- Да нет... куда ж лучше... - сказала она: с короткой усмешкой.

- Не врешь? - допытывалась Анна Сергеевна. - Ты на себя не похожа.

- Тяжело плясать-то на старости лет, - сказала Петровна. - Ну, пошли, бабы, хватит посидухи разводить.

...Прекрасное летнее утро полно цветения, тепла, солнечного блеска. У колодца-журавля чернявый парень допризывного возраста поливает себе на голову из ведерка. Он ежится от холода, фыркает, даже поскуливает, но, опорожнив одно ведро, тут же вытягивает другое и опять льет себе на голову.

- Чего даром воду льешь? - спросил его подошедший средних лет человек в военной форме без погон и в стоптанных сапогах.

- Башка гудит, цельную ночь гуляли, - сиповато, но с гордостью отозвался парень.

- С каких таких радостей?

- Петровну в партию приняли, - пояснил парень и опрокинул на себя третье ведро.

- Понятно, - сказал человек и двинулся дальше.

Он шел по прямой и ровной деревенской улице, обстроенной новыми избами под тесом. В ухоженных палисадниках пенились белым цветом яблони и вишенье. Человек шел, зорко приглядываясь к окружающему небольшими зелеными глазами, и на его хорошем, терпеливом лице отражалась работа мысли. Обогнав человека, проехал крытый брезентом грузовик и круто стал возле сельмага. Водитель выпрыгнул из кабины и сдернул .тяжелый, сырой от росы брезент. Из магазина показались два продавца и стали поспешно разгружать машину. На свет появились празднично блестящие калоши, яркие шелка, ситцы, сапоги, картонный ящик с папиросами "Казбек" и другой - с парфюмерией.

Возле грузовика возникла крупная, живописная фигура Надежды Петровны. Человек поглядел на нее и уверенно направился к грузовику.

Одобрительно поворошив пальцами шелка, покомкав ситцы, Надежда Петровна достала из ящика флакончик одеколона, понюхала лробочку.

- Це гарно! Добрый дух от девок будет... "Джиоконда", - прочла она под изображением безбровой женщины, по странной игре судьбы осужденной быть вечной спутницей парфюмерных изделий. - Кто такая?

- Бис ее знает! - равнодушно отозвался шофер. - Мабуть, из бывших.

- Из бывших? Зачем же тогда ее портрет на советский одеколон прилепили?

- Это итальянка Мона Лиза Джиоконда, - вмешался человек. - Портрет ее написал в пятнадцатом веке Леонардо да Винчи, самый великий из всех художников. Считается, что в ее улыбке он запечатлел тайную душу женщины.

- Вон-на!.. А ты кто такой будешь? - потрясенная осведомленностью незнакомца, спросила Надежда Петровна - Заготовитель?

- Вроде того, - улыбнулся человек

- Наше вам, Надежда Петровна, а с вас магарыч!

Подошла целая плотницкая артель: дед, долговязый парень и мужиковатый подросток Подошли весело, с улыбочкой.

- Это на каких же радостях? - осведомилась Петровна

- На тех, что конюшню мы ноне закончили.

- Хватит врать-то! Там еще работать да работать!

- Доделочки - дело плевое, а руки, сама знаешь, золотые, - засуетился дед. - Только уж и ты нашу просьбу уважь.

- Эх, дедушка-дед, - ласково заговорила Надежда Петровна - Нешто не русский я человек, не понимаю? Всю ночь вы гуляли, в мою партийную честь шкалики опрокиды-вали. А у нас закон: пей да не опохмеляйся. Вы же народ пришлый, балованный, вам, поди, с утра не терпелось...

- Надежда Петровна!.. - уныло протянул долговязый. Глаза Крыченковой метнули искру.

- На кого робите? На колхоз робите! Чтоб как в сказке, чтоб как; мечта! Тогда приходите - четверть ставлю!..

- Говорил я тебе, Егорка, - пробурчал укоризненно дед обмякшему подручному. - Привык: тяп-ляп да за воротник!..

- Ты еще здесь? - повернулась Крыченкова к "заготовителю". - А чего ты сейчас заготовляешь? Для грибов и ягод рано...

- Я инструктор райкома партии Якушев.

- Новенький?.. А приехал на чем? Якушев улыбнулся.

- Пешим строем.

