Маша, конечно, не зря собирала ровесниц, ей было чем похвастаться. Хотя на новую работу она выходила только через неделю, визитки уже ровной стопкой лежали на видном месте (рифленые - глянцевые уже не в моде). Верочка действительно ею занялась с таким увлечением, с каким маленькие девочки причесывают и наряжают новую куклу. Как Маша ни сопротивлялась, категоричное "короткая стрижка молодит" победило, а свитер, очень шедший ей, но слегка тесноватый теперь, и впрямь не "обтягивал", а "облегал", хотя фигура никаких изменений не претерпела. Это, впрочем, обещалось впереди, поскольку Верочка с утра сообщила ей, что дарит новый купальник, а Сережа - воскресный абонемент в бассейн на аквааэробику - "чрезвычайно эффективно".

Подготовка к обеду больших хлопот ей не доставила, главным образом, на стол накрыть, а так - все в складчину и заранее обговорено. Поначалу было грустновато, чувствовали себя немного скованно, стандартно рассказывали про жизнь, кто-то демонстрировал фотографии детей-внучат. Но постепенно разговорились, развеселились, и когда звонил телефон, Маше приходилось уходить на кухню, чтобы расслышать пожелания, хотя хохот подвыпивших "девушек" доносился и туда.

Митя позвонил, когда Маша разносила мороженое с ликером, "на десерт", язвительно отметила она, услышав в трубке его голос:

- Маша, с днем рождения. Я не вовремя, у вас гости?

- Да.

- Ну и хорошо. Маша, у меня к вам одно-единственное, короткое, но настоятельное пожелание: не меняйтесь. Не надо вам ни молодеть, ни хорошеть, ни умнеть, оставайтесь такой же, ради Бога, не меняйтесь.

Вечно он ее сбивает с толку! Надоело! Маша даже ногой топнула с досады. Она только и нацелена на то, чтобы меняться! Ей-Богу, нарочно испортил настроение - хотел, чтобы не в радость стали аккуратные прямоугольники визиток и зеленый изумруд на безымянном пальце, подаренный Володей... Зачем он смущает ее душу? Он змей-искуситель. Он сеет смуту, он - смутьян. Какое странное, полузабытое и оттого такое свежее и точное слово. Она повторила несколько раз "Митя-смутьян, Митя-смутьян", делая ударение на "тя", и только тут поняла, что пьяна. Надо же... Голова кружилась, знакомые предметы вдруг изменили очертания и предательски наступали на нее невесть откуда взявшимися углами. Хотелось немедленно сесть прямо на пол, но, по счастью, на ее пути оказалась табуретка.

Маша с кем-то разговаривала, с кем-то прощалась... Потом перед глазами немного посветлело. Стало стыдно, хотя все ее весело утешали.

Все-таки девочки есть девочки. Даже посуду перемыли.

Празднование Машиного дня рождения в издательстве на сей раз было совмещено с "отвальной", а потому организовано пышнее и торжественнее обычного. Настроение у нее было замечательное: все как-то устраивалось само собой, сложности разрешались помимо нее. С начальством после Володиного разговора никаких объяснений не потребовалось. Поздравили с повышением, вздохнули, что, мол, грустно будет без нее, - и только. Но главным подарком для Маши была неожиданно спокойная реакция Надюши. Она хотела, чтобы та узнала обо всем от нее, но таинственный телеграф, отлаженный в любом учреждении, сработал безукоризненно: Надюша была уже в курсе.

- Как я рада за тебя, - Надюша даже впала в несвойственную ей патетику, - справедливость так редко торжествует, а ты безусловно достойна лучшей участи. Для меня, сама понимаешь, какой это удар, но мы летом махнем куда-нибудь, давай, что ли, на Кипр? Там и наболтаемся вдоволь.

Маша сочла необходимым, придав лицу соответствующее моменту скорбное выражение, пробормотать какие-то слова сожаления, но они утонули в Надюшином энтузиазме. К счастью, она была убеждена, что усилия по устройству Машиной судьбы наконец-то увенчались успехом, что все случившееся - ее личная заслуга.

