– Поспи немного. Ли. Постарайся отдохнуть и набраться сил до нашего отъезда.

Он закрыл за собой дверь, и Ли откинулась на подушки. Иногда ей удавалось забыть о своем печальном положении, но каждый раз какой-нибудь заботливый человек – а чаще всего ее мать – ненавязчиво напоминал ей обо всем.

Боль утраты после убийства Грега порой была просто невыносимой. Ли всегда боялась, что такое может произойти, почти предчувствовала неизбежность этого, с ужасом ждала рокового часа, но когда это случилось, она оказалась абсолютно не подготовленной. Ее потрясла, ошеломила внезапность гибели мужа, ее жестокость, но главное – что уже ничего нельзя вернуть.

В ночь накануне убийства они долго говорили.

– Куда ты теперь? – спрашивала Ли.

– Я не могу тебе сказать, милая, не спрашивай меня ни о чем!

– На границу?

– Ли, прошу тебя, не устраивай мне допрос каждый раз, когда я отправляюсь на задание! – Он помолчал, складывая вещи, потом встал, уперев руки в бока. – Как ты думаешь, могу ли я нормально работать, если каждый раз ты провожаешь меня слезами и упреками? Ты до свадьбы знала, чем я занимаюсь, но согласилась выйти за меня и сказала, что все выдержишь.

– Я правда так думала! – Она закрыла лицо руками и разрыдалась. – Но теперь поняла, что не могу! Я люблю тебя!

Он вздохнул: в этом вздохе слились раздражение и страсть. Подойдя к ней, он обнял ее и сказал:

– Я тоже люблю тебя, и ты это знаешь. Но и работу свою я люблю, тем более что это очень важное дело.

– Я все понимаю – разумом, и я не прошу тебя бросить работу, но ведь ты можешь перейти в аппарат. Станешь планировать эти ваши операции, но сам в них участвовать не будешь. – Она содрогнулась при одном взгляде на лежавший на кровати автоматический пистолет, составлявший неотъемлемую часть экипировки мужа, такую же, как майка или носки. – Мне ненавистна сама мысль о том, что ты служишь секретным агентом.

– Ли, родная, ты же знаешь, что я сойду с ума, протирая штаны в конторе. Я умею перевоплощаться, поэтому нужен на оперативной работе.

– Ты нужен мне!

– Я нужен стране. Нужен ребятишкам, которые уже в начальной школе садятся на иглу. Понимаешь, сколько бы налетов мы ни проводили, мы лишь скользим по поверхности. Эта война заранее проиграна, но я не могу перестать сражаться. Так помоги мне. Поверь, со мной ничего не случиться, пока я знаю, что ты здесь и ждешь меня.

Она отодвинулась от него и неуверенно улыбнулась.

– Я всегда буду ждать тебя. Возвращайся скорее, живым и невредимым. Он жадно припал к ее губам.

– Я скоро вернусь.

Но он не сдержал обещания. Когда она видела его в последний раз, он лежал в гробу. Похороны были проведены за счет государства.

Им так и не пришлось отведать праздничный обед, который приготовила Ли. Ей не довелось поделиться с Грегом радостной вестью о том, что она ждет ребенка, которую она приберегала ради торжественного случая. И тогда Ли поклялась, что никогда не свяжет жизнь с человеком, чья служба будет опаснее, чем работа директора в детском саду.

Грег служил в Эль-Пасо, но вскоре после похорон Ли предложили работу в Мидленде. Она читала об этом новом городе, в одночасье выросшем среди равнин Западного Техаса. В Мидленде добывали нефть, а там, где нефть, всегда есть работа, там всегда делают деньги и всегда есть, куда их потратить. Неплохое место для начала. Несмотря на горячий протест матушки и ее страстные мольбы, чтобы дочка жила с ними в Биг-Спринг, Ли согласилась на работу в Мидленде. На те деньги, что ей обещали, плюс пенсия за Грега, да с ее умением экономить, она могла бы безбедно существовать. Она твердо решила сама зарабатывать себе да жизнь.

Ли прислушалась к дыханию малышки – оно было легким и частым, потом посмотрела, как поднимается и опадает нежная спинка.

– Сара, самое трудное позади. Все будет хорошо.

У нее есть дом, работа, здоровый ребенок. Единственное, с чем ей придется теперь бороться, – это одиночество.