- Слушай: если ты взаправду инструктор, ты мне скажешь одну вещь. Никто не мог мне сказать, к кому только не обращалась. Понимаешь, я думала, меня без этого в партию не примут, - добавила она доверительно.

- Может, и я не знаю.

- Коли инструктор, должен знать. - Надежда Петровна понизила голос. Назови три источника, три составные части марксизма.

- Английская классическая политэкономия, немецкая философия, французская революция.

- И все?.. Все, я тебя спрашиваю? Русского там ничего нет?

Якушев развел руками.

- Тогда это лаферма! - разочарованно произнесла Надежда Петровна -Мы революцию сделали, и нас же затирают. - Надежда Петровна приметно огорчилась. - Ладно, вы зачем приехали? Сальца, свининки, гусятины - чего надо?

- А других у меня, значит, не может быть дел? - без малейшей обиды спросил Якушев.

- По другим делам в район вызывают. А коли собственной персоной заявились - все ясно. Небось порядки знаем. Который до вас инструктор был, завсегда так; действовал.

- Интересно! - сказал Якушев и вытащил пачку "Прибоя".

- Мы подгородный колхоз - раз, зажиточный - два. Начальство исключительно при таких колхозах кормится.

- У нас так не будет.

- Ох ты! А нам не жалко, - с внезапной злобой сказала Надежда Петровна - Завсегда можем подбросить кусок с нашего богатого стола

- Откуда у вас столько злости?

- Спросите лучше, откуда во мне доброта. Тут потрудней будет ответить... Эй! - закричала она продавцам, тащившим ящик с душистом мылом. - Ходи хорошеньче!

Ящик развалился, и несколько кусков мыла выпало на землю.

- Это мы к приезду наших мужиков готовимся, - сказала Надежда Петровна, кивнув на товары. - Как вы думаете: скоро они начнут с Германии возвращаться?

- Теперь уж скоро.

- Дай-то бог! Приустала наша бабья карусель. Что ни говори, а на земле мужик - царь. Да и нужно бабенкам маленько радости. А то можно и вовсе сердцем зачахнуть. Как все съедутся, мы пир горой закатим. Тогда - милости просим!..

- Спасибо... Надежда Петровна, мне ваша помощь нужна.

- Какая еще помощь? - подозрительно спросила Крыченкова

- Я фронтовой политработник, после в горкоме партии работал, в крупном промышленном центре. Деревня для меня - книга за семью печатями.

- Зачем же вас сюда послали? Якушев развел руками.

- Или сослали? - остро глянула на него Петровна - Похоже, вы вниз растете?

Якушев усмехнулся.

- Со стороны судить - да, а для себя - пожалуй, что и нет.

- Вон как! - добро сказала Петровна. - Какой же вы помощи ждете?

- Объясните мне: почему вы так быстро поднялись?

- Берите лучше гусями, - сказала Надежда Петровна Якушев засмеялся.

- Английская политэкономия, - важно начала Петровна, - ленинское учение и русская смекалка.

Якушев снова засмеялся.

- Первое я понимаю - рентабельность хозяйства. Так?

- Точно! - одобрила Надежда Петровна - Но дальше не угадывайте, не срамитесь. Ленина-то вы все только на словах помните... А Ленин сказал: сельский кооператив - это когда все труженики участвуют в прибылях.

Мы эти выполняем. Третье же условие нацелено, чтоб нам с прибылью быть. Знаете, я еще в сорок третьем, когда немцы в последний раз наступали, раздала колхозникам паспорта, а назад не взяла, И хоть бы один ушел!.. А ведь тикает народ с деревень, ох, тикает!.. Конечно, не с подгородных. У них под боком... - Надежда Петровна сделала значительную паузу, - как говорил Карл Маркс, рынок сбыта.

- Был я в этих деревнях, - сказал Якушев. - Картина обычно такая: колхозники наживаются, колхоз разваливается.

- Точно! Потому - торговлишкой больно увлечены. А у нас свой устав. Приходит пора овощей, молодой картошки или там фруктов - колхозники весь излишек сносят на баз. Покупаем место на рынке, выделяем транспорт и какую-нибудь вредную старушку. Народ - в поле, а старушка коммерцию робит. После каждый получает сколько следует. Мы даже к поездам уполномоченных ребятишек высылаем... Хим-ка!.. Носкова!.. - заорала вдруг Надежда Петровна