— Чего ты желаешь от меня?

На лице Торка сменяли друг друга различные эмоции, которые он явно пытался сдержать. Наконец пи бесстрастно заявил:

— Завтра мы отправляемся в дом моего деда. Джида и ее семья будут сопровождать нас — не ради тебя, а потому что моя бабушка Ауд хочет их видеть. Там ты будешь вести себя, как подобает, молчаливо и покорно, пока альтинг не освободит меня от тебя. Понятно?

Руби кивнула.

— Иначе тебя свяжут и заткнут рот.

Полностью усмиренная, по крайней мере внешне, Руби отправилась в спальню поразмышлять о том, что наделала. Она долго лежала, глядя в потолок, пока не заснула. И, проснувшись несколько часов спустя, с удивлением увидела Торка, прислонившегося к косяку и внимательно наблюдавшего за ней.

— Что? Что я опять сделала? — подскочила в тревоге Руби.

— Кажется, я велел тебе молчать, — ответил Торк поразительно мягко, с добродушным юмором.

Руби презрительно шмыгнула носом и подошла к маленькому окошку. Закатные лучи солнца озаряли ясное небо. Завтра будет хороший день для путешествия. Она вновь обернулась к Торку, изучая замкнутое лицо и гадая, какое преступление совершила на этот раз.

Как он дьявольски красив! Атмосфера мужественности, исходящая от него, наполняла воздух, заставляла Руби краснеть от непрошеных тайных мыслей.

Торк вернул ее дерзкий взгляд, всматриваясь в Руби с напряженностью ястреба, словно пытаясь решить сложную загадку.

— Готов предложить тебе свободу, если признаешься, кто ты на самом деле, — хрипло выдавил он наконец.

Предательское сердце Руби пропустило удар. Вздохнув, она попыталась взять себя в руки и ответила:

— Я много раз говорила тебе правду, но ты отказываешься верить. У меня много недостатков, Торк, но лживость не в их числе. Презираю ложь.

— А я ненавижу тайны.

Он тряхнул головой и весело спросил:

— Что нашло на тебя, когда ты объясняла женщинам, как не забеременеть? И откуда ты этому выучилась?

Руби невольно сжалась:

— Возможною, если бы женщины, которых ты и другие викинги тащите в постель, не заботясь ни о чем, знали больше, как уберечься, у вас было бы куда меньше бастардов.

— Ты называешь моих сыновей бастардами?! — взвился Торк, но тут же смягчась спросил:

— Считаешь, что им лучше бы не родиться?

— Конечно нет! Я не это имела в виду!

Но тут Руби пришла в голову неожиданная мысль!

— Торк, у тебя есть еще дети?

Господи! Да у него их, должно быть, десятки! Глаза Торка насмешливо сощурились: видимо, он понял, о чем она думает.

— Нет, Эйрик и Тайкир единственные дети, которые у меня есть.

— Откуда ты знаешь?

— Тогда я был слишком молод и беззаботен.

Он говорил так уверенно, однако если эти люди ничего не знают о противозачаточных средствах, почему Торк ни в в чем не сомневается?

Торк, казалось, снова проник в ее мысли:

— В вашей христианской библии все сказано. — И, видя недоумевающий взгляд Руби, пояснил: — Там говорится об Онане, проливавшем семя на землю.

О Господи! Видимо, он выходит из женщины перед тем, как кончить! Кровь бросилась Руби в лицо. Торк ухмыльнулся, видя ее смущение, и сел на маленькую лежанку, а потом… потом лег, скрестив ноги и подложив руки под голову, невинно глядя на Руби сквозь длинные ресницы, совсем темные по контрасту с волосами. Руби облизнула внезапно пересохшие губы и с трудом сглотнула.

— Не думаешь ли ты, что это странно — беседовать с женщиной о таком? — небрежно бросил Торк.

Превосходно! Он опять принялся за свое!

— Для меня это так же странно, как все, что произошло с тех пор, как я попала в эту чертову страну!

— А ты делала так, чтобы не забеременеть, когда жила со своим мужем? — поинтересовался Торк, пристально глядя на Руби.

Та снова покраснела. Правая бровь Торка слегка приподнялась:

— Находишь мой вопрос слишком дерзким? Непонятно, ведь ты считаешь меня чем-то вроде мужа!

— Да, мы предохранялись, — чистосердечно призналась Руби.

— Почему? Хотели только двоих детей? — допытывался Торк, окидывая ее взглядом, полным нескрываемого желания.

— Нет, мы всегда намеревались иметь больше, просто время казалось неподходящим, — нервно пробормотала Руби, с трудом соображая, что ответить, поскольку глаза Торка так открыто ее ласкали.

— Подходящее время? Как забавно!

Руби плюхнулась на стул у кровати, не в силах оторвать глаз от Торка.

— Ты все еще сердишься на меня? — спросила она, пытаясь сохранять какое-то подобие достоинства, когда на самом деле хотела, как говорил Джек, «задушить его в объятиях».

— Да, но не из-за того, что ты наболтала глупым бабам. Твое поведение разрушает мою жизнь, и я не могу позволить этому продолжаться.

Приподнявшись на локте, Торк, внезапно став серьезным, объявил:

— Руби, моя жизнь определена. В ней нет места для тебя, по крайней мере такого, которого ты просишь. Неужели не можешь смириться с тем, что я никогда не женюсь и мои сыновья останутся с Джидой и Олафом?

Руби знала, что Торк пытается быть честным, а не жестоким с ней, но слезы все равно выступили на глазах. Почувствовав, как она несчастна, Торк мягко добавил:

— Честь требует, чтобы я уехал отсюда как можно быстрее, а ты продолжаешь ставить препятствия на моем пути. Все же…

Руби ждала, но Торк продолжал молчать; глаза, словно бездонные синие озера, чуть поблескивали. Наконец она больше не смогла сдерживать любопытство:

— Все же?

Одним молниеносным движением, прежде чем Руби успела опомниться, Торк протянул руку, схватил ее за талию и подмял под себя, прижав всем весом к тюфяку, и Руби мгновенно с чувством сладостного томления поняла, что хотел сказать Торк своим «все же».

— Торк, не надо, — прошептала она, но тело предало ее и невольно прижалось к нему.

— Ш-ш-ш, — прошептал он, задыхаясь. — Не говори ничего… просто лежи и… чувствуй.

Бешено бьющееся сердце Торка передавало все его ощущения, будто телеграфируя эротические послания. Он, не двигаясь, ухитрился, словно дергая за нужные ниточки, довести Руби до чувственного безумия.

Торк губами прикрыл веки Руби и провел по ее щеке до самого рта, но тут же отстранился и мучительно медленно Склонился к ее уху, обвел кончиком языка все складочки раковины, потом нырнул вглубь. Язык входил и выходил из крошечной пещерки, пока Руби не выгнулась, не в силах выдерживать ослепительное наслаждение.

— А-а-а, — тихо вскрикнула Руби, откидывая голову, и из горла Торка вырвался ответный низкий стон.

— Поцелуй меня, Торк. Пожалуйста, — молила Руби и снова охнула, ощутив его теплые губы на своих.

— Сладкая, сладкая, — бормотал он, жадно целуя ее, требуя большего и большего, впиваясь все яростнее в ее рот, кусая, посасывая, вбирая в себя, пока Руби не приняла его жаркий язык. — Да, милая, о да! Откройся мне! — вкрадчиво пробормотал он, заполняя ее рот, мягко, соблазняюще гладя, лаская, сплетаясь с ее. языком в чувственном танце, вжимаясь в ее живот напряженной мужской плотью.

Но громкий визг Тиры в глубине дома вырвал их обоих из объятий бездумной страсти. Торк что-то раздраженно пробормотал, не отнимая губ от ее глеи. Стараясь дышать ровно и успокоиться, они лежали неподвижно. Наконец Торк слегка отстранился. Желание по-прежнему горело в его глазах, теплое дыхание обдавало ее лицо.

— Все же, — еле слышно прошептал он, — все же… я готов любить тебя, хотя и стану навек жертвой твоих чар.

Голова Руби пошла кругом, когда он зарылся лицом в ее волосы. В мозгу непрестанно звучали его слова. Она тоже пошла бы на риск ради него, если бы такая возможность появилась. Руби уже хотела сказать ему это, но тут же забыла обо всем, кроме охватившего ее гнева. Тело Торка тряслось не в приступе страсти, а от смеха.

Смеха! Этот жлоб смеет насмехаться над ней!

Руби изо всех сил отпихнула Торка, и тот откатился, хохоча уже во весь голос и одновременно несвязно пытаясь объяснить причину своего веселья. Наконец, немного успокоившись, он попытался рассказать, в чем дело, бессвязно бормоча что-то и то и дело фыркая, чем приводил Руби в еще большее бешенство: