— Расскажите еще, — попросила Джейн.

— Ясное дело, я ему врезала.

— Ясное дело.

— Пресс-папье. Странное совпадение, если вспомнить, что Уэнделл их собирает. ЧуднО, мне всегда казалось, хотя я знала одного, он собирал спичечные коробки. У него их были сотни, все разные. Бегал по всему городу, искал ресторанчики, в которых свои, фирменные. Я часто говорю, чего только на свете не бывает. Где я?

— Врезали мистеру Теодору Стикни пресс-папье.

— Ага. Говорят, Небеса хранят работающих девушек, и оно, наверное, так, но лучше и самой не плошать. Нельзя все заботы перекладывать на тех, кто наверху. Я засветила ему как следует, и он, потирая голову, объяснил, что я неправильно его поняла. Он ничего такого не хотел, а хотел, чтобы я вышла за него замуж и заботилась о нем на склоне лет. Сказал, что сразу угадал во мне отзывчивое женское сердце. Видите ли, в промежутках между диктовками я растирала ему животик, когда его особенно мучило пищеварение, и это склонило чашу весов, если вы понимаете, о чем я.

— Отлично себе представляю.

— Мы обручились. Конечно, родственники, когда узнали, ходили на ушах, и я их не виню, потому что с их точки зрения я была не подарок, и они считали, что Теодор портит семейное… что там портят?

— Реноме?

— Да? Мне казалась, что реноме — это какая-то французская еда. В любом случае, они сказали, что он его ужасно портит. Ему, понятно, было хоть бы хны. Мы поженились через неделю в Маленькой Церковке За Углом, и жили очень счастливо, пока его не хватил удар. Бедный птенчик не мог отказать себе в икре и лобстерах, ну, и бренди подсобило. Однако до тех пор все было отлично. Некоторые хают семейную жизнь, а по мне так она в самый раз. Собираетесь замуж?

— Я помолвлена.

— С соседом?

— Нет, он живет в Лондоне.

— И чем занимается?

— Художник по интерьерам.

— Шутите!

— Нет, правда!

— Пошлите его к чертям.

— Что?!

— Пошлите его к чертям. Я однажды чуть не выскочила замуж за интерьерщика, и знаю, о чем говорю. Последние люди.

Джейн рассмеялась.

— Мой брат тоже так говорит. Мне кажется, и Генри так думает, только не говорит из вежливости.

При упоминании Генри на лице Келли проступила задумчивость.

— Насчет Хэнка, — сказала она. — Не понимаю.

— Что вас удивляет?

— Да все. Он сказал, что работал в театре. С чего бы он вдруг из актера заделался поместным лордом, или как там у вас это называется?

— А, это? Очень просто. Умерли два или три родственника, которые шли перед ним в списке, и он оказался следующим. Просто получил наследство.

— Как принц, когда король сыграет в ящик?

— В точности.

Келли задумалась.

— Ну, тогда, думаю, ничего, если ему нравится, — сказала она наконец. — Только, наверное, ему скучно жить тут одному круглый год.

Джейн поспешила ее разуверить.

— Все не так плохо. У него здесь куча друзей. Его все очень любят.

— Не удивительно, — с теплотой отозвалась Кэлли. — Хэнк — блеск. Таких теперь не делают.

— Кстати, сегодня он у кого-то обедает и просит прощения, что исчезает на целый вечер. Сказал, что не смог отвертеться.

— Я не в обиде.

— Это у мистера Уэйд-Пиготта, большой дом в той стороне. Он обожает анекдоты. У него день рождения или что-то в таком роде.

— Вы тоже пойдете?

— Боже упаси. Меня никто не звал. Там соберется чисто мужская компания. Будут сидеть и травить анекдоты.

— Пусть как-нибудь меня пригласят. У меня их навалом. Ну ладно, дальше я не пойду, — сказала Келли. Они дошли до больших чугунных ворот и домика, называвшегося привратницкой в то счастливое время, когда владельцу Эшби-холла было по средствам держать привратника. — Не забудьте шоколад для Уэнделла.

Она пошла назад к террасе. Уэнделл сидел на прежнем месте и выглядел надутым.

— Я просил бы вас не исчезать вот так, когда я собираюсь с вами поговорить, — сказал он.

— В чем дело?

— Я начал говорить, что вы могли бы мне помочь. Когда мисс Мартин водила меня по дому, она показала чудеснейшее французское пресс-папье восемнадцатого века, какое я когда-либо видел. Я должен его заполучить. Сколько бы Параден ни запросил, я заплачу.

— Так скажите ему.

— Мне бы не хотелось. Он может обидеться.

— Хэнк — никогда.

— Возможно, вы правы. Но мне бы не хотелось рисковать. Однако, если вы так сдружились…

— Усвоила. Вы хотите, чтобы я стала посредницей?

— Да.

— Заметано, — сказала Келли. Семейство Стикни могло считать ее пятном на фамильном реноме, однако никто не отрицал, что она всегда готова прийти на выручку.