Александр Мень

Трудный путь к диалогу

Имя отца Александра Меня знают сегодня почти все честные и думающие люди в нашей стране. В его книгах, впервые опубликованных за рубежом, популяризировалось Евангелие и основы христианской веры; по-новому, человечно, без догматизма освещались привычные, казалось бы, вопросы.

В сборник "Трудный путь к диалогу" вошли статьи и эссе, большая часть которых публиковалась в 1988- 1990 гг. в советской печати. Собранные вместе, они отражают его напряженные размышления о судьбах страны, путях ее развития, о роли культуры и нравственности в наше непростое время. Предисловие к книге написано Митрополитом Сурожским Антонием.

Содержание

Предисловие. Митрополит Сурожский Антоний

На переломе (интервью)

Вчера, сегодня, завтра

Суеверия, разум, вера

Трудный путь к диалогу. О романе Грэма Грина "Монсеньор Кихот"

Молодежь и идеалы

"Карабах" или "Вифлеем"? Рождественское размышление

Экклезиаст и современность

Что происходит с нашей культурой? Интервью

Познание добра и зла

Конец спора? беседа в редакции журнала "Юность"

Религия, "культ личности" и секулярное государство Заметки историка религии

Демократия и толпа

О духовности Интервью

"Жизнь после жизни"

Контакт

Камень, который отвергли строители Размышления, навеянные романом Мигеля Отеро Сильвы

Наследие

Почему нам нужны "возвращенные имена"

К проблематике "Осевого времени" О диалоге культуры и религии

Поборники человечности К 500-летию открытия Америки

Трагедия гения О религиозно-философских трактатах Л. Толстого

Встреча

Возвращение к истокам (об историке Г.П. Федотове)

Человек в библейской аксиологии

Свидетели

Два интерпретатора Евангельской истории

Основные жизненные принципы Христианства по учению Слова Божия и опыту Церкви

ПРЕДИСЛОВИЕ

Передо мной лежит сборник статей, написанных в разное время, вышедших на страницах различных газет и журналов. Я долго, внимательно в них вчитывался, ища самого отца Александра, и сначала не мог его там найти. Его речь была обращена не ко мне, я не узнавал его голоса. И внезапно мне стало ясно - почему. Когда встречались мы с ним, мы говорили о том, что мы оба знали, чем мы жили. ради чего мы жили. Не нужны были ссылки, цитаты; шла между нами проверка - так ли мы понимаем пути Божий, Его Слово: мысль шла вглубь, в те глубины, где, как в глубинах морских, нет ни волн, ни ряби, ни звуков, а только торжественно царит созерцательное молчание, то молчание, из которого, и только из которого, может прозвучать слово Истины, предельно ясно раскрывающее все то, что можно выразить на человеческом языке. Правдиво сказал один из западных молчальников - картузианцев, что "если мы справедливо называем Христа Словом Божиим, то мы так же справедливо должны прозреть в Боге и Отце то бездонное молчание, из которого только и может прозвучать Слово, являющееся самой Истиной". Как и я, многие из духовных детей отца Александра станут искать в предлагаемых статьях того наставника, которого они знали, который свою веру переливал из своего сердца в сердца приходящих к нему с уже созревшими вопросами, и не сразу его в этих статьях узнают. Причина тому, как мне кажется, в том, что статьи написаны не только и не столько в ответ на назревшие вопросы, сколько с целью возбудить таковые, заставить читателя призадуматься, развернуть перед его взором как можно более широкую картину человеческой мысли и человеческого опыта помочь ему вырваться из плена суженного, обедневшего мировосприятия на просторы жизни, такой же глубокой, как сам человек, такой же бездонной, как глубины Божий. Этим объясняется то, что отец Александр приводит примеры из всемирной истории, из литературы всех народов и поколений; призывает как свидетелей той правды, которую он провозглашает, мыслителей и деятелей всех стран и языков. В этом нельзя усмотреть желание похвалиться своей ученостью, начитанностью и в области науки, которую он знал профессионально, и в области всемирной культуры. Но, как Святой Апостол Павел сказал о себе, он хотел быть "всем для всех", говорить на языке каждого читателя, встретить собеседника на его собственной почве, всего лишь открывая ему доступ к более широкому, к более глубокому пониманию вещей. Он без страха, без стеснения вступал на почву инакомыслящего и бережно раскрывал перед ним горизонты, ему дотоле неведомые, пути, по которым он мог идти, не боясь себя осрамить, ибо если величайшие умы древности и современности, и писатели, и ученые, и философы, и политические теоретики и деятели, могли быть верующими, то каждый имеет право на веру. Основой статей отца Александра Меня служила двоякая вера - вера в Бога, которого он знал внутренним своим опытом, и вера в человека, но не ущербленного, умаленного человека, каким его представляет себе безбожник, а человека столь великого по призванию, столь глубокого, что он может - не переставая быть тварью и самим собой - "приобщиться к Божественной природе", по слову Святого Апостола Петра. "Если хочешь узнать, как велик человек, подыми взор к Престолу Божию, и увидишь Человека (Христа), сидящего одесную Бога и Отца".

