— Я! Я! И воспитала прекрасно. Намного лучше, чем господина Реджинальда.

— Не вини себя, просто тебе пришлось работать с сильно подпорченным материалом.

Хэлли кивнула. Любовь этой старушки и была той причиной, по которой Квент навещал Логхтон Холл. Кроме того, Хэлли о многом извещала своего любимца.

— Отец здесь? — спросил Квент.

— Да!

— И что он?

— Простите меня, господин Квент, но ваш отец очень тяжелый человек. Он не простит вас. Он ляжет в могилу, но не произнесет твоего имени с благосклонностью.

Квентин опечалился. Он надеялся, что отец пересмотрит свое отношение к нему.

— Неужели он верит в то, что я принимал участие во всех этих закулисных кознях?

— Для него легче поверить в это, чем думать, что…

— Молчи, — перебил Квент старушку. — Я знаю своего отца слишком хорошо…

— Не проходит и дня, чтобы я не напомнила ему о твоей невиновности!

— Ты всегда была добра ко мне, спасибо! Квент поцеловал Хэлли в. лоб.

— А ты, негодник, всегда разыгрывал меня! Внезапно в коридоре послышались мужские шаги.

Квент вздрогнул. Он не хотел, чтобы его видели здесь, в родном доме, и мигом перемахнул обратно через подоконник и притаился внизу, задернув уже с улицы шторы.

— Все в порядке, Хэлли? Мне показалось, что ты с кем-то разговаривала?

Мужской голос был до боли знаком нашему герою.

— Все в совершенном порядке, мистер Оукс, — отвечала Хэлли, — это просто я бормочу себе под нос всякую чепуху. Я люблю сама с собой беседовать во время вязания.

Прошло около минуты. Старушка высунулась из окна.

— Тебе лучше уйти, Квент, мальчик. Что касается до мистера Оукса, то он собирается на охоту.

— Понял. Ну ладно, до свидания, Хэлли. Боюсь, что больше меня здесь ты не увидишь.

Квент вытер слезы старушки и направился к ферме Уильяма, где его ждал Уизел.

Лорд Эвертон помог Даморне забраться в карету. Одной рукой он обхватил ее за талию, а другой поддерживал за локоть. Девушка кротко взглянула на него через плечо, улыбнувшись в знак признательности, потом низко наклонила голову, чтобы верхом кареты ей не снесло с таким трудом сооруженную прическу, и села на мягкое сиденье.

— Вам удобно, дорогая? — спросил маркиз, усаживаясь напротив Даморны.

— Да.

— А вам? — обратился лорд к Маргарет.

— Вполне.

— Мы с вами, леди Милфилд, давно уже никуда не выезжали вместе, — опять перевел свои взоры на Даморну величайший дамский угодник всех времен и народов. — Я уж даже заскучал без вас.

— Мне также очень жаль, что простуда на столь долгий срок приковала меня к постели.

Действительно, они не виделись целых две недели, хотя Даморна отнюдь не была сражена ни простудой, ни прочими недугами, а попросту решила вновь навестить с Маргарет Чарльза в Челси. Малышу исполнилось уже шесть месяцев. Он выглядел чрезвычайно здоровым, хорошо кушал, редко плакал.

— Вы сегодня такая тихая, — заметил Эвертон. — Надеюсь, вы поправились окончательно?

— Пожалуй, да. Простуда, — кстати, лютая, милорд, — не дала никаких осложнений…

Карета въехала в Гайд-парк. Ветки деревьев стучали по верху кареты. Кругом весело зеленела травка. Нельзя было не умилиться столь прелестному виду.

Тут из-за поворота выкатилась еще одна карета. В ней сидели две дамы и глядели в окошко.

Когда экипажи поравнялись, обе дамы горячо попривествовали Эвертона, на что тот лишь слегка кивнул головой.

«Если он будет так холодно вести себя с женским полом, — подумала Даморна, — то все на свете решат, что лорд в меня втрескался!»

— Давайте пройдемся, — предложил Эвертон, сверля девушку многозначительным взглядом.

— С удовольствием.

Карета остановилась. Маркиз помог дамам сойти по ступенькам на землю. Маргарет немного подождала, пока хозяева удалятся, и пошла вслед за ними, держась на приличествующем слуге расстоянии в двадцать ярдов.

— Я очень огорчен был тем, — сказал лорд, — что наш последний вечер оборвался столь неожиданно.

— Боюсь, уже тогда страшный недуг подбирался ко мне.

— Видимо, так!

Лорд взял руку Даморны и стал перебирать ей пальцы.

— Я заметил, что вы не носите обручального кольца. Почему?

— Не люблю вспоминать барона. Царствие ему Небесное. Надеюсь, вы понимаете, что я вышла замуж отнюдь не по любви. Больше того, не по своей воле…

— Значит нечего хранить память о покойнике даже в собственной душе, не то что на руке, не так ли?

— Вы правы. Впрочем, мои речи не коробят вас?

— Я не желторотый юнец, чтобы затыкать уши во время подобных бесед. Ничто не может покоробить меня. Я далеко не невинен.

Объявив о том, что невинность утрачена, лорд погрузился в тяжкое раздумье. О чем? Бог весть…

Поведение Эвертона располагало к откровенности, так что Даморна чуть было во всем не призналась ему. Правда, разум очень быстро одержал в ней верх над чувствами.

— Вы мне не безразличны, леди Милфилд! — тихо проговорил маркиз. — Помните, я уже однажды намекал вам на это?

— Помню.

— Вы — особая женщина, леди Милфