Шейни положил руки на плечи девушке и мягко повернул ее.

– Идите на кухню. Заприте дверь на засов и посидите там, пока я вас позову.

Он легонько подтолкнул девушку и молча смотрел, как она поспешно бежит на кухню и запирает дверь.

Стук в дверь и крики возобновились с новой силой. Шейни мрачно повернулся к двери и повернул ручку. На пороге стоял высокий молодой человек с изуродованным шрамом лицом.

Красное и искаженное злобой лицо со шрамом было почти вровень с лицом Шейни, но в нем не было ничего ужасного и отвратительного, что соответствовало бы описанию девушки. Вообще, если не считать шрама и выражения ярости на лице, перед Шейни стоял приятный, почти красивый молодой человек хорошего сложения. На вид ему было немного за тридцать.

Шрам, пересекающий его левую щеку от угла рта к высокой скуле должно быть, обычно не слишком бросался в глаза. Но сейчас белый рубец отчетливо выделялся на покрасневшей щеке.

Шейни неподвижно стоял в дверях, глядя на своего посетителя, который попытался пройти в комнату, сердито повторяя:

– Где она? Что случилось с Нелли?

Шейни протянул здоровенную ручищу и легонько оттолкнул молодого человека.

– Вас никто сюда не приглашал! – прорычал он. – Что вы себе позволяете?

– Вы Шейни? – молодой человек с вызовом посмотрел на детектива, руки его сжались в кулаки. – Я войду в комнату независимо от того, приглашали меня или нет, и никакая дешевая ищейка не сможет мне помешать!

Шейни изучающе смотрел на него. Серые глаза детектива блеснули, впадины на щеках обозначились резче.

– Ну что ж, попробуй, если хочешь! – спокойно произнес он.

Они долго стояли, глядя друг на друга в упор. Налитые кровью глаза молодого человека были всего в нескольких дюймах от спокойных серых глаз Шейни, в которых читался холодный вызов. Наконец огромным усилием воли посетитель заставил свое тело расслабиться. Он медленно разжал кулаки, моргнул и облизал пересохшие губы. Потом хрипло сказал:

– Извините, что я пытался к вам ворваться. Меня зовут Берт Паульсен. Я так ужасно беспокоюсь за Нелли, что просто не соображаю, что делаю.

«Значит, вы оба такие», – подумал Шейни, а вслух сказал:

– Это уже лучше. Продолжайте в том же духе, и может быть мы договоримся.

Он быстро повернулся, чтобы пропустить Паульсена, и подошел к подносу, на котором стоял его бокал. Он не пытался спрятать бутылку коктейля и бокал, из которого пила девушка. Отпив глоток, Шейни оглянулся. Паульсен вошел с воинственным видом и подозрительно поглядел на закрытые двери, ведущие в ванную, спальню и на кухню.

– Значит, ее зовут Нелли? – спокойно переспросил детектив. – Интересно, я только сейчас понял, что она не назвала своего имени.

– Где она? Шейни, что с ней произошло? Ради бога, объясните, почему она так поступила, когда увидела меня?

– Как поступила? Хотите выпить, Паульсен? – Шейни махнул рукой в сторону открытого бара.

– Спасибо, не хочу. Значит, она вам не рассказала? А какую же сумасшедшую историю она выдумала, чтобы объяснить, зачем пришла к вам?

– Она рассказала мне о многом, – Шейни взял бокал и уселся в кресло. – Уверяю вас, Нелли в полном порядке и я приведу ее к вам, как только смогу убедиться, что ей это ничем не грозит.

– Не грозит? – сердито переспросил Паульсен. – Господи, чего ей меня-то бояться?

– Я надеюсь, вы сядете и расскажете мне обо всем.

Бросив пристальный взгляд на три закрытые двери, Паульсен застыл на краешке кресла напротив рыжеголового сыщика.

– Не знаю. Может, на этот раз она действительно ошиблась, – Паульсен требовательно посмотрел в глаза Шейни. – Как она себя вела? Она в здравом уме?

Голос молодого человека был хриплым и напряженным. Он ударил кулаком о ладонь.

– Черт возьми! Разве вы не понимаете?

– Я пока мало что понимаю, – перебил Шейни. – Пока я могу только сказать, что она проявила не меньше здравого смысла, чем вы. Успокойтесь и постарайтесь рассказать мне обо всем связно.

– А она рассказала вам, как заорала и бросилась прочь от меня в гостинице, после того, как увидела мое лицо?

