Уральский хребет тянется от Ледовитого океана до Каспийского моря и составляет естественную границу между Азиатской и Европейской Россией. Нашим путешественникам предстояло переехать горы по дороге из Перми в Екатеринбург, лучшей из ведущих через хребет, так что можно было рассчитывать совершить этот проезд в продолжение ночи. На дурную дорогу они мало обращали внимания, но удушливая жара и отдаленные раскаты грома заставляли опасаться грозы.

— В котором часу мы доедем до перевала? — спросил Строгов у ямщика.

— Часу в первом ночи, — отвечал тот, — да еще кто знает, доедем ли.

— Полно, братец, трусить, ведь ты, верно, не в первый раз встречаешь грозу в горах.

— Правда, что не в первый, — возразил ямщик, — а все-таки напрасно вы, барин, поехали.

— Было бы еще хуже, если бы я остался, — коротко ответил фельдъегерь.

Ямщик понял, что возражения не помогут, и стегнул лошадей. Вдруг яркая молния прорезала тучи, и над самой головой путников раздался такой оглушительный удар грома, что лошади разом остановились. Строгов схватил за руку свою спутницу.

— Будь готова ко всему, Надя, — проговорил он, — гроза начинается.

— Я не боюсь, брат, — твердо отвечала девушка.

Соскочивший с козел ямщик схватил под уздцы лошадей, которые пятились и вставали на дыбы, так что тарантас рисковал опрокинуться в пропасть, зиявшую влево от дороги. Как ни старался несчастный ямщик, он не мог справиться с обезумевшими животными, пока Строгов сам не поспешил ему на помощь и не сдержал лошадей, благодаря своей необыкновенной силе. Вдруг они услыхали вверху какой-то шум и, подняв голову, заметили несколько громадных камней и вырванных с корнем стволов, которые медленно сползали по откосу и угрожали раздавить путешественников.

— Здесь нам нельзя оставаться, — заметил Строгов.

— Где уж тут оставаться, — воскликнул перепуганный ямщик, — того и гляди, что угодим на самое дно пропасти!

— Держи под уздцы правую пристяжку, — приказал ему фельдъегерь, — а я возьму левую!

Новый порыв урагана чуть не сшиб с ног обоих, а тарантас, несмотря на все их усилия, сдвинулся с места и непременно скатился бы в пропасть, если бы его не задержал ствол дерева, лежавший на краю дороги. Надя выглянула из тарантаса: она была бледна, но совершенно спокойна.

— Не вернуться ли нам, барин? — спросил ямщик.

— Ни под каким видом! Когда мы перевалим через вершину, мы будем защищены скалами.

— Да что тут поделаешь с лошадьми, они не идут вперед! — пробовал возразить ямщик.

— Не рассуждай и едем дальше, я должен продолжать путь, потому что этого сам царь требует! — воскликнул Строгов, в первый раз упомянув имя государя.

— Эй, голубчики, вперед! — крикнул ямщик, и лошади двинулись.

Строгов и ямщик шли по сторонам, ведя под уздцы пристяжных. Порывы ветра несколько раз сшибали их с ног и, наверное, сорвали бы с тарантаса верх, если бы он не был так крепко привязан. Подъем продолжался с лишком два часа и приближался уже к концу, как вдруг целый град камней посыпался сверху, и испуганные путешественники разглядели несколько стволов, скользящих по откосу прямо над их головами. Строгов хлестнул лошадей, но они не двинулись с места. Опасность придала ему нечеловеческую силу: он уперся руками в оглобли и сдвинул тарантас на несколько шагов назад. Огромная каменная глыба прокатилась шагах в двух вперед и едва не задела молодого человека.

— Брат! — закричала перепуганная Надя.

— Не бойся, — отвечал он, — с Божьей помощью мы проедем благополучно.

— Я не за себя боюсь, — с чувством сказала девушка, — и, видно, Бог мне помогает, что послал тебя на моем пути.

С трудом протащившись еще сажень двадцать, путешественники достигли места, где скалы образовали углубление, защищенное от порывов ветра. Тут экипаж был в сравнительной безопасности, хотя налетавший ураган по временам ударял его о скалу так сильно, что он угрожал сломаться. Строгов посоветовал Наде выйти и укрыться от непогоды в углублении скалы, представлявшем род пещеры. В это время полил сильнейший дождь и продолжать дорогу стало немыслимо.

