Мистер Джонс, помахал им своей трубкой. Другой рукой он придерживал разъезжающуюся веером связку металлических труб - составную часть двухметрового домашнего органа.

- Я купил орган, Матильда, - крикнул мистер Джонс сверху. У него был густой бас. - Я хочу научиться играть на органе. Патрик, Кеннет, идите сюда, мы должны очень осторожно сгрузить этот ценнейший старинный музыкальный инструмент.

Мистер Джонс спрыгнул вниз, как мальчик. Патрик пошел за ним, а Кеннет стал сдвигать орган на подъемник, смонтированный в конце кузова. Когда орган встал устойчиво, Патрик взялся за управление, и подъемник плавно, как на лифте, опустил инструмент на землю.

- Орган! - Матильда Джонс была настолько поражена, что совсем забыла загрузить мальчиков новой работой. - Святые духи, что ты собираешься с ним делать?

Мистер Джонс потягивал трубку.

- Буду учиться играть, моя дорогая, - сказал он. - В конце концов, я когда-то играл в цирке на шарманке.

Он отдал распоряжение, и Патрик с Кеннетом сгрузили с машины остальные части органа. Они оба были такие силачи, что им даже подъемник не понадобился. А потом мистер Джонс решил, что орган нужно поставить у забора, рядом с домом. Патрик с Кеннетом усердно поднимали, перетаскивали, подтягивали, и наконец все части инструмента оказались в одном месте и ждали только того, чтобы их собрали как нужно.

- Это настоящий орган с воздухопроводами, - гордо объявил мальчикам мистер Джонс. - Этот великолепный инструмент я нашел в одном маленьком театре неподалеку от Лос-Анджелеса, театр должны были снести.

- Силы небесные, - вздыхала миссис Джонс. - Я радуюсь только, что ближайшие соседи живут от нас далеко.

- А представляете, что такое настоящий большой орган? - сказал мистер Джонс. - В нем могут быть трубы такой величины, что человеческое ухо даже не может слышать эти звуки.

- А можно ли то, что вообще нельзя услышать, назвать звуками, дядя Титус? - спросил Юп.

- Но другие живые существа могут их слышать - например, слоны. У них такие большие уши, - сказала миссис Джонс с ухмылкой.

- Что толку от такого органа, звука которого нельзя слышать? - спросил Пит. - Я имею в виду - вряд ли слоны будут слушать органную музыку.

- Не знаю, мой мальчик, не знаю, - сказал Титус Джонс. - Я только могу себе представить, что наука найдет тому применение, если серьезно займется этим.

- Впрочем, - заметил Боб, - есть такие свистки для собак, которые мы не слышим. Их звук слишком высок для нас.

- Правильно, мой мальчик, - сказал мистер Джонс. - Может, в цирке придумают свистки для слонов, которые окажутся полной противоположностью свисткам для собак, - они будут издавать не слишком высокие, а слишком низкие звуки.

- Некоторым образом инфразвук, - вставил Юп. - Звуки, или, вернее, колебания, слишком медленные, чтобы мы могли услышать, лежат ниже порога слышимости или нижней границы инфразвукового диапазона. А те звуки, частота колебаний которых слишком высока для человеческого уха, называются ультразвуком.

В высшей степени интересна эта маленькая лекция по вопросам акустики... Я не могу отказать Юпу Джонсу в довольно высокой степени образованности в области естественных наук. Судя по всему, он познал цену индивидуальных сверхобязательных занятий и полученных таким путем знаний и начинает понимать, что профессиональный сыщик сталкивается время от времени с феноменами, которые с легкостью могут загнать блуждающего в потемках невежду-любителя в угол.

Все так были заняты органом, что никто не заметил голубой спортивной машины, которая влетела в открытые ворота и резко затормозила у них за спиной. Водитель, рослый худой малый с бледным лицом, с силой надавил на грушу. Трое мальчиков в испуге обернулись. Парень за рулем и оба его спутника ответили на это громким ржанием.

- Скинни Норрис! - крикнул Пит, когда увидел вылезающего из машины длинного парня.

- Что ему здесь надо? - произнес Боб. Семья Скинни ежегодно проводила в Роки-Бич лишь небольшую часть года, но для Пита, Боба и Юпа это время каждый раз тянулось бесконечно долго. Скинни Норрис был весьма высокого мнения о своих умственных способностях и, естественно, испытывал наслаждение от своего превосходства над другими, поскольку имел собственную машину, - он придавал большое значение тому, чтобы во всем играть первую скрипку. Однако большинство девчонок и мальчишек в городе вовсе не хотели его признавать. Но ему удалось сколотить вокруг себя группку преданных ему людей, ценивших его финансовое покровительство и не гнушавшихся его компанией.

Скинни шел с закрытой обувной коробкой, направляясь к Трем Сыщикам, в то время как его дружки с гогочущими физиономиями смотрели на них. Остановившись в нескольких шагах, он вытащил из кармана брюк толстое увеличительное стекло и сделал вид, словно разглядывает территорию склада. Мистер Джонс и оба ирландца по-прежнему занимались органом.

- Смотри-ка, - сказал он, предпринимая неудачную попытку выражаться изысканно. - Это, по-видимому, здесь. Признаки налицо: кругом старая-престарая рухлядь, какую только и можно найти у Джонса на помойке.

В ответ на эту клоунаду из машины раздались одобрительные смешки.

Пит сжал кулаки.

- Тебе что надо, Скинни? - спросил он. Скинни Норрис сделал вид, что не слышит. Он направил лупу на Юпа и, казалось, внимательно разглядывал его, потом он убрал лупу в карман.

- Поистине вы не кто иной, как Юп Макшерлок, всемирно известный сыщик, - произнес он, ломая комедию. - Я хочу предложить вам дело, перед которым капитулировал сам Скотланд-Ярд: гнусное убийство невинной жертвы наверняка вам захочется раскрыть его.

Еще до того, как он передал коробку Юпу, Трое Сыщиков поняли, что в ней лежит. Вонь выдавала ее тайну. Тем не менее Юп открыл коробку и осмотрел содержимое, а Скинни стоял рядом с издевкой на лице.

В коробке лежала здоровенная, давно издохшая белая крыса.

- Как вы думаете, смогли бы вы, Макшерлок, раскрыть это чудовищное преступление? - спросил Скинни Норрис. - Я готов дать вполне приличное вознаграждение за то, чтобы виновного задержали, - пятьдесят марок из моей коллекции.