Банда, не торопясь, с видом стопроцентного миллионера, вынул из кармана брюк деньги и, отсчитав пять бумажек, протянул чайханщику.

– На, держи... Если все сделаешь быстро и хорошо, да еще и еды мне в дорогу соберешь, получишь дополнительных сто баксов на пенсию. Понял? – Банда пошелестел стодолларовой бумажкой, держа ее в пальцах перед жадными глазами узбека – Только я тебя прошу – очень постарайся, Турсунов, сильно хорошие документы должны получиться – О, какой разговор! Может, отдохнешь у меня, дорогой гость? Поспи, сил наберись... – ласково ворковал чайханщик, пряча деньги куда-то в бесконечные недра своего халата.

Банда знал хитрого старого черта. А потому решил не рисковать.

– Нет, спасибо, я пойду погуляю.

Он взглянул на часы:

– Почти одиннадцать. До четырех успеешь?

– Про что разговор! Конечно, все будет сделано, как ты хотел, старлей Банда.

– Ну вот и ладненько... Значит, в четыре я сюда за документами заеду.

Сашка встал и направился к кухне, намереваясь через чайхану снова попасть на улицу, но старый узбек опередил его, протестующе преграждая дорогу:

– Подожди, уважаемый! Зачем туда? Зачем чужой глаз чтобы смотрел?.. Тебе это надо? Мне тоже не надо!.. Пойдем-пойдем! – он пальцем поманил Банду в глубь двора, затем к стене, и парень заметил вдруг совсем маленькую калитку, высотой метра в полтора, выходящую, как оказалось, на параллельную, совершенно глухую улицу.

– Молодец, старик, настоящим конспиратором стал! Раньше вроде посмелее был?

– Э-э, время такое, дорогой! Много-много бандитов стало. Молодежь пошла – за одного барана мать родную прирежут. Тебе это надо? – снова повторил Турсунов свой вопрос, суетливо отпирая замок. – И мне не надо! Ты в четыре часа сюда тоже приходи. Я буду здесь ждать. Вот так, – он костяшками пальцев четыре раза ударил в дверь, – постучишь – я тебе, уважаемый, сразу и открою Хорошо?

– Договорились. Ну пока!

Банда уже согнулся чуть ли не вдвое, чтобы пролезть под низенькой притолокой калитки на улицу, как вдруг будто вспомнил что-то и снова повернулся к Турсунову, внимательно посмотрев ему в глаза.

– И вот что, старик. Ты не обижайся, но время – сам сказал! – сейчас такое – Бондарович вытащил из-за пояса сзади пистолет и, как будто взвешивая его на руке, поднес к самому лицу чайханщика:

– Ты уж гляди, Турсунов, без шуток. Мне, понимаешь ли, терять нечего – я тебя, ежели что, из-под земли достану!

Турсунов часто-часто закивал:

– Ну что ты, гость уважаемый! Обязательно все сделаю, как надо, ты же меня знаешь! Я тебя хоть раз подводил? Так не обижай старого человека!

– А ты и не обижайся. Это я тебе так сообщил, на всякий случай, для информации, – бросил Банда, засовывая пистолет за пояс и, снова согнувшись в три погибели, выбрался на улицу. – Не забудь и не перепутай – ровно в четыре я буду здесь. Откроешь...

Вечером того же дня после очень сытного и веселого ужина в чайхане Турсунова Бондарович выруливал на трассу, ведущую в Карши.

Старик не подвел – доверенность действительно получилась отличная. Покойный Ахмет перевернулся бы в гробу, если бы знал, что спустя день после смерти он с радостью поручил своему убийце распоряжаться своим же автомобилем, даже с правом передоверия и продажи.

Бензобак "мицубиси" теперь был полон, и в багажнике тяжело и сытно плескались пять стандартных канистр, заполненных отличным высокооктановым "девяносто пятым" бензином, судя по приятному, чуть приторно-сладкому запаху – финским.

Банда даже не представлял себе, откуда в этой глуши могло взяться такое великолепное топливо – он мечтал получить хотя бы неразбавленный "семьдесят шестой".

На заднем сиденье в огромных свертках лежала провизия, заготовленная щедрой рукой чайханщика, честно заработавшего дополнительных сто долларов "к пенсии". Старик зачем-то сунул Банде несколько бутылок водки "Смирнофф" с синей этикеткой – пятидесятиградусной.

Парень смело вел теперь уже свою машину, не остерегаясь ни милиции, ни таджикской мафии, и "мицубиси" жадно и страстно поедала километр за километром, все дальше увозя своего нового хозяина от кошмара прожитых дней и все ближе подвигая его вперед, навстречу совершенно неизвестному и непредсказуемому будущему.

Он снова включил магнитолу, в который раз слушая одну и ту же кассету.

Наше будущее —

туман,

В нашем прошлом —

то ад, то рай...

"Ну что ж! – улыбнулся Бондарович. – Будущее, несомненно, в тумане, но хуже, чем то, что хлебнул я здесь, вряд ли где еще увижу!"

Начинается

новый день,

И машины —

туда-сюда,

Раз уже солнцу вставать

не лень,

И для нас,

значит, —

ерунда.

"Даст Бог, так и будет!"

До Бухары оставалось километров триста. По пустынной равнинной дороге "паджеро" с легкостью съедал такое расстояние часа за два...