Должен признать, картина, нарисованная Ликом и Вером, потрясла меня, и некоторое время я пребывал в растерянности, близкой к панике. Но потом успокоился, взвесил возможности и засыпал ребят вопросами. План всепланетного переворота рождался на глазах, и все мы были в восторге.
Утром нас повели на допрос. За длинным столом под портретами Опрокидонта, Гона и Водки сидели пьяные следователи в зеленой форме, а слева за маленьким столиком присутствовал абсолютно трезвый особо уполномоченный, весь в черном. Стену над ним украшал цикл канонических изображений: «Бормо Туха перегружает бутылки с катера на берег», «Бормо Туха исцеляет страждущих», «Откровение Бормо Тухи: истина – в вине!», «Несение бутыли», «Извлечение из бутылки», «Поднесения «и «Вознесение».
Допрос начали с нашего верноподданного Аба. Разговор вышел коротким, но неожиданным по содержанию. Особист заметил, что у задержанного в нательной бутылке Туха не закреплен на дне, а свободно перемещается, что было отличительным признаком секты «бессмертников», утверждавших, будто пророк Туха не умирал в бутылке на горе Бухану и был извлечен из нее живым. Сектантство считалось злом, и несчастного Аба тут же заковали в кандалы, хоть он и кричал, что Туха у него отклеился случайно.
А когда его увели, особист выложил перед собой на столик все предметы, изъятые у меня при обыске накануне, и пьяные следователи принялись за меня. Я плел какую-то чушь, они запутались, и в конце концов я предложил объяснить им назначение загадочных предметов. Как я понял, назначение абсолютера особисту объяснять было не надо, так как он вполне грамотно держал это оружие в руке, когда я подходил к столику. Но среди прочих вещей была запасная анестезирующая обойма к абсолютеру, и я сразу решил, что это мой лучший шанс. Я задержал дыхание и резко ударил ребром ладони по обойме. Анестезирующая смесь-брызнула во все стороны. Особист пытался стрелять, но он не знал, как снимается предохранитель, а своего оружия достать уже не успел. Пьяные следователи в панике повалили друг друга на пол, и мы втроем без труда обезвредили их.
Обо всем, что случилось дальше, можно рассказать очень коротко.
Моих карманных технических средств вполне хватило на то, чтобы выбраться из тюрьмы, угнать летательный аппарат-антиграв и вернуться в ту деревню, откуда начал я свое путешествие. Мой славный супербот «Кабану» стоял на том же месте как ни в чем не бывало, и даже не знаю, понадобился ли ему защитный энергетический колпак, автоматически возникающий всякий раз, когда я покидаю корабль, и отключаемый звуком моего голоса. В бортовой лаборатории «Кабану» я легко синтезировал сильнейший катализатор окисления этанола в уксусную кислоту, а также антиалкоголин – вещество, подавляющее потребность организма в спирте. Одновременно Лик и Вер оповестили по радио все группы тайного общества на планете о готовящейся акции. На улицы всех городов Спиртянии выходили люди и кричали: «Не пейте воду Алко! Вода Алко отравлена!» Их хватали, тащили в тюрьмы, но дело было сделано.
А пока я летел к Острову на сверхскоростной космической шлюпке «Птенчик», Вер и Лик вернулись в Алко-Наливес и на одном из заводов», где у них были свои люди, приступили к массовому производству антиалкоголина и разослали агентов с его образцами во все города планеты.
Над озером Алко «Птенчика» обстреляли из зенитных орудий. Опрокидонт тоже охранял Алко, он понимал, что озеро можно отравить. (Любопытная деталь: технический прогресс на Спиртянии остановился на телегах, паровой машине и кремневых ружьях, но за тысячелетие застоя кто-то все же изобрел зенитки и автоматы – автоматами были вооружены охранники в тюрьме.) «Птенчик» с успехом отразил удары зениток и выплюнул в озеро контейнер с катализатором. Гениальность моей идеи заключалась в том, что синтетический катализатор был лишь затравкой, а образующаяся кислота сама становилась катализатором (не стану объяснять, каким образом – это скучно), так что за несколько часов все содержимое озера превратилось в уксус, разбавленный до безобидной концентрации.
Дальнейшее уже не зависело от меня. Конечно, было заманчиво остаться на Спиртянии и посмотреть, как она станет эволюционировать. Но я понимал, что все произойдет не так быстро, как хотелось бы, а моя душа – душа космического бродяги рвалась к новым звездам, к новым галактикам, к новым неизвестным мирам.
Я покидал планету через пару дней, добрав необходимую информацию. Вер и Лик прилетели попрощаться со мной. Они рассказали, что царский дворец разрушен, а бессмертная троица разорвана на куски толпой разъяренных алкоголиков. Ребята из Группы изучения, которая, оказывается, продолжала упорно работать под землей, сумели подать антиалкоголин в систему алкотрубопровода, но это получилось не сразу, и миллионы страждущих успели побуянить. Были снесены почти все церкви, бутылки с Бормо Тухой выносили на улицы и крошили об мостовые и углы зданий. С автомобилей начали снимать защитные пузыри. Это было, пожалуй, несколько преждевременно, но уж очень хотелось спиртянам поскорее стать снова нормальными людьми.
И вот опять я в космосе. Вновь кругом бархатная чернота пространства в мелких дырочках далеких звезд, через которые так и тянет реликтовым холодом, от которого накатывает тоска. И взгляд скользит по длинному ряду фиолетово-синих колбас с альдебаранским крепким. Я встаю, иду в лабораторию, набираю в шприц катализатор и впрыскиваю его поочередно в каждый альдебаранский сосуд. И не пытаюсь пробовать, что получилось. Я вообще не знаю, для чего это сделал. Просто неконтролируемое движение души. Я снимаю веревку и погружаю все колбасы в мусорный контейнер. Мышонок Вася грустно смотрит на меня, сидя на кнопке акселератора. Я вывожу контейнер в космос и наблюдаю за ним в иллюминатор. Контейнер раскрывается. Происходит взрыв. То, что совсем недавно было альдебаранским крепким с золотой крошкой, висит теперь в пространстве большим грязным облаком, и я знаю, что скоро оно полностью рассеется от столкновений с космической пылью.