На фасаде дворца спутников золотилась фреска: в голубом небе парили люди-птицы. Не икары с птичьими крыльями, а юноши и девушки в обтекаемых, светящихся под солнцем костюмах летели среди облаков.

На консультпункте молодая женщина в форменной тюбетейке с лиловыми звёздочками по ободку деловито растолковала Радову и Таху Олину, что функции дворца — не регистрация союзов, а помощь в поисках близкой души. Им вручили брошюру, на которой красивой старинной вязью было выведено: «Сведения для инопланетян и репликантов».

— Мы как раз те и другие, — сказал Тах Олин.

— Вижу, — улыбнулась женщина, и это почему-то задело Таха.

В гостинице Радов углубился в чтение брошюры. Тах Олин не спешил её изучать, сидел на диване, шныряя по всем каналам голографа, где велись передачи для репликантов.

— Неужели в тебе не говорит любопытство первооткрывателя? — наконец возмутился Радов и осёкся, увидев перед Тахом на столе рисунок — женщина с распущенными волосами вела за руку двух ребятишек. Поймав его взгляд, Тах покраснел и перевернул рисунок. — Оказывается, это союз в непривычном для нас понимании, — мягче сказал Радов и прочёл: — «Подбор спутников во Дворце преследует цель: создать на время духовный союз, основанный на потаённом совпадении психофизических резонансов. У этого союза есть некоторое сходство с браком, которое заключается в том, что от него тоже рождаются дети. У духовнорожденных сильный инстинкт к дальним космическим полётам. Они, как икары, поднимаются в небо без технических средств». Как тебе это нравится? — Он оторвался от книжки.

— Ничего не понимаю.

— И не поймёшь. Здесь говорится, что механизм духовного союза будет неясным до тех пор, пока мы не испытаем его на себе, поэтому подробные описания ни к чему.

— Значит, духовнорожденные — это все же не произведения искусства, а дети во плоти? И это при отсутствии физического контакта? Странно.

Через два дня, терзаемые желанием постичь нечто неведомое, они вновь пришли во дворец спутников. Их пригласили в просмотровый зал. Это было помещение без окон, с дневным освещением невидимых ламп. Усевшись поудобней, Тах Олин и Радов по звуковому сигналу нажали красную кнопку. В тот же миг комната заполнилась как бы вышедшими из стен мужчинами и женщинами всех возрастов — от семнадцати до глубокого эсперейского, определяемого лишь по сухому блеску глаз. Было ясно, что это всего лишь голографические изображения, но высокая техника записи создавала полную иллюзию реальности. Кто в лёгком танце, кто степенным шагом проходил мимо их кресел, и они ощущали на лицах движение воздуха, запах тонких духов и почти неощутимые особые токи, которые шли от каждого. Радов не удержался, схватил за руку вихрастого парнишку в пёстрой футболке. Велико же было его изумление, когда рука ощутила тепло человеческого тела. Правда, юноша неведомо как ускользнул от него, и Радов понял, что перед ним все-таки не живые люди.

Задание оказалось простым: следовало нажать синюю кнопку при виде чем-либо симпатичного человека. За час, проведённый в креслах, перед ними промелькнуло около тысячи лиц, и раз пятьдесят их руки безотчётно жали на кнопку. Затея все более и более казалась несерьёзной. Мало ли встречается приятных людей, а лицо, которое станет дорогим, может поначалу и не понравиться. А тут ещё надо нажимать кнопку, несмотря на пол и возраст приглянувшегося человека. К концу сеанса они окончательно разочаровались в самой идее просмотра и уже хотели было отказаться от дальнейших церемоний, когда подошла консультант, все та же милая женщина в тюбетейке, и объяснила, что сидят они в биокреслах и все не так примитивно, как показалось, поэтому не стоит спешить с отказом. Когда же узнали, что в любой день и час по их желанию союз может быть расторгнут, вернулся прежний интерес.

После просмотрового зала их завели в биокамеру, где с них сняли биоголограммы.

— Но при чем здесь союз, да ещё духовный? — вновь задали вопрос.

Им улыбнулись и попросили набраться терпения, сообщив, что голограмма несёт информацию не только о биопроцессах, но и о духовных качествах и запросах. Оставалось лишь втихомолку возмутиться, что кто-то вновь посягнул заглянуть в их внутреннюю суть.

— Может, нас разыгрывают? — усомнился Тах. — Вдруг это всего лишь аттракцион, чтобы позабавить скучающих туристов?

Вечером они убедились в серьёзности мероприятия. Девушки развели их по разным помещениям, и, спеша за консультантшей, Радов заметил, что слегка волнуется. Его уже ожидали. В полукруге из семи кресел сидели шестеро: совсем юная веснушчатая девчонка с короткой стрижкой рыжеватых волос, изящная брюнетка средних лет, широкоплечий гигант с лицом кирпичного цвета, молодой симпатичный человек, насупленный меланхолик и женщина очень преклонного возраста, судя по пронзительному, сухому блеску глаз. То ли от смущения, то ли из противоречия перед тем, что происходит, Радов чуть вызывающе спросил у общества, почему их именно семь, а не четверо или двадцать. Брюнетка сдержанно ответила, что психологи считают это число оптимальным для духовного союза. Кроме того, по обработанной информации просмотрового зала сделан вывод, что в данном случае целесообразен именно такой состав лиц.

Усаживаясь, Радов недоверчиво оглядел каждого. Вряд ли он нажал бы кнопку и при виде этого хмурого типа со взглядом, будто у него что-то украли.

Собравшиеся впервые видели друг друга. По интересам, симпатиям и биологическим параметрам они должны были составить на какое-то время сообщество, от которого ждали некий духовный плод.

В конце концов, шут с ним, как это будет называться, лишь бы интересно прошёл отдых, — решил Радов и подивился наивности эсперейцев: к чему эти церемонии и сам термин «союз», когда подобные знакомства можно завести и без посредства дворца? Но позже выяснилось, что он не вник в суть происходящего.

Было очевидным, что рыжеволосая девушка, симпатичный парень, меланхолик и гигант — такие же, как и он, репликанты. Брюнетка, судя по изменчивым оттенкам кожи, эсперейка, а немолодая, с тонкими, иссушенными временем чертами лица — жительница Айгоры (ближайшей к Эсперейе планеты).