– Сегодня, Сара, тебе придется посидеть на диете, – тяжело выдохнула Ли, усаживая девочку в заводные качели и захлопывая перекладину. Сегодня выдался тяжелый день: надо было забрать малышку от няньки, к помощи которой Ли прибегала лишь в случае крайней необходимости, а потом еще забежать в магазин. Удобно устроив пухленькую дочурку, она вернулась в машину, чтобы забрать покупки.

– Ух! – воскликнула она, плюхая пакеты со съестным на стол, сбрасывая туфли и усаживаясь на диван. Такое поведение мамочки рассмешило Сару – она забулькала, загукала и стала от радости размахивать ручонками. – Вы думаете, я это делаю, чтобы вас развлечь, мисс Сара? – упрекнула дочурку Ли, потом вскочила с дивана, опустилась на колени перед качелями и пощекотала пухленький животик ребенка. – Ты думаешь, я кто тебе, а? Придворный шут?

Сара завизжала от восторга, когда Ли приблизила лицо к толстенькому подбородочку и стала покусывать его одними губами. Детские ручонки нанесли непоправимый урон аккуратному пучку волос у мамочки на голове, так что он полностью прекратил свое существование.

– Ой-ой-ой! – Ли, смеясь, упала на пол, пытаясь перевести дух. Блузка выбилась из юбки, и Ли не успела ее заправить, как вдруг раздался звонок в дверь. С тяжелым вздохом Ли поднялась. – А ты оставайся здесь, – шутливо погрозила она Саре.

Когда она открыла дверь, то от неожиданности не могла найти слов. Сердце бешено заколотилось в груди, мысли путались, стучало в виске – это было удивительное, радостное чувство.

– Привет!

Он выглядел совершенно по-другому. Его длинные волосы были теперь чисто вымыты и аккуратно причесаны, лицо сохранило загар, но на этот раз было гладко выбрито. Бесследно исчезли грязные джинсы и ковбойка. Он был одет в прекрасного покроя брюки из серой фланели, светло-голубую рубашку и темно-синий пиджак. На смену поношенным башмакам пришли до блеска начищенные черные мокасины.

Лишь глаза остались теми же – сияющими, голубыми, исполненными магнетизма.

Нет, близкими и знакомыми были не только его глаза! Ли запомнила эту широкую белозубую улыбку.

– Вы помните меня?

– Да… да, конечно… – пролепетала она. Помнит ли она его? Что за дурацкий вопрос! Как часто, лежа в постели и тщетно пытаясь уснуть, она вызывала в памяти его глаза, улыбку, голос и тот поцелуй, которым он одарил ее, перед тем как уйти. Она старалась уверить себя, что хочет увидеть его лишь для того, чтобы отблагодарить. Но теперь, глядя в эти чудесные глаза, видя его милую и в то же время мужественную улыбку, она уже не была уверена, что это и есть настоящая причина.

– Чад, вы… вы совершенно переменились! – запинаясь, произнесла она, чувствуя себя не в своей тарелке. Она надеялась, что он не заметит, как его появление взволновало ее.

– И вы тоже. Вы похудели.

Она засмеялась и оглядела себя, заметила, какая она растрепанная, и бросила на него беспокойный взгляд.

– Входите, пожалуйста. Извините, я такая страшная. Мы с Сарой играли, и вот…

– Вы просто неотразимы, – перебил он, но, войдя в комнату, внезапно остановился. – Это Сара? Не может быть! – воскликнул он и без всякого смущения присел перед качелями.

Сара с любопытством следила за ним.

– Да, это моя Сара, – гордо ответила Ли.

– Да она просто чудо, – мягко произнес он и поднял указательный палец, чтобы провести малышке по лицу, но его палец тотчас же оказался в маленьком влажном кулачке. – Хорошие рефлексы, – засмеялся Чад, аккуратно высвободил палец из пухленького кулачка и поднялся. – А я приготовил кое-что для нее.

– О, Чад, ну зачем! – воскликнула Ли, тут же смутилась банальностью фразы и бросилась заглаживать собственную неловкость. – Вы и так уже много сделали для нее – помогли ей появиться на свет!

– Я хотел ей кое-что подарить, – повторил Чад. – Я оставил подарок в пикапе. Пойду принесу. – Он вышел из дома, оставив дверь открытой.

Дрожащими руками Ли поправила блузку, потом сунула ноги в туфли. Господи, что у нее творится на голове! Она почувствовала, как по шее сползает тяжелый шиньон. Растрепавшиеся волосы упали на лицо, но теперь нет времени их поправлять – он возвращался.