– Это, конечно, верно… Жителей найти пока не удаётся. Правда, не только разумных, а и вообще – никаких. Однако – вот же их города! Они-то – живут. Ну, так, как положено городам. Заводы работают – во-всяком случае небо дымом коптят! Машины по улицам ездят. Электричество в уличные фонари и рекламные щиты поступает… Может, мы не видим жителей просто потому, что они… Невидимы?!

– С таким феноменом я, конечно, прежде не встречалась. Однако – нет. Никаких аборигенов, ни в тепловом, ни в гамма– или других диапазонах наших сканнеров, не видно. Следовательно – их и нет!

– Странная ситуация. – Джо пошкрёб подбородок, на котором стала проступать спящая до этого щетина. – Чёрт! Опять пора чёртовым кремом от волосяного покрова мазаться!

– И в чём проблема? – Пол всё ещё двигал картинку курсором влево-вправо, пытаясь найти хоть кого-нибудь в транслируемом стационарно зависшим зондом изображении с термосканнера, увлекшись настолько, что даже отодвинул на дальний конец пульта очередной любовный романчик в кричащей розово-голубой мягкой обложке, – Блинн, хоть бы собачку какую завалящую… Пора мазаться – так мажься!

– Намазался бы. Да он, гад, кончился. А до ближайшего супермаркета – восемь недель лёта. Но я не об этом. Я о том, что может, конечно, людей и нет… Но кто же тогда там, внизу, – Джо кивнул на огромный центральный экран над пультом, – двигает всем этим?! Машинами, поездами метро, дверьми магазинов, и тэдэ и тэпэ?

И – главное! – рубильниками и рукоятками управления?

– Отсюда, с орбиты, сказать пока затрудняюсь.

– Ах вот даже как… Ты-ы – и вдруг затрудняешься?! Мать! Не узнаю тебя! – Пол фыркнул, и сделал круглые глаза, – И что же нам теперь делать?

– Я скажу – что… Мать, готовь челнок.

– Давно он готов. – показалось Джо, или в тоне Матери прозвучала обида?

То ли – на иронию в голосе его напарника-обалдуя, то ли – на то, что она, суперпродвинутый и сверхобученный бортовой компьютер – не может разобраться в ситуации.

Джо не придумал ничего лучше, как буркнуть:

– Да ладно тебе, Мать. Не сердись на этого дебила. Его так воспитали. Бестактным хамлом. Когда сам ничего не понимает по причине природной тупизны, ворчит, кривляется, и изливает свою желчь на окружающих.

– Ох, скажите, какой «воспитанный» нашёлся! Можно подумать – ты здесь хоть что-то понимаешь… Собственно, я не это хотел сказать. Мать – извини за хамство.

– Ладно, чего уж с вами делать. Люди – они ведь не компьютеры. Им свойственно хамить и тупить. Для этого я у вас и Мать! Стараюсь вот: в меру сил воспитывать. Да приглядывать.

Чтоб в какой переплёт не попали сдуру!

Сели во избежание возможной паники и потенциальных жертв среди «невидимого» населения, в Центральном парке самого большого и хорошо иллюминированного города. Цветная галогенная реклама на небоскрёбах и уличные фонари давали света столько, что ночь почти превращалась в день.

Джо выбрался из люка первым. Сопя, спустился. Развернулся и огляделся, почему-то продолжая на всякий случай придерживаться рукой за перила трапа. Поймав себя на этом, руку убрал. Но теперь она почему-то так и норовила схватиться за рукоятку излучателя. Пришлось глубоко вдохнуть и выдохнуть. Регулятор подачи кислорода протестующее запищал. Спустившийся Пол ладонью шлёпнул напарника пониже пояса. Джо отодвинулся, освобождая дорогу. Пол проворчал:

– Ладно уж, «покоритель новых миров и неугомонный пионер чужих пространств и планет», двигай-ка ножками.

Джо прошёл вперёд, невольно оглядываясь во все стороны, и чутко вслушиваясь. Однако сверхчувствительные внешние микрофоны, установленные на максимум, не доносили до слуха ничего, кроме обычных фоновых звуков большого города: гудки клаксонов, свист ветерка, музыка из какого-то открытого допоздна бара… Да завывания полицейских сирен где-то совсем уж далеко.

Голосов же людей слышно не было.

– Ну что – как наметили?

– Да, наверное.

Больше никто из космонавтов не произнёс ничего, пока они не дошли до того самого бара, из открытого окна которого и доносилась танцевальная мелодия.

