– С патронами, – вздохнул полковник.

– А ведь, пожалуй, годится, – сказал Илларион.

– Ну слава тебе, господи!

– А что я буду должен твоему егерю за гостеприимство?

– Пол-ящика водки, пачек десять питерского «Беломора» – и вы друзья по гроб жизни. Ему ведь там тоже скучно.

– И то верно. Ну, полковник, ну, удружил! С меня бутылка.

– Лосиный окорок с тебя, а не бутылка, – проворчал Мещеряков, убирая в карман сигареты и оглядываясь в поисках официанта. – Бутылка… Нашел алкаша. Впрочем, и бутылка тоже.

– Узнаю разведчика! – рассмеялся Илларион. – Договорились. Так, может, прямо сейчас и дернем? По маленькой, а?

– Изыди, сатана, – сказал Мещеряков. – У меня через час совещание.

– Так доставь подчиненным удовольствие, – с серьезным видом посоветовал Забродов. – Знаю я эти твои совещания, скука же смертная. А так, глядишь, народ повеселится.

– Генерал Федотов повеселится, – сказал Мещеряков, – совещание-то у него.

– Тогда, конечно, выпивка отменяется, – нахмурился Забродов и вдруг заговорил голосом генерала Федотова:

– Мне кажется, вы несколько забылись, то-ва-рищ полковник! Даю вам три минуты на то, чтобы привести себя в надлежащий вид!

– Похож, – вздохнул Мещеряков, поднимаясь.

К нему немедленно подошел официант, до этого момента прятавшийся от посетителей где-то в подсобных помещениях кафе. Друзья расплатились и двинулись к выходу. – Ты еще не заскучал от безделья, пенсионер? – спросил полковник, выходя на улицу.

Полуденный зной обрушился на них, как пудовый раскаленный молот. Мещеряков раздраженно оттянул книзу узел галстука и покосился на Забродова. Тот стоял рядом, блаженно щурясь на солнце – ни дать ни взять, сытый и всем довольный котяра.

– Брось, Андрей, – спокойно сказал тот, не поворачивая головы. – По-моему, на эту тему уже все сказано. И потом, от чего я никогда не страдал, так это от ложной скромности. Если я вдруг соскучусь, я не постесняюсь попроситься обратно.

– Ладно, ладно, не заводи свою шарманку, – сказал Мещеряков. – Тебя подбросить?

– Спасибо, я на колесах, – отказался Забродов, указывая на старенький, защитного цвета «лендровер», припаркованный у противоположного тротуара.

– О, – сказал Мещеряков, – а я и не заметил.

Жива еще твоя тележка?

– Эта тележка еще нас с тобой переживет, – заверил его Забродов.

– Типун тебе на язык, трепач, – скривился полковник.

– Ты знаешь, Андрей, – вдруг сделавшись серьезным, сказал Илларион, – англичане ведь продали «Ровер» немцам. «БМВ» его купила со всеми потрохами, слышал?

– Слышал, – сказал Мещеряков. – Ну и что?

– Я вот думаю, – задумчиво продолжал Забродов, – а почему бы нам не продать англичанам АЗЛК? Им ведь, наверное, скучно теперь. Вот и занялись бы хоть чем-то.

Мещеряков невольно фыркнул, представив себе эту сделку, но потом вспомнил что-то и помрачнел.

– Так когда тебе привезти ружье? – спросил он.

– Чем скорее, тем лучше, – ответил Забродов. – Я уже умираю без самогона и лосятины. Здесь меня ничто не держит, а обстановку сменить давно пора.

Полковник посмотрел на свою машину. Бдительный шофер, издалека углядев начальство, уже успел занять свое место и сидел там с таким видом, словно никуда и не отлучался. Полковник посмотрел на часы. До конца обеденного перерыва оставалось три с половиной минуты.

– Понял, – сказал Забродов, верно оценив все эти манипуляции. – Только снова поднимает нас с зарей и уводит за собой в незримый бой… Будь здоров, полковник.

Они пожали друг другу руки, после чего Мещеряков сел в машину и укатил. По дороге к управлению и после, когда он поднимался по широкой лестнице к себе на третий этаж, его не оставляло странное тягостное чувство. Но по мере того, как вторая половина рабочего дня набирала обороты, выходя на привычную бешеную скорость, заваленный по горло работой полковник позабыл про это неприятное ощущение.

