Чувствуя себя нашкодившим щенком, поджавшим хвост, он с треском захлопнул дверь и загрохотал вниз, по ступенькам крыльца. Его пустой желудок недовольно урчал, злость и обида переполняли душу: «Чертова баба! Да провались ты в тартарары! Да что же это такое, в собственном доме ни поспать тебе, ни поесть! Только подумать: посмотрела как на червяка, выползшего из-под камня. Проклятая малявка, мерзкая финтифлюшка!»

Ради бабушки и детей он сдерживал себя и даже старался быть с учительницей вежливым, и ни в чем ей не перечил, но все в этой женщине отталкивало его. Всегда одетая в темное, худющая чистюля с волосами, туго зачесанными назад, в очках, она напоминала ему едва оперившегося вороненка. А эти ее прямо-таки монашеские платья с глухими воротниками, почти полностью скрывавшими подбородок, не говоря уж об остальном!

– Там и смотреть-то не на что! – проорал Логан, повернувшись к дому, и повторил нарочито тоненьким жеманным голосом: – Ах, ах, будьте опрятными и воспитанными.

Вспомнив скорбное выражение на лице Сета, он только покачал головой. Этого мальчишку каждый раз силой приходилось загонять в корыто мыться, а на этой неделе его уже дважды подвергали мучительной процедуре. «Она, наверное, и ему, и остальным всю кожу стерла мочалкой».

Размышляя на эту тему, молодой мужчина вдруг поймал себя на мысли, что ничего не пожалел бы, только бы понежиться, отмокнуть в горячей водице. Но большое корыто теперь было вечно кем-нибудь занято, и неизвестно, когда у него появится такая возможность. Ну, интересная получается картина: в доме настоящая эпидемия чистоты, а ему-то помыться как следует и негде. И его же упрекают, что от него воняет! Он опять вышел из себя, вспомнив, как бабушка Джо отходила его метлой: «У, дьявольская городская бабенка! Это все из-за нее. Еще и нос дерет. Господи, спаси нас от этой маленькой, чистенькой твари!» Его снова затрясло от обиды, когда он вспомнил, что бабушка Джо, его собственная бабушка сказала, будто от него несет, как от свиного клева. Вот еще новости! Ну, а чего она ожидала, если он только что давал свиньям пойло. Ведь раньше-то никто почему-то не жаловался и даже не обращал внимания, чем от него пахнет после работы на скотном дворе. Возмущенно фыркнув, Логан резким движением стряхнул с рукава кусочки поросячьей еды и отправился к хлевам.

Не найдя там Ната, он, достав топор, сам взялся за приготовление дранки для починки прохудившейся крыши. Но прежде, чем начать тюкать топором по заранее напиленным кругляшам, на секунду приостановился, посмотрел на видневшийся наверху дом. Представив, как там у камина, вся чистенькая, сытая, правильная, сидит в тепле мисс Истгейт, Логан закипел от ярости: «Можете думать что угодно, мисс праведница, можете считать, что выиграли этот раунд. Но на самом деле, мисс воображала, бой еще не окончен. Ни в коем случае!» И он со всего размаха ударил топором по чурбаку.

После того, как Логан ушел, Элизабет отпустила детей и прошла в спальню, чтобы зашить маленькую дырочку внизу платья. Закончив, она в который раз с неудовольствием оглядела свою серую, унылую одежду. Если бы у нее был выбор, Бет никогда бы не носила серое, коричневое или черное. Но в той ситуации, в которой она сейчас оказалась, зная о враждебном отношении к себе хозяина дома, даже если бы у нее и были с собой светлые, яркие наряды, она не осмелилась бы их одеть.

Сидя с иголкой в руках перед зеркалом и глядя на снос тусклое отражение, девушка невольно вздохнула, вспомнив свое прошлое. Опыт работы гувернанткой у нее уже был, но, увы, печальный. Ах, как она обрадовалась, какие светлые надежды были у нее, когда Ханна Паркер, ее давняя подруга и наставница, подыскала для нее место домашней учительницы в одной зажиточной семье. Но ее уволили уже на третий день после того, как она ударила вазой хозяина, позволявшего себе слишком много вольностей. И следующее место, в другой семье, Бет потеряла по схожей причине.