- Я всегда тебе говорила: Володя - беспроигрышный вариант, а ты, дура, еще чего-то нос воротила. И как благородно он все обставил...

Через некоторое время Маше не без труда удалось направить Надюшину энергию в русло практической подготовки к празднику. И в очередной раз она поразилась практичной мудрости подруги:

- Непременно позови своих родных - повод не только позволяет, но располагает.

Действительно, присутствие Сережи и Верочки выглядело вполне уместно, Маше было приятно, что они услышат о ней столько лестного, пусть знают, какая у них сестра-тетка неоценимая. Сережа покорил издательских дам своей галантностью и добавил вечеру пикантность, какую всегда придает появление потенциального жениха в преимущественно женском обществе. Верочка с ее африканской прической произвела настоящий фурор, а Машу просто повергла в шок: на лацкане кургузого пиджачка была приколота Балюнина брошка! И вовсе она не выглядела чужеродной, наоборот, придавала модному прикиду характер игры, "на самом-то деле я знаю, как надо". Да-а, и впрямь, видно, ничего-то она, Маша, не понимает...

Директор произнес проникновенную речь, начав с того, что, оно, конечно, "у нас незаменимых нет", но все же... В качестве памятного подарка вручена была - веяние времени - электронная записная книжка. Володя также не отстал, картинно с поклоном приложил руку к груди: "Не велите казнить, велите миловать, что отнимаю у вас несравненную Марию Александровну. Оправдать меня может только то, что ее труд послужит благу и процветанию всего нашего издательского дома".

Пили-гуляли и разошлись, как никогда, поздно.

Первой неожиданностью, которую принесла новая работа, стал отдельный кабинет. После тесно стоящих канцелярских монстров в их корректорской, крашенной бежевой краской с яркими пятнами настенных календарей, это был совершенно другой мир. Он начинался с самого вестибюля, причем, пожалуй, другим было не пространство, а время - здесь царило какое-то далекое будущее. В первый же день она была призвана в святая святых - кабинет "генерального", то есть Володи, где была представлена коллективу и ознакомлена с кругом обязанностей. Потом она очень жалела, что не осмотрелась как следует: дальше приемной сотрудники попадали не часто. В ее кабинете только что был сделан ремонт, стены сияли европейской белизной, а современная офисная мебель, какую Маша видела только на картинках, оказалась невероятно удобной. Но кабинет надо было обживать, а Маша понятия не имела, что "личное" допускается в такого рода помещении, поэтому решила не торопиться. Предметом, царившим в комнате, конечно, был компьютер с непривычно большим монитором. Не без опаски Маша включила его в первый раз ее компьютерный опыт был невелик, но "прикрепленная" на три дня молоденькая программистка быстро обучила ее нехитрым операциям, в основном, касавшимся разных таблиц и графиков, которые должны были заменить привычные крестики и кружочки на розовой миллиметровке.

Новостью для Маши было большое количество внутренней информации, приходящей по электронной почте, - то и дело раздавалось характерное треньканье, означавшее получение нового сообщения. Как ни странно, e-mail не был русифицирован, поэтому читать иные сообщения на латинице было забавно, а порой не с первого взгляда можно было уловить смысл.

В один из ее первых рабочих дней, когда Володя позвонил вечером, гуляя с собакой (кстати, ее мобильник теперь тоже оплачивался фирмой), Маша удивленно спросила, почему до сих пор они пользуются электронной почтой на латинице. Володя объяснил коротко и внятно:

- Ты, конечно, умная, но простодушная и пока еще не начальник, потому и не понимаешь. Написанное слово имеет вес, "не вырубишь топором", а на латинице оно как бы не настоящее, брошенное вскользь, не имеющее цены. Мне гораздо проще написать распоряжение, чем, скажем, объяснять по телефону и попутно отвечать на миллион не имеющих отношения к делу вопросов, "раз уж генеральный позвонил" или, не дай Бог, вызвал. Но я не хочу, чтобы недостаточно продуманные слова могли работать против меня. И эти дурацкие чужие буквочки в какой-то мере меня страхуют. Ясно?

Уж куда яснее! Ну и хитер же он!