- Я пришел сказать вам, - начал Сильвио, сразу приступая к делу, - что по семейным обстоятельствам вынужден уехать из Рима. Поэтому мне придется отказаться от проектирования вашего особняка...
- По семейным обстоятельствам, - повторила Де Керини, глядя на него с ласковой улыбкой. - Надеюсь, никакого несчастья не случилось?
Ответ вырвался у Сильвио как-то сам собой:
- Нет, совсем наоборот... Это радостное событие... Я еду жениться.
- Подумать только, - сказала Де Керини, качая головой и глядя на него с любопытством. - Значит, вы тоже женитесь... А я и не знала, что у вас есть невеста... Что ж, от души поздравляю... Ваши родители, вероятно, будут очень рады... А как зовут вашу невесту?.. Лаура?.. Красивое имя... Сколько ей лет? Ах, так она старше вас... Правда, всего на два года, значит, ее можно считать вашей ровесницей. А кто она, студентка? Ах, учительница! Это хорошо, женщина должна работать наравне с мужчиной. Вот если б Амелия умела что-нибудь делать... Да где уж там! Я заставляла ее учиться музыке, языкам, посещать курсы медицинских сестер... Все напрасно; к сожалению, Амелия ничему не научилась... И вот теперь она выходит замуж... А вы хотите иметь детей?
Задавая эти вопросы и выслушивая короткие, смущенные ответы Сильвио, она уже смотрела не на него, а на пасьянс, где ее проворные пальцы сложили очень удачную комбинацию.
- Но почему вы не хотите проектировать наш дом? - спросила она вдруг, не поднимая глаз.
- Я же сказал, - с трудом выдавил из себя Сильвио. - Я уезжаю из Рима...
- Навсегда?
- Нет, зимой вернусь.
Де Керини быстро переложила несколько карт и укоризненно покачала головой; трудно было понять, относилось ли это к картам или же к Сильвио.
- А ведь мы с вами уже договорились обо всех мелочах, - сказала она медленно. - Право, мне очень жаль.
- Мне тоже... Но...
- Вот что, - перебила она его. - Давайте сделаем так: вы женитесь, а потом, месяца через два или три, вернетесь и возобновите работу. Моей дочери дом не очень к спеху; отпразднуем свадьбу, они поедут в свадебное путешествие, а потом должны будут посетить всех родственников в Калабрии. На это уйдет не меньше четырех или пяти месяцев...
Говоря это, она смотрела на него снизу вверх, улыбаясь и подмигивая блестящими бархатистыми глазами, черными, как вода в глубоком озере, где в ясную ночь отражаются звезды. Абажур отбрасывал розовые блики, окрашивая в какой-то неестественный цвет ее пышную грудь, круглую шею, пухлые щеки с родинкой; она сидела, выпрямившись и положив маленькие полные руки, унизанные кольцами, на бородатых добродушных королей, сердитых подтянутых валетов, страстных дам с хищными глазами. И удивленному Сильвио вдруг представились вместо этих королей, валетов и дам Манкузо, Амелия, он сам и многие другие люди, незнакомые ему, но, конечно, существующие на свете. Де Керини, спокойно, терпеливо прявшей путаную нить своих расчетов и страстей, до сих пор удавалось сталкивать этих людей в тонкой игре, полной неожиданностей, и выигрывать. Дамы немало пролили слез, короли гневались, валеты строили козни, мелкие карты соединялись и расходились, и она доводила свои пасьянсы до успешного конца. Как все игроки, жаждущие выиграть любой ценой, она, если какая-нибудь карта не желала ей повиноваться, конечно, не брезговала и передернуть.
Мгновение Сильвио грезил наяву.
- Нет, - сказал он наконец, покачав головой. - Ваше предложение очень заманчиво... но мне кажется... Право, боюсь, что это невозможно...
Де Керини, видимо, заметила колебания Сильвио. Она улыбнулась и, по-прежнему занятая картами, не глядя на него, спросила:
- Сколько вам лет?
- Двадцать шесть.
- Вот и видно, что вы еще очень молоды.
- Почему? - спросил Сильвио, несколько обиженный.
- Вы еще верите в красивые жесты, - ответила она, помедлив. - Как будто такие вещи имеют значение... Вы смешиваете чувства с делами... Воображаете, будто существует связь между тем и другим... Все это доказывает, как я сказала, что вы еще очень молоды...
Сконфуженный, Сильвио некоторое время молчал. Он вспомнил, что решил не придавать серьезного значения своей связи с Амелией, не становиться в нравоучительную позу и не быть пристрастным. Но как раз теперь, когда он считал себя наиболее объективным, Де Керини неопровержимо доказала ему, что его поведение всегда было продиктовано теми самыми моральными условностями и чувствами, от которых он полагал себя свободным. Сильвио вдруг почувствовал себя робким и беспомощным, словно он предстал перед судьей.
- Скажите, - пробормотал он, - а сами вы как поступили бы на моем месте?
- Я, - ответила Де Керини просто, - сделала бы так, как посоветовала вам: женитесь, а потом через несколько месяцев возвращайтесь в Рим и беритесь за работу...
- Вы так думаете? - только и мог сказать Сильвио.
Де Керини посмотрела на него со снисходительным удивлением.
- А как же иначе? Ведь вы архитектор.
- Да, - согласился Сильвио, - я архитектор.
- Так вот и будьте архитектором, а о том, что вас не касается, лучше забыть.
Снова наступило молчание.
"А ведь в самом деле, кто я? - подумал Сильвио. - Всего только архитектор".
При этом он почувствовал странное разочарование, словно вдруг стал меньше, - так чувствует себя человек, который неожиданно обнаружил, что он совсем не столь могуществен и свободен, как думал.
"Прежде всего архитектор, а потом уже человек, - подумал он. Прекрасный вывод".
- Джино вас очень ценит, - продолжала тем временем Де Керини. - И я тоже считаю, что вы талантливы... Ваш проект нам нравится. Не вижу причин для вас бросать так успешно начатую работу...
Сильвио вдруг решился.
- Хорошо, - сказал он, вставая. - Я сделаю так, как вы советуете... Увидимся через два месяца...
- Вот и прекрасно, - подхватила Де Керини. - Договорились.
Но она уже снова впала в рассеянность и не пожала протянутую руку Сильвио.
- Минутку, - пробормотала она, - одну минутку... Я вас сейчас провожу... Этот пасьянс очень важен... Видите... Негодный пиковый валет никак не хочет выходить...
Сильвио улыбнулся.
- А почему бы вам не подтасовать карты, - сказал он. - Ведь никто не увидит...