Эти статьи могут, должны каждого пробудить к вере в человека, раскрыть его понимание, научить каждого, кто хочет быть учеником и последователем отца Александра Меня, открыться "внешним", принять их в свое сердце, научиться говорить с ними их языком, чтобы наша речь стала животворной струей, росой, благодаря которой чахнущие души вздрогнут и оживут. Только тогда станем мы, читающие статьи отца Александра, его последователями, наследниками. В свою меру и он обращается к нам со словами Спасителя Христа: "Я вам дал пример - последуйте ему!" Пусть каждый прикоснувшийся к его светлой и мудрой душе возблагодарит Бога за то, что и в наше безвремение есть подобные ему свидетели Веры, Жизни, Правды - и Божией, и человеческой.

Митрополит Сурожский Антоний

НА ПЕРЕЛОМЕ

Интервью

В четырехметровой комнатке прихода в Новой Деревне на его столе вместе с просвирами лежит книга Галича с множеством закладок. Здесь он его и крестил, взрослого уже. Но если книги изгнанного Галича мы все-таки могли достать, то о его книгах до недавнего времени вряд ли знали... книгах богослова и философа Александра Меня, которые теперь изредка, но можно увидеть в магазине "Раритет".

Изредка. Именно поэтому в разных концах Москвы стоят очереди "на Меня"... Люди хотят знать от него о Надежде Мандельштам, с которой был дружен, о Тарковском, с которым учился, о том, почему у него 20 лет назад был повод поспорить с Дудинцевым о "Белых одеждах". Люди хотят знать, почему в брюссельском издании Библии использованы именно его комментарии. Мы читаем его статьи в светских журналах, видим его выступления в театре "На досках"...

Время! Но он все-таки вынужден объяснять: "Я такой же человек, как вы, понимаете?" Трудно понять. Но сейчас мы близки к этому пониманию, как никогда.

- Отец Александр, расскажите о воспитании в вашей семье.

- Мой отец окончил два вуза. Работал инженером-текстильщиком. Еще в детстве, под влиянием учителя, он отошел от веры, хотя воинствующим атеистом не стал, был просто человеком нерелигиозным. А моя мать в юности самостоятельно обрела веру, жила любовью к Христу, и я был воспитан ею в традициях Православной церкви. В детстве я думал служить Богу на поприще науки или искусства, увлекался биологией, историей, рисовал. Но лет с 12 принял решение посвятить себя церковному служению, тогда и написал свой первый богословский "опус". В 15 лет уже был алтарником, читал и пел на клиросе... К концу школы освоил почти весь семинарский курс, но не оставлял занятий по естествознанию и истории. В стремлении сочетать науку и веру меня поддерживал мой духовный наставник, друг нашей семьи Борис Александрович Васильев, этнограф, антрополог, богослов и литературовед. Я никогда не видел противоречия между верой и знанием.