Внутри, естественно, никого не оказалось.

Джо прошёл прямо к стойке, и хлопнул по ней тяжелой перчаткой:

– Двойной скотч! Без содовой.

Если он думал, что бутылка сама подлетит, откупорится, и нальет в подставившийся стакан – ничего подобного. Музыка всё так же звучала, но больше ничто в темном помещении, стилизованном под бар эпохи первых поселенцев в Америке, не шелохнулось.

– Чёрт. Не вышло разжиться халявной выпивкой. – Джо откашлялся, так как в горле почему-то всё равно першило, – Как насчёт – выключить эту хрень? – он, обращаясь к огромному зеркалу за стойкой, кивнул в сторону монументального музыкального автомата, раскрашенного в кричащие тона, – Слишком крикливая. И дизайнер её – сумасшедший.

Разумеется, снова ничто не шелохнулось.

– Ах так, – это влез в «дискуссию» Пол, – Тогда я сам её отключу!

Действительно, Джо пронаблюдал, как напарник беспрепятственно проходит в угол бара, и спокойно вынимает вилку шнура питания из розетки. Музыка увяла.

Однако стоило Полу бросить вилку на пол, как та самостоятельно поднялась, подобно заправской кобре, и деловито воткнулась назад.

– Вот зар-раза! – Пол сердито фыркнул, – Ну ты подумай, какое свинство!

Повторное выдёргивание привело к точно такому же эффекту.

– Ладно, хрен с ними. Моя очередь. Пусть вызывают полицию: я совершу «противоправные действия»!

И Джо действительно, поковырявшись за стойкой бара, выудил оттуда самый обычный столовый нож. Подошёл и перерезал провод.

Музыка умолкла. Компаньоны какое-то время стояли плечо к плечу, ожидая, что вот теперь-то странные посетители, или хозяева заведения хоть как-то отреагируют…

Но всё оставалось тихо и недвижимо.

Джо потянулся было к затылку, но вспомнив про скафандр, не довёл движение до конца, вместо этого метнув нож в пол. Нож воткнулся. Джо спросил:

– Мать! Что за дела? Хоть кто-то живой здесь движется кроме нас?

– Нет, живой – никто.

– Да?! А кто же тогда включал чёртову вилку – в розетку?!

– Затрудняюсь ответить. Так же как затрудняюсь сказать, кто сейчас чинит чёртов кабель.

Джо резко обернулся, и застыл: «чёртов» кабель, действительно, кто-то чинил: нож, которым он перерезал толстую резиновую кишку, теперь как бы сам по себе срезал пластиковую оплётку с трёх жил одного, а затем и другого концов, обнажая медные провода, и зачищая их. И вот уже поблёскивающие свежей желтизной концы деловито скручиваются друг с другом, плотно к кабелю прижимаются, и приматываются чёрной, неизвестно откуда взявшейся, изолентой. Конец которой срезал тот же нож.

Пол, вскинувшись, стал шарить руками вокруг места починки, надеясь наткнуться хоть на какое-то тело. Однако его выпученные глаза лучше слов сказали Джо, что надежды не оправдались.

– Мило. Мать! Что здесь происходит, в конце-концов?

– Мои сенсоры, и датчики, закреплённые на ваших скафандрах, однозначно показывают: никого живого рядом с вами нет.

– А… Неживого?

– Нет. Никаких нано-роботов или микропов, если вы о механизмах, тоже нет.

– Ладно, …рен с ним… Тогда вот что: приказываю: облететь чёртову планетёнку со всех сторон, и провести полное просвечивание. Плевать на расход энергии.

– Смотри-ка, как он раскомандовался… А если она ничего так и не найдёт?

– Тогда вычтем стоимость горючего, потраченного на работу генератора на форсаже, из моей доли. – Джо зыркнул на напарника так, что Пол предпочёл промолчать.

В этот момент распалившийся Джо невольно прикусил собравшийся продолжить указания язык и вздрогнул, так как проклятая починенная вилка воткнулась в розетку, и оглушительная танцевальная мелодия вновь зазвучала, с бодростью, казавшейся издевательской. Джо почувствовал, как кровь бросилась в лицо:

– Нет уж! Так просто они не отделаются! – выхватив наконец плазменный пистолет из кобуры, он превратил весело помаргивающий цветными огоньками светодиодов агрегат в лужу расплавленного пластмассово-металлического шлака на полу.