Шейни кивнул и сделал еще глоток.

– И о том, как вы гнались за ней по лестнице черного хода и по темной аллее. И как она чудом спаслась от вас, остановив такси. Кстати, как вы ухитрились найти ее здесь?

– Я заметил номер машины, связался с водителем и спросил у него. Но почему она боится, Шейни? Она же знает, что я никогда не причиню ей вреда!

Берт Паульсен выглядел сейчас гораздо моложе своих тридцати лет: юный, обиженный и совершенно растерянный.

– Нелли придерживается другого мнения, – сухо ответил Шейни. – Она говорит, что не знает, кто вы такой, что никогда раньше вас не видела. Она подозревает, что вы убили ее брата и…

– Ее брата? – Паульсен изумленно вскинул голову. – Но ведь ее брат – это я. Об этом она вам не говорила?

Майкл Шейни несколько мгновений сидел неподвижно. Он держал перед собой бокал с коньяком и так внимательно разглядывал его, словно впервые увидел эту янтарную жидкость.

– Нет, – медленно проговорил он. – Нет, Паульсен, она мне об этом не сказала. Она уверяла меня, что видела тело своего убитого брата в триста шестнадцатом номере отеля «Хибискус» минут за десять до того, как вы прыгнули на нее в коридоре, когда она вышла из этого номера.

Паульсен осел в кресле. Он плотно закрыл глаза и прикрыл их левой рукой, как бы защищаясь от слепящего света. Потом пробормотал задыхающимся голосом:

– Чувствую, мне необходимо выпить.

Шейни плеснул коньяк в стоявший на подносе бокал из-под коктейля. Он протянул бокал Паульсену, спросив на всякий случай:

– Вам неразбавленный?

Паульсена слегка передернуло, когда он поднес бокал к губам. В несколько судорожных глотков он опустошил его, вздрогнул и глубоко вздохнул.

– Я брат Нелли, – медленно сказал он. – Как видите, я не мертв. Теперь вы понимаете, в каком она состоянии? Почему я так беспокоюсь? И почему мне приходится разыскивать ее и заботиться о ней?

– Я это вполне понимаю, – ответил Шейни, – Если вы действительно ее брат и действительно говорите правду. Но, видите ли, она рассказала мне совсем другую историю. Нелли прибежала сюда и наняла меня, чтобы я защитил ее от вас. Она дала подробное описание вашей внешности, включая шрам. Кроме того, поручила мне выяснить, кто перерезал горло ее брату и как они избавились от трупа. Поэтому, как вы понимаете, я стою перед выбором. И пока я не выясню, кто из вас говорит правду…

– Но я могу доказать, – воскликнул Паульсен.

Он вытащил из бокового кармана бумажник, открыл его и стал вынимать какие-то карточки.

– У меня есть удостоверение личности. Я могу доказать, что я Берт Паульсен. Смотрите сами, я плохо вижу без очков.

Шейни даже не взглянул на документы.

– Я тоже легко могу доказать, что я Майкл Шейни. Но если я вам скажу, моя сестра Нелли вдруг сошла с ума и думает, что я собираюсь ее убить, это не доказывает, что я ее брат. Налейте себе еще, если хотите, и давайте дослушаем конец этой странной истории.

– Нет, спасибо. Одного бокала вполне достаточно, – Паульсен поставил пустой бокал на поднос. – Мы с Нелли живем в Джексонвилле. То есть мы там жили до того, как я ушел на корейскую войну. Пока я был за океаном, умерла мама. Вернувшись, я увидел, что Нелли живет одна и ей это явно нравится. У Нелли была хорошая работа, и, казалось, что она вполне довольна жизнью.

Паульсен помолчал, глядя на свои руки, и с явным усилием продолжил рассказ.

– Может, я ошибался, но мне тогда казалось, что это именно то, что ей нужно. Мама всегда была… чересчур властной. Даже со мной. А Нелли вообще ничего не могла сделать по своему желанию. В шестнадцать лет у Нелли был нервный срыв, – Паульсен болезненно поморщился, – и ей пришлось несколько месяцев провести в санатории. Я всегда чувствовал, что это вина матери. Когда я вернулся из Кореи, сначала думал, что устроюсь в Джексонвилле, и Нелли будет вести наше хозяйство. Но сестре это не понравилось. Когда я предложил ей это, – медленно продолжал он, кусая нижнюю губу, – Нелли перебила всю посуду и обвинила меня в том, что я такой же плохой, как мама, и не даю ей жить спокойно.