Никакого личного опыта общения с мужчинами у нее не было, но на примере еще одной своей подруги, Тэсс, она многое узнала об их бесчестности и коварстве, об их непостоянстве и неверности, и не желала, чтобы эти подлые создания играли хоть какую-то значимую роль в ее жизни.

Дорогая бедная Тэсс… Она была двумя годами старше Бэт, но так же неопытна и наивна, когда дело касалось противоположного пола. Так случилось, что она впервые полюбила молодого человека, который был другом семьи, где она служила горничной. Он отвечал ей взаимностью, и Тэсс так верила в искренность его чувств, что уступила настойчивым домогательствам юного ловеласа. Когда же убедилась в обратном, было уже поздно.

Бет даже прослезилась, вспомнив ту роковую ночь, когда она с Тэсс вместе отправилась на решающую встречу с возлюбленным подруги. Элизабет спряталась в тени деревьев и видела и слышала все подробности этого свидания.

Вместо радости, которую ждала Тэсс, сообщив любимому о том, что у них будет ребенок, она услышала и брань и крик. Недоумевая, девушка воскликнула:

– Что же ты сердишься, ведь это же твое дитя!

Мужчина только презрительно усмехнулся:

– Ты уверена? Ублюдок может быть от кого угодно, но не от меня.

– Да нет же, это твой ребенок, – запротестовала Тэсс и прикоснулась к его руке.

Он отшвырнул ее в сторону:

– Вы, приютские девчонки, все одинаковые, расставляете ноги каждому встречному. И ты, небось, переспала с кем-нибудь еще и думаешь, я намерен расплачиваться за чужие грехи? Ты что, меня за дурака принимаешь?

Обманутая в своих лучших чувствах, оскорбленная девушка не выдержала и упала в обморок, ее прекрасные длинные белокурые волосы рассыпались и укрыли ее бледное лицо. В этот момент молодой мужчина слегка наклонился к ней, и Бет даже подумала, что у этого жестокого человека заговорила совесть, но увидела, что он вытер платком то место, которого коснулась Тэсс, и, брезгливо морщась, отбросил платок в сторону. Наклонившись к самому лицу лежавшей на земле девушки, этот обманщик и соблазнитель произнес цинично:

– Что касается твоего выродка, советую сразу после рождения, утопи его, как щенка, – и повернувшись на каблуках, исчез в темноте, исчез навсегда из жизни несчастной сироты.

Разгневанная донельзя поведением этого негодяя, Бет подбежала к подруге, привела ее в чувство и помогла дойти назад, в приют, их убогий дом. Спустя определенное время у Тэсс родился ребенок. Хрупкий организм молодой матери не вынес всех выпавших на ее долю испытаний. Взяв с Элизабет слово позаботиться о младенце, она тихо угасла.

С того самого момента, когда Бет взяла на руки крошечного светловолосого малыша, он стал ей бесконечно родным и близким. Она кормила мальчика из соски, меняла пеленки, мыла, бодрствовала ночами у его кроватки, когда он болел, помогала ему делать первые робкие шаги. А сколько было радости, когда Тэдди назвал ее: «Мама!»

«Но настоящая мать, наверно, все-таки уберегла бы ребенка от несчастья», – горько подумала Бет. Однажды его сбила на улице карета, и мальчик чудом остался жив. К сожалению, ножку ему не вылечили как следует, и теперь, в пять лет он нуждался в операции. Бет необходимо было накопить немалую сумму денег. Вот почему это место домашней учительницы так много для нее значило. Иначе с какой стати она бы уехала из родного города в глухомань, на край земли, оставив в приюте, единственном ее доме, маленького любимого человечка, расставание с которым было для нее таким мучительным.

«Чертова дыра» определенно не была местом, которое могло бы скрасить горечь разлуки с Тедди. Но учитывая ее неопытность, а главное, необходимость срочно «и работать средства для лечения малыша, и эта работа показалась ей даром свыше. У Бет были строгие нравственные принципы, она всегда стремилась быть на высоте тех правил морали, которые сама в себе выработала, но клеймо сироты незаслуженно ставило ее в один ряд с самыми презренными личностями. Косное, фарисейское общественное мнение не прощало выходцам из сиротского приюта никаких, даже невольных ошибок.