… Бывший инструктор спецназа ГРУ капитан в отставке Илларион Забродов, расставшись с полковником Мещеряковым, по дороге домой сделал небольшой крюк, заехав к своему старинному приятелю, антиквару и букинисту Марату Ивановичу Пигулевскому. Забродов не спешил. С тех пор, как он оставил службу, торопиться ему, как правило, было некуда. Илларион никогда не отличался торопливостью. Теперь, для того чтобы жить размеренно и со вкусом, ему не приходилось преодолевать сопротивление внешних обстоятельств. С момента увольнения прошло уже немало времени, но на него до сих пор иногда накатывали приступы жеребячьей радости оттого, что у него теперь не осталось никаких обязанностей, кроме прав, и никаких знакомых, кроме тех, с кем бы он хотел общаться. Сейчас он испытывал один из таких приступов эйфории. Впереди была дальняя дорога с остановками где вздумается и ночевками под открытым небом, незнакомые места, новые люди и бездна новых впечатлений. Мысленно он еще раз поблагодарил Мещерякова за удачную идею, подумав мимоходом, что даже и от полковников иногда бывает какая-то польза.

У Пигулевского он со вкусом выпил чайку из антикварной чашки китайского фарфора, рассказал дару новых анекдотов, снова попил чайку, затеял и с позором проиграл горячий спор по поводу датировки одной редкой инкунабулы, добытой где-то неутомимым Маратом Ивановичем, понаблюдал, как тот раздувается от тихой гордости (спор был затеян и проигран исключительно для того, чтобы доставить старику удовольствие), и между делом сообщил, что покидает столицу недельки на две, а то и на месячишко. Старик заметно огорчился, и Иллариону пришлось пообещать ему порыскать по окрестным деревням в поисках антиквариата, после чего Марат Иванович несколько взбодрился, окрыленный, как видно, открывшимися перспективами.

Выслушав несколько весьма специфичных баек и получив с десяток полезных советов, касающихся предстоящих каникул, Илларион распрощался со стариком и отправился к себе на Малую Грузинскую. Домой он, впрочем, попал не сразу. Заскочив по дороге в пару магазинов, он без труда приобрел десять бутылок водки, предназначенных в дар веселому егерю, и с некоторым удивлением обнаружил, что раздобыть питерский «Беломор» не так-то просто. На это понадобилось два часа и несколько литров бензина. Но в конце концов искомый продукт был обнаружен в табачном киоске недалеко от ЦУМа и водворен на заднее сиденье «лендровера», превратившееся за это время в продуктовый склад.

Здесь были консервы, спички, сигареты и множество мелочей, отсутствие которых в путешествии порой воспринимается как катастрофа. При всей своей неприхотливости Илларион на этот раз решил отдохнуть с комфортом, уподобившись богатому туристу, который, направляясь в дикие места, берет с собой тонну туалетной бумаги и вагон консервированной ветчины. Впрочем, у него было подозрение, что все эти богатства, скорее всего, тоже перейдут в собственность гостеприимного егеря – сам он не испытывал во всем этом ни малейшей нужды и вряд ли был способен в течение хоть сколько-нибудь длительного срока изнурять свой организм подобными излишествами.

Вернувшись, наконец, домой, он тщательно проверил и упаковал удочки, не переставая посмеиваться над собой. Он уже сгорал от нетерпения и готов. был тронуться в путь хоть сию минуту. Удерживала его только необходимость дождаться Мещерякова с ружьем, патронами и координатами райского уголка, в котором обитал мифический егерь. Тот представлялся Иллариону этаким буколическим субъектом в фуражке с дубовыми листьями, болотных сапогах и с застрявшей сосновой хвоей в дремучей бороде.

Дожидаясь Мещерякова, он мимоходом вспомнил, что Андрей во время разговора был чем-то сильно озабочен. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, если принять во внимание его должность и предстоящее совещание у генерала Федотова. Похоже, решил Илларион, что полковник морально готовил себя к большому и шершавому фитилю.

Поводов для разноса, как всегда, могло быть множество, тем более что с распадом Союза хлопот у ГРУ стало намного больше.