— Мне нагорит. Я удрал с уроков. Надоело учиться. Я знаю больше, чем другие, и когда начинаю о чем-нибудь рассказывать, все хохочут и называют меня маленьким старичком-философом, так как я обычно говорю о том, что им неизвестно и потому непонятно. Учителя тоже морщатся. В колледже, считают они, никто не должен выделяться ни одеждой, ни умом. Я так рад, что познакомился с тобой! Нам есть о чем поговорить.

— Конечно! Я постараюсь навещать тебя почаще. Мне кажется, я уже запомнила, как надо зажмуриться и расслабиться, чтобы найти дорогу к тебе. Я ведь и по Земле передвигаюсь только мысленно, потому что ноги мои не ходят.

Юк был поражён этим сообщением не менее, чем голосом Айки. Он долго молчал, стискивая от волнения кулачки, потом сказал:

— Мне жаль тебя, но не так, как соседскую старушку Бойлу, которая уже лет двадцать лежит. Ты совсем другая. Никак не пойму, как мы с тобой переговариваемся. Ведь у нас, должно быть, и языки разные. А ты разговаривала ещё с кем-нибудь на Альфанте?

— Нет, но сейчас попробую. Подожди, я скоро вернусь.

Она заглянула в город Юка. Ей показалось странным, что все жители ходят в одинаковой одежде: на взрослых и детях, мужчинах и женщинах были серые брюки, синие куртки и полосатые шапочки с помпонами. Айка попробовала наладить с кем-нибудь связь, но ничего не получилось, и она полетела в другой город. Его жители отличались от предыдущего лишь тем, что носили синие брюки и серые куртки. Она путешествовала из города в город, из страны в страну, всюду встречала это однообразие, но ни с кем ей так и не удалось побеседовать. Тогда поспешила вернуться к Юку.

— Так и знала, что это удивительная случайность, — сказала она. — Вероятно, у нас совпадает частота мозговых колебаний.

И вот уже второй год навещает она Альфанту. Планета зачаровывала и пугала. Было невероятным, как её маленьким жителям удаётся справиться с настоящими стихиями подобными земным. Казалось, обычный ветер может смести город. Но этого не случалось: строения были продуманы так, что самые высокие «небоскрёбы» не шатались от ураганов. Куда большую опасность представляли дикие звери и птицы, против которых использовались токовые заграждения. Зимой над городами вырастали трехметровые прозрачные купола и снежинки, опускаясь на них, мгновенно таяли.

Наука и техника Альфанты развивалась своеобразно и стремительно, однако о космосе альфантцы не мечтали. Возможно, потому, что сама огромная планета была ещё недостаточно изучена и представлялась необъятной.

Не сразу поняла Айка, почему здесь так скучно одеваются. Когда же Юк кое-что растолковал, стало не но себе, и Айка от души посочувствовала своему маленькому другу: ему предстояло вырасти ничем не примечательным серым существом. То, что у Юка есть собственная индивидуальность, которую ему хотелось развивать, никого не интересовало, поэтому в раннем детстве он игрался теми же игрушками, что и сверстники, в школе читал одинаковые с ними книжки и, наверное, мыслил бы, как все, если бы не его отец Пен Улин. Под такой же, как у всех, синей курткой Пена Улина жило пылкое сердце бунтовщика, несогласного с тем, что его приравнивают к приставке для конвейера, и за лентой которого ему приходилось сидеть весь день. Быть может, виной всему были сны Пена Улина, совсем не похожие па однообразно одинаковые сны его сограждан. Когда Юк был совсем крошкой, Пен Улин на фоне программных сказок и монотонно повторяющихся видеопередач вносил сумятицу в жизнь мальчика, рассказывая свои волшебные сновидения, в которых жили совсем не похожие друг на друга люди: у каждого была своя песня, своя мечта, своя душа. Именно из этих снов Юк впервые узнал о том, что за стенами города растут огромные деревья величиной в десять самых высоких небоскрёбов, что там, в лесу, живут гигантские лисы и волки чем-то похожие на крохотных собак, бегающих по улицам города Осоко, в котором он жил. Мечтой Юка стало увидеть огромного зайца и пушистую лису и, если удастся, верхом прокатиться на волке, как он катался в детском парке на лохматом крошке пони.

Айку восхищали игрушечные животные Альфанты. Лошади там были величиной с земную кошку, самая большая собака не превышала размеров месячного котёнка, и было ясно, как отважны и дерзки мечты Юка, задумавшего покорить диких животных.

— Твои рассказы замечательней папиных снов! — говорил он Айке.

Со временем она начала замечать, как меняется не только образ мышления Юка, но и его лицо, отражая внутреннюю глубину того, что происходило с ним. Иногда было тревожно — слишком уж он отличался от своих сверстников.

В этот раз Айка нашла его на уроке. Он явно скучал, слушая нудный рассказ остроносой дамы в парике. Та говорила о давних войнах государства Липпи с соседней страной Тиро. Воевали не из-за пространств, как это часто бывало на Земле, а по каким-то другим мотивам, на которых учительница не заостряла внимания, лишь вскользь, намёком, давала понять, что когда в Липпи и Тиро накапливались силы раздражения друг против друга, происходили военные конфликты.

Юк сидел за партой рядом с черноволосой девочкой, одетой, как и все, в унылую униформу, и грустно смотрел в окно.

— Здравствуй, Юк, это я, — шепнула на ухо Айка. Он вздрогнул, опасливо оглянулся — не слышал ли кто-нибудь? — и прошептал:

— Как хорошо, что ты прилетела. Была бы у тебя ещё и волшебная сила забрать меня отсюда.

— Ты что там бормочешь? — толкнула его локтем соседка.

Он с неприязнью и сожалением взглянул на неё. Интересно, что бы она сказала, узнав об Айке?

— Я подожду, пока закончится урок. — Айка выскользнула из колледжа и полетела над городом.

Если бы не два холма, между которыми был расположен Осоко, можно было вполне принять его за обычный земной город. Холмы были настолько огромны в сравнении с игрушечными домишками, что казалось странным, как до сих пор ветер не замёл городок пылью и земной крошкой. «Я бы не хотела здесь жить», — подумала Айка. Одинаковой, сигарообразной формы автомобили стального цвета мчались по одинаковой длины улицам, по тротуарам шагали в одинаковой одежде люди, и лишь несколько домов отличались друг от друга количеством этажей.