— Буря так сильна, — сказал он своей молодой спутнице, — что, верно, не будет продолжительна. Часа в три станет светать, и нам легче будет спускаться.

Надя не успела ответить; раздался оглушительный удар, в воздухе распространился удушливый запах серы, и молния ударила прямо в сосну, стоявшую шагах в двадцати от тарантаса. Огромное дерево вспыхнуло, как лучина. Ямщик, оглушенный ударом, упал на землю, но, к счастью, остался невредим. Раскаты грома начали постепенно стихать, как вдруг Надя схватила своего спутника за руку и с испугом прошептала:

— Брат, я слышу крики! Кто-то зовет на помощь!

Через несколько минут они явственно услыхали крики, доносившиеся с дороги, невдалеке от того места, где приютился тарантас.

— Наверное, это путешественники, с которыми случилось какое-нибудь несчастье! — воскликнула Надя.

— Нам дай Бог из своей беды выпутаться: на нас пусть они не рассчитывают! — заметил ямщик.

— Отчего же нет! — возразил Строгов. — Я пойду посмотреть, нельзя ли им помочь.

— И я с тобой, — сказала Надя.

— Нет, сестрица, лучше останься здесь и не отходи от тарантаса.

— Будь спокоен, — отвечала девушка.

— Напрасно ваш братец туда пошел, барышня, — заметил Наде ямщик, когда Строгов исчез за поворотом дороги.

— Нет, он прав, может быть, нам удастся им помочь, — отвечала она спокойно.

Молодой фельдъегерь быстро шел вперед. Он от души желал принести пользу пострадавшим путникам, а в то же время его интересовало, кто это рискнул в такую непогоду предпринять путешествие по горам. Дождь прекратился, но ветер завывал по-прежнему. Порывы его были так сильны, что нашему герою стоило большого труда удержаться на ногах. Выступы скал мешали ему видеть тех, кто взывал о помощи, но, по-видимому, они были близко, потому что до его слуха скоро донесся следующий разговор:

— Держи их, держи! И что у вас за экипажи! Пускаться в дорогу с такой рухлядью. Да за это на тебя стоит подать жалобу, мерзавец!

Путешественник, выражавший таким образом свое негодование, был неожиданно прерван громким хохотом своего спутника, который, покатываясь со смеху, проговорил:

— Нет, как хотите, а это уж чересчур комично!

— Не понимаю, чему тут смеяться, — проворчал первый голос.

— Да посудите сами, милейший, — отвечал второй, — что же нам больше остается делать! Я уверен, что нигде в мире с нами не случилось бы подобной истории!

— Уж конечно, не в Англии; за это я могу поручиться, — сердито возразил первый голос.

В эту минуту Строгов, миновав последний поворот дороги, очутился шагах в двадцати от говоривших. При свете молнии он разглядел заднюю часть телеги, глубоко завязшую в грязи, и сидящих в этом оригинальном экипаже двух мужчин, в которых тотчас же узнал ехавших с ним на пароходе иностранных корреспондентов.

— Ах как это кстати! — воскликнул при его появлении француз. — Здравствуйте, и позвольте представить вам моего коллегу и в то же время соперника, господина Блэнта.

Англичанин чопорно поклонился и хотел в свою очередь представить своего товарища Альсида Жоливе, когда Строгов прервал его словами:

— Это излишне, господа, мы уже знакомы, так как ехали по Волге вместе.

— Ах да, — тотчас припомнил француз. — Позвольте узнать, с кем имею удовольствие?..

— Иркутский купец Николай Корпанов, — был ответ. — Расскажите же мне, что такое с вами случилось и почему один из вас негодует, а другой смеется?

— Посудите сами, господин Корпанов, — затараторил Жоливе, — у нашей телеги соскочил шкворень, лошади ускакали вместе с передними колесами, ямщик побежал догонять их, но еще неизвестно, удастся ли их настичь, а задний ход увяз в грязи и мы с ним. Неужели это не смешно?