- Нет, - сказала блондинка. - С тобой - нет.

- Ну и злюка, - сказал лесоруб. - Самая настоящая злюка.

Блондинка посмотрела на другую блондинку и покачала головой.

- Дубье стоеросовое, - сказала она.

Алиса снова захохотала и затряслась всем телом.

- Ничего смешного, - сказал повар. - Вы все смеетесь, но тут нет ничего смешного. Скажите лучше, мальчики, куда вы едете?

- А вы куда? - спросил его Том.

- Я хочу попасть в Кадильяк, - сказал повар. - Вы никогда там не бывали? У меня там сестра замужем.

- Он бы сам не прочь замуж, - сказал лесоруб в кожаных штанах.

- Ну что это, в самом деле! - сказал повар. - Неужели нельзя без гадостей?

- Стив Кетчел был из Кадильяка, и Эд Уолгэст тоже оттуда, - сказал до сих пор молчавший лесоруб.

- Стив Кетчел, - сказала одна из блондинок пронзительным голосом, как будто ее вдруг прорвало от звука этого имени. - Родной отец застрелил его. Да, как бог свят, родной отец. Таких, как Стив Кетчел, больше нет и не будет.

- Разве его звали не Стэнли Кетчел? - спросил повар.

- Заткнись, ты, - сказала блондинка. - Что ты знаешь о Стиве Кетчеле? Стэнли! Это, может, ты - Стэнли. Стив Кетчел был самый лучший и самый красивый мужчина на свете. Никогда я не видела мужчины чище телом и красивее, чем Стив Кетчел. Такого и не было никогда. Он был похож на тигра, - а кто еще умел так тратить деньги, как Стив Кетчел?

- А ты разве его знала? - спросил кто-то.

- Я его не знала? Я его не знала? Ты еще, может, скажешь, я его не любила? Я его знала, как ты самого себя не знаешь, и я его любила, как ты любишь бога. Он был самый сильный, самый лучший и самый красивый мужчина на свете, Стив Кетчел, и родной отец пристрелил его, как собаку.

- Ты и на побережье с ним ездила?

- Нет. Я его знала раньше. Из всех мужчин я его одного любила.

Все с уважением слушали пергидрольную блондинку, рассказывавшую все это театральным, приподнятым тоном, только Алиса опять начала трястись. Я сидел рядом с ней и чувствовал это.

- Что ж ты за него замуж не вышла? - спросил повар.

- Я не хотела портить ему карьеру, - сказала пергидрольная блондинка. Я не хотела быть ему обузой. Ему не нужно было жениться. Ох, господи, что это был за мужчина.

- Очень благородно с твоей стороны, - сказал повар. - Но я слыхал, что Джек Джонсон нокаутировал его.

- Это было жульничество, - сказала пергидрольная. - Грязный негр обманом сбил его с ног. Ему ничего не стоило сделать нокдаун этой толстой скотине, Джеку Джонсону. Чистая случайность, что черномазый побил его.

Отворилось окошечко, и все три индейца подошли к кассе.

- Стив сделал ему нокдаун, - сказала пергидрольная. - Он оглянулся, чтобы улыбнуться мне.

- Ты же говорила, что не ездила на побережье, - сказал кто-то.

- Я нарочно приезжала на этот матч. Стив оглянулся, чтобы улыбнуться мне, а эта черномазая сволочь подскочила и сбила его с ног. Стиву и сотня таких была бы нипочем.

- Он был классный боксер, - сказал лесоруб.

- А что, скажешь, нет? - сказала пергидрольная. - Скажешь, теперь есть такие боксеры? Он был как бог, честное слово. Такой белый, и чистый, и гладкий, и красивый, и ловкий, и быстрый, как тигр или как молния.

- Я видел этот матч в кино, - сказал Томми. Мы все были очень растроганы. Алиса все тряслась, и я посмотрел и увидел, что она плачет. Индейцы уже вышли на перрон.

- Он мне был лучше всякого мужа, - сказала пергидрольная. - Мы были все равно что обвенчаны перед богом, и я теперь принадлежу ему, и всегда буду принадлежать, и все, что во мне есть, все только его. Пусть другие берут мое тело. Душа моя принадлежит Стиву Кетчелу. Это был мужчина, черт подери.

Все сидели как на иголках. Было грустно и неловко. Вдруг Алиса заговорила, продолжая трястись:

- Врешь ты все, - сказала она своим грудным голосом. - В жизни ты не спала со Стивом Кетчелом, и ты сама это знаешь.

- Как ты смеешь так говорить? - гордо откликнулась пергидрольная.

- Смею, потому что это правда, - сказала Алиса. - Из всех вас я одна знала Стива Кетчела, потому что я из Манселоны, и я там встречалась с ним, и это правда, и ты знаешь, что это правда, и пусть меня господь бог разразит на этом месте, если это неправда.

- И меня пусть разразит, - сказала пергидрольная.

- Это правда, правда, правда, и ты это знаешь. Я-то ничего не вру, я знаю, что он мне говорил.

- Ну, что ж он тебе говорил? - снисходительно спросила пергидрольная.

Алису так трясло от слез, что язык ее не слушался.

- Он сказал: "Ты славная баба, Алиса", - вот что он сказал.

- Неправда, - сказала пергидрольная.

- Правда, - сказала Алиса. - Именно так и сказал.

- Неправда, - гордо сказала пергидрольная.

- Нет, правда, правда, правда, вот как перед богом, правда.

- Стив не мог сказать так. Он никогда так не говорил, - самодовольно сказала пергидрольная.

- Это правда, - сказала Алиса своим приятным голосом. - И мне наплевать, веришь ты мне или нет. - Она уже перестала плакать и успокоилась.

- Не может этого быть, чтобы Стив так сказал, - заявила пергидрольная.

- А вот сказал, - повторила Алиса и улыбнулась. - И я очень хорошо помню, когда он это сказал, и я в самом деле была славная баба в то время. Да я и теперь получше тебя, старая ты грелка без воды.

- Не смей оскорблять меня, - сказала пергидрольная. - Болячка десятипудовая, вот ты кто. Не тронь моих воспоминаний.

- Брось, - сказала Алиса своим мягким, певучим голосом. - Нет у тебя никаких воспоминаний, разве только о том, как тебе перевязали трубы и как ты первый раз ходила на шестьсот шесть. Все остальное ты вычитала в газетах. А я здоровая, и ты это знаешь, и хоть я и толстая, а мужчины меня любят, и ты это знаешь, и я никогда не вру, и ты это знаешь.

- Тебя не касаются мои воспоминания, - сказала пергидрольная. - Мои чудные, живые воспоминания.

Алиса посмотрела на нее, потом на нас, и выражение обиды сошло с ее лица. Она улыбнулась, и мне показалось, что я никогда не встречал женщины красивее. У нее было очень красивое лицо и приятная гладкая кожа, и певучий голос, и она была очень славная и приветливая. Но, господи, до чего же она была толста. Ее толщины хватило бы на трех женщин. Том увидел, что я смотрю на нее, и сказал: