Имя генерала Краснова известно многим участникам войны. П.Н.Краснов как писатель хорошо известен многочисленному кругу читателей. Поэтому его имя говорит само за себя, и всякий его труд в предисловии других лиц не нуждается.

Но я чувствую себя обязанным исполнить желание П.Н.Краснова. Я его должник, ибо когда я обратился к нему с просьбой прочесть на учрежденных мною Военно-Научных Курсах несколько лекций по военной психологии, генерал Краснов ответил мне горячей готовностью внести свою лепту в трудное дело воссоздания Русской Военной Науки.

Я обратился с такой просьбой к генералу Краснову, потому что я знал, что он, будучи Атаманом Войска Донского в 1918 году, не только ввел в программу преподавания Новочеркасского Военного Училища курс Военной Психологии, но и сам приезжал в Училище читать этот курс.

Бесспорно, что это нововведение, сделанное Атаманом Красновым, представляет собою факт громаднейшего значения в истории Русской Военной Школы. Мне хотелось поэтому связать чтение лекций по Военной Психологии на Военно-Научных Курсах с этим первым шагом и с именем того, кому принадлежит честь этого шага.

То, что до сих пор Военная Психология почти нигде не преподавалась, объясняется сложностью самого предмета изучения и трудностью его исследования. Тем больше заслуга тех, кто первыми проникают в эту не освещенную наукой область. Этих первых исследователей можно уподобить людям, дерзнувшим войти в неизведанную обширнейшую пещеру, несмотря на то, что в их руках не могло быть тех могучих средств освещения, созданных трудами многочисленных предшественников, как это имеет место в других науках.

Они оказываются в положении исследователя пещеры, вооруженного лишь коробкой спичек. Естественно, что многие предметы ускользают от их внимания и у замеченных ими предметов они успевают рассмотреть только одну сторону. Вследствие этого, как бы талантливы ни были эти первые исследователи, их работы всегда будут носить характер односторонности и печать субъективности. Для того чтобы создалось объективное и всестороннее исследование, нужно, чтобы много лиц повторило попытки первых исследователей. Но это вопрос будущего; это счастливый удел следующих поколений.

С особою любовью обрисовывает генерал Краснов красивые и сильные стороны нашей Старой Армии. Знать их, прочувствовать их особенно полезно для поколений, вошедших в сознательную жизнь в революционную эпоху. Революция с озлоблением на старое слишком решительно отметает его. А злоба плохой советник. Будущая Российская Армия несомненно должна использовать все хорошее и светлое из нашего Великого Прошлого. Она не может отказаться от того духовного капитала, который завещан нам Петром Великим и Суворовым. Только при соблюдении этого условия она достигнет уровня действительно мощной боевой силы. Душа Армии выковывается на протяжении веков.

Вожди Французской Армии, приведшие к победе свой народ в только что минувшей величайшей войне в Истории, настояли на том, чтобы на знаменах — французских полков красовались имена побед не только Республиканской и Наполеоновской армий, но и армии Королевско-Бурбонской.

Чтение труда генерала П.Н. Краснова вызывает бодрую веру в будущее России. Поэтому я не сомневаюсь в том, что, закрывая эту книгу, читатель испытает чувство глубокой благодарности к автору.

Будем надеяться, что пример генерала П.Н.Краснова вызовет ряд повторных попыток исследования духовной стороны войны. Неподнятые еще поля в этой области громадны.

По поводу тех проблем, которые ожидают ответов со стороны последующих исследователей, мне и хотелось бы поговорить в этом предисловии.

Но перед этим я хочу сказать несколько слов о рамках Военной Психологии как науки.

Изучение духовной стороны войны можно вести в двух направлениях:

во-первых, можно исследовать изменения в деятельности и в свойствах человека, которые происходят в нем под влиянием обстановки войны;

во-вторых, можно изучать самые явления войны, взяв каждое из этих явлений, как нечто органически целое; например, исследование того внутреннего процесса, который происходит в бою в каждой из дерущихся сторон.

Первый род исследований можно назвать индивидуальной военной психологией, второй — коллективной военной психологией. Но подобное разделение должно почитаться условным и лишь временно принятым для удобства научного исследования. Действия бойцов слишком тесно между собою психически связаны и слишком властно друг друга обуславливают, чтобы можно было сделать в области индивидуальной военной психологии сколько-нибудь обобщающие выводы, не считаясь с законами коллективной военной психологии.

Поэтому индивидуальная военная психология должна рассматриваться лишь как вспомогательный отдел военной психологии, которая в основной своей части не может быть иной, как психологией коллективной.

Только что указанная опасность односторонности, которая грозит индивидуальной психологии в том случае, когда она попытается приписать своим выводам более широкое значение, чем они этого заслуживают, грозит также и всей военной психологии. Последняя исследует, как мы выше говорили, духовную сторону явлений войны. Но эти явления протекают не только в духовной, но и в материальной обстановке. При этом связь между духовной и материальной стороной каждого явления войны настолько тесна, что они неразъединимы. Например: наличие лучшего вооружения повышает дух армии, обладающей им, и понижает дух противоположной стороны; не меньший моральный эффект производит и осознанное численное превосходство.

Часто приходится встречать среди писателей, желающих выделить первостепенное значение духовного элемента на войне, упущение этой тесной, неразъединимой связи между духовной и материальной сторонами явлений войны. Не избег подобной ошибки даже такой крупный ум, как М.И.Драгомиров. Для доказательства главенствующего значения духовного элемента в армии он противопоставлял духовный элемент материальному: храброго с менее совершенным оружием — трусу с лучшим оружием. Логическая ошибка ловкого противопоставления заключалась в том, что наличие отличного вооружения вовсе не обязательно должно совпадать с трусостью. Наоборот, как мы только что говорили выше, наличие лучшего вооружения не только ведет к повышению духа своих войск, но и к понижению такового у неприятеля. Результатом подобного ошибочного рассуждения явился следующий парадокс: мы, которые гораздо больше говорили до 1914 года о главенствующем значении духовного элемента в войсках, чем немцы, выступили на войну с артиллерийским вооружением в два раза более слабым, чем германское, и этим самым понизили дух наших войск и придали полную уверенность в своей силе немцам при действиях против нас.

Вот почему, хотя военная психология и исследует важнейшую сторону явлений войны, ее общие выводы не могут почитаться окончательными. Таковые могут быть сделаны лишь тогда, когда духовная сторона явлений войны будет вновь воссоединена с материальной стороной. Если принять выводы, сделанные военной психологией за тезу, а выводы, полученные из изучения материальной стороны явлений войны, за антитезу, то окончательный вывод может быть только синтезом, (обобщением), а не противопоставлением.

Отсюда следует, что военная психология является в свою очередь лишь вспомогательной наукой для стратегии и тактики, в особенности же по отношению к первой, которая является высшей синтетической (обобщающей) военной наукой.

Генерал П.Н. Краснов начинает свой труд рассмотрением вопросов индивидуальной военной психологии. Он указывает на существенные психические различия в деятельности рядовых бойцов, их строевых командиров и руководящих крупными войсковыми соединениями высших начальников.