Я был бы вашей свитой,
Когда бы не холод
И не дырявый свитер.
Кто-то отдавил нам ноги.
Грязь оставил и не слизал.
Не хватает любви на многих,
Одна на всех случайная слеза.
Не буду торопиться, вылезая из логова,
Хотя вы обо мне не знаете ещё очень многого.
Я найден вовсе не в капусте…
А если всё гораздо проще?..
А если мой роддом, допустим,
Марихуановая роща?
Почвой кирпичная стала «Стена».
Воздухом – «Requiem» и «Баркарола».
Слушая это, от счастья стенал
Я, одинокий поэт рок-н-ролла.
Кто-то отдавил нам ноги,
Оставил след подошвы на пороге.
Свою воду в нашей ступе потолок,
Плюнул в окно и вышел в потолок.
Советую с высоты полёта птицы –
Мусор мЕсти местИ не торопиться.
В чём ваш смысл?
Теперь понять суть бы
Любви вашей неуверенной.
Её ударной пятилетки.
По-разному сложились оловянные судьбы
Блуждающего сперматозоида
И одинокой яйцеклетки.
Бывает же… приснится
Не окровавленная десница!..
Хотелось бы узнать, за что
Мои окна остались без штор!
Ударило в нос пропановое волокно.
Подошёл к окну – а под окном –
В грязи, после ненастья
Поруганная Настя…
Рваное голенище…
Полуголый нищий…
Что я вам сделал? ЗА ЧТО
МОИ ОКНА ЛИШИЛИ ШТОР?!
III
С чувством, достоинством, гордо
Пятитонная морда
Кондуктора провозгласила:
«За проезд оплотим!»
Разбуженные голоса силой,
Килограммы человечьей плоти
Оживлённо забрякали деньгами.
Жаль их – ведь бесятся не с жиру –
От ежедневной трамвайной моногамии
Олюциферившие пассажиры.
Раскованы уже кондукторские бредни.
Залезь в трамвайный космос – я же лезу,
И слушай, как не то, чтоб очень громко – средне,
Но долбят, словно молот по железу,
По слуху обезумевшие пасти,
Отравленные звуки высекая,
Крича, зубной захлёбываясь пастой:
«Кондуктор! Вы – такая, вы – сякая!»
Попейте лимонада,
И, пожалуйста, не надо
Рушить стены
В утверждение системы.
К нам летит блестящая сорока
Блестящего пожизненного срока.
Поднял с земли, затем надел
Красивый сон мой беспробудный,
Почуяв в полной темноте,
Как напевает бес про будни –
Грязнее станет кровь у пьяных бестий,
Блевотина полезет из свиньи…
За то, что приношу дурные вести,
Другие не умею, – извини.
Доволен я – изысканно страдал!
Ещё не всё! Уверен – двину речь я!
Сухая, бесконечная страда –
Изысканная пытка просторечьем
закончена.
январь-февраль 2002 года.
bonus: Монолог Гамлета (перевод)
Быть или не быть? Главнейший в том вопрос –
Великодушней что – в чести сносить страданья?
Удары стрел бушующей судьбы?
Или, вооружившись и не зная увяданья,
Бороться против бед, не ведая иной борьбы!?
И в миг их прекратить! И умереть – уснуть,
Не более. Тем самым положить конец
Страданиям измученных сердец
И тысячам болезненных ударов,
Что унаследовала плоть, – и в том
Желаемый финал. Ну а потом –
Конец! Уснуть и видеть сновиденья.
Да вот загвоздка:
Что за сны пригрезятся смертельной тенью,
Когда земную скинем оболочку…
Но вот оно! Поставим в рассужденьях точку –
Вот здесь родник великих горестей и бед,
Длиною в жизнь терзающий кастет.
Но кто бы смог терпеть
Фортуны бешеной невзгоды
И бренной жизни непогоду,
Смиренно воззирать на плеть!
Кому бы время наносило
Удары плетью нестерпимо,
Над кем смеялось бы тогда!
Кого хлестала бы судьба!
И кто б сносил ошибки сильных
И гнёт великого глупца,
Насмешки гордых и спесивых,
Бича удары без конца!
Стерпел бы кто души терзанья,
По жизни нёс любви страданья,
Бездействие закона и гонения,
И наглость дерзкой власти, и презрение,
В то время, как возможно острой бритвой
Себя освободить, уйдя с молитвой!
Кто стал бы, обливаясь потом,
Терпеть всё то, что губит нас потопом,
Не было б если чувства страха
Того, что станет после с прахом.
Великий страх пред той страной –
Из оной нет пути домой –
Ломает твёрдую в нас волю,
У всех у смертных схожи роли.
И страх пред смертью заставляет
Терпеть все беды, что являет
Собою жизнь – мучений море,
Чем отойти в другое горе.
Решимости румянец чистый
Срубает тенью неказистой
Оттенок дум о снятьи груза;
Так мысль о смерти рóдит трусов,
И думы смерти тем плохи.
О, Нимфа! О, Офелия,
В твоих святых молениях
Да вспомнятся мои грехи!
5.01.2000 – 20.02.2000