, была растянута на грязной, пропахшей мертвой плотью поверхности камня. Ее взгляд метнулся от обломков божественной статуи к гиганту в сверкающем панцире, залитом вражеской кровью; выражение радости, смешанной с изумлением и ужасом, появилось на лице девушки.

Тедрик перерубил веревки.

— Тебе не причинили вреда, леди Роанна? — голос его внезапно стал хриплым.

— Нет. Я только закоченела.

Взявшись за его протянутую руку, она села, оправляя разорванный ворот платья. Затем, наклонившись, начала растирать лодыжки. Длинные каштановые волосы рассыпались по её плечам и полуобнаженной груди. Высокая, крепко сбитая, но стройная — истинный отпрыск древней королевской крови! «Какая женщина, во имя святой печени Ллорсира!» — промелькнуло в голове у Тедрика. Мысленно кузнец раздел её — но его видение было только жалким отблеском представшего наяву величия. Какая женщина! Девственница? Несомненно, иначе Дивейн не выбрал бы ее… Тем больше позора этим малодушным ничтожествам при дворе, которые не смогли защитить дочь своего повелителя! О, если бы он, Тедрик, был рожден благородным…

Роанна соскользнула с алтаря, её глаза внезапно потемнели, как море перед бурей. Обняв гибкими руками шею кузнеца, она прильнула щекой к его панцирю, не обращая внимания на кровь, пачкавшую полунагую грудь и лицо. Тедрик осторожно обхватил девушку закованной в сталь рукой; её глаза цвета океанской волны были почти на уровне его лица. О, вечные холмы Ломарры! Страсть бушевала в нем. Какая женщина! Настоящая подруга для мужчины приличного роста!

— Хвала богам! — дыхание с шумом вырвалось из груди короля Фагона, но для человека под пятьдесят, пробежавшего две мили в тяжелом золотом панцире, он ещё сохранил приличную форму. — Хвала всем богам, ты успел вовремя!

— Вовремя, сир, хотя едва-едва не опоздал. Король шумно перевел дух и оттолкнул двух придворных, пытавшихся поддержать его под руки. По его багровому лицу катился пот, темная борода с нитями седых волос была растрепана. Выпрямившись и приняв подобающую позу, он провозгласил:

— Назови свою награду, лорд Тедрик! Клянусь, сегодня я был бы рад назвать тебя своим сыном!

— Только не это, сир, только не это. Меньше всего я хотел бы оказаться братом леди Роанны.

Девушка зарделась — намек был достаточно ясным.

— Сделай его лордом всей Марки, отец, — быстро сказала она. — Там слишком много мелких баронов, своевольных и неуживчивых… Им нужна твердая рука! И потом… помнишь, что гласят саги? — Роанна подняла глаза к небу, на котором сверкало гневное Око Сарпедиона. — Неуязвимый воин, могучий боец, дерзнувший руку поднять на злобного бога… Он — тот, кто рати Ломарры победоносные в бой поведет на север и юг… Он…

— Хватит, дочь, ты меня убедила. Да, это будет мудрым решением, — согласился монарх. Затем Фагон пригладил бороду, и лицо его приняло величественное выражение. — Тедрик, кузнец, потомок древнего ломарианского рода! Я, властитель сей страны, её король и владыка, объявляю тебя лордом и повелителем Верхней, Средней и Нижней Марки, пэром королевства Ломарры!