— Окончательно?.. О нет, граф, это сказывается только в обыденных житейских делах. Тут он уже ничего не соображает и не отвечает за свои поступки. Однако гений ученого остался невредим, мозговое расстройство его не коснулось, и если бы кто-нибудь согласился на неслыханные требования Рока, я не сомневаюсь, что он выпустил бы в свет новое боевое орудие… в котором нет решительно никакой надобности…

— Решительно никакой, господин директор, — подтвердил граф д'Артигас при молчаливом одобрении капитана Спад».

— Впрочем, граф, вы можете судить об этом сами. Мы как раз подошли к флигелю, где помещается Тома Рок. Его заточение вполне оправдано с точки зрения общественной безопасности, тем не менее он пользуется здесь самым внимательным уходом и всеми заботами, каких требует его состояние. Кроме того, в Хелтфул-Хаусе он огражден от нескромных посетителей, которые могли бы попытаться…

Директор закончил фразу выразительным кивком головы; при этом на губах иностранного гостя мелькнула неуловимая усмешка.

— Скажите, — спросил граф д'Артигас, — разве Тома Рока никогда не оставляют одного?..

— Никогда, граф, никогда. Он постоянно находится под наблюдением смотрителя, вполне надежного человека, который свободно владеет французским языком. В случае если у больного вырвется невзначай какая-нибудь фраза, относящаяся к его открытию, эти сведения будут тут же записаны, и мы увидим, как надлежит ими воспользоваться.

В этот момент граф д'Артигас бросил быстрый взгляд на капитана Спаде, который кивнул в ответ, как бы говоря: «Понимаю!» И действительно, легко было заметить, наблюдая за капитаном, что он с особым вниманием рассматривал часть парка вокруг флигеля N17, все подступы, входы и выходы, — вероятно, с заранее намеченной целью.

Сад, прилегающий к флигелю, тянулся до самой ограды Хелтфул-Хауса, которая опоясывала холм, отлого спускающийся к правому берегу реки Ньюс.

Это был одноэтажный флигель с итальянской террасой наверху. Он состоял из двух комнат и прихожей, окна были забраны железной решеткой. Со всех сторон домик окружали деревья с густой, пышной листвой. Перед фасадом зеленели бархатистые лужайки, украшенные кустами и клумбами пестрых цветов. Весь сад, площадью почти в пол-акра, был в исключительном пользовании Тома Рока, который мог прогуливаться там под надзором своего смотрителя.

Первым, кого увидели, войдя в сад, граф д'Артигас, капитан Спаде и директор, был служитель Гэйдон, стоявший на пороге флигеля.

Заметив служителя, граф д'Артигас начал необычайно пристально его рассматривать, на что директор не обратил никакого внимания.

Уже не в первый раз иностранцы приходили навещать больного из флигеля N17, так как французский изобретатель по справедливости считался любопытнейшим пациентом Хелтфул-Хауса. Однако эти два посетителя неизвестной национальности привлекли особое внимание Гэйдона своим необычным видом. Хотя имя графа д'Артигаса и было ему знакомо, он никогда еще не встречался с этим богатым джентльменом, частым гостем восточного побережья, и не знал, что шхуна «Эбба» бросила якорь в устье реки Ньюс, у подножья холма Хелтфул-Хауса.

— Гэйдон, — обратился к нему директор, — где сейчас Тома Рок?

— Вот он, — ответил смотритель, указывая на человека, который с задумчивым видом прогуливался под деревьями позади флигеля.

— Я разрешил графу д'Артигасу осмотреть Хелтфул-Хаус, и он выразил желание видеть Тома Рока, о котором в последнее время так много говорили…

— И говорили бы гораздо больше, — добавил граф д'Артигас, — если бы американское правительство из предосторожности не заперло его в вашем заведении…

— Необходимая предосторожность, граф.

— Совершенно необходимая, господин директор. Пусть лучше секрет изобретателя угаснет вместе с ним, это будет спокойнее для человечества.

Бросив взгляд на графа д'Артигаса, Гэйдон, не говоря ни слова, направился в глубину аллеи; оба иностранца последовали за ним.

Пройдя всего несколько шагов, посетители оказались лицом к лицу с Тома Роком.

Больной не заметил их приближения и, даже когда они подошли вплотную, не обратил на них внимания.

Между тем капитан Спаде, не возбуждая ни в ком подозрений, тщательно обозревал окрестности и нижнюю часть парка Хелтфул-Хауса, где был расположен флигель N17. Поднимаясь по аллее, он заметил верхушки мачт, видневшиеся над оградой. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы узнать мачты «Эббы» и убедиться, что с этой стороны наружная стена огибала правый берег реки Ньюс.

Тем временем граф д'Артигас внимательно разглядывал французского изобретателя. Здоровье этого человека, еще полного сил, по-видимому, нисколько не пострадало от заключения, длящегося уже полтора года. Но его странная поза, бессмысленные жесты, блуждающий взгляд, безразличие ко всему окружающему слишком явно указывали на полное расстройство умственных способностей.

Присев на скамью, Тома Рок кончиком трости нарисовал на песке аллеи чертеж крепости. Затем, встав на колени, насыпал по краям кучки песку, очевидно, изображавшие бастионы. После этого, сорвав несколько листьев с ближайшего деревца, он воткнул их по очереди в каждую кучку наподобие крошечных флажков; все это он проделал с самым серьезным видом, не обращая ни малейшего внимания на присутствующих.

Рок играл в детскую игру, но с серьезностью и важностью, не свойственной ребенку.

— Неужели он совсем сошел с ума? — спросил граф д'Артигас, в тоне которого, несмотря на обычную невозмутимость, послышалось разочарование.

— Я предупреждал вас, граф, что от него ничего нельзя добиться, — ответил директор.

— Нельзя ли сделать так, чтобы он обратил на нас внимание?

— Это довольно трудно, — возразил директор, обернувшись к смотрителю. — Попробуйте заговорить с ним, Гэйдон, может быть, на ваш голос он откликнется?

— Мне он ответит, господин директор, будьте покойны, — сказал Гэйдон.

Затем, тронув за плечо своего подопечного, он ласково позвал:

— Тома Рок!

Помешанный поднял голову и взглянул на смотрителя; ясно было, что из всех присутствующих он видел только его, хотя граф д'Артигас, директор и подошедший капитан Спаде стояли тут же, рядом.

— Тома Рок! — повторил Гэйдон по-английски. — Вот два иностранца, которые хотели вас повидать… Они интересуются вашим здоровьем… вашими работами…

Последние слова как будто заставили изобретателя выйти из состояния вялого безразличия.

— Моими работами?.. — переспросил он на английском языке, который знал, как родной.

Схватив камешек и зажав между большим и указательным пальцами, он швырнул его, как мальчишка, в одну из кучек песку и сбил ее. У него вырвался радостный крик.

— Разрушен!.. Бастион разрушен!.. Мое взрывчатое вещество с одного выстрела уничтожило все!

Тома Рок выпрямился, его глаза сверкали торжеством.

— Вы видите, — заметил директор, обращаясь к графу, — его никогда не покидает мысль об изобретении…

— И она умрет вместе с ним, — добавил смотритель.

— Вы не могли бы, Гэйдон, навести его на разговор о фульгураторе?

— Если прикажете, господин директор… я попытаюсь…

— Попробуйте, я думаю, что это заинтересует графа д'Артигаса…

— Разумеется, — подтвердил граф, сохраняя холодное непроницаемое выражение лица и ничем не выдавая волновавших его чувств.

— Должен вас предупредить, что это может вызвать новый припадок, — возразил смотритель.

— Вы оборвете разговор, как только сочтете нужным. Скажите Року, что иностранный гость желает побеседовать о покупке фульгуратора.

— А вы не опасаетесь, что он выдаст свой секрет?.. — вмешался граф д'Артигас.

Он спросил это с такой живостью, что Гэйдон недоверчиво взглянул на него, что как будто нимало не обеспокоило загадочного незнакомца.

— Этого нечего бояться, — ответил смотритель. — У Тома Рока не вырвать его тайны никакими обещаниями! Пока он не получит из рук в руки требуемые миллионы…

— У меня их нет при себе, — спокойно возразил граф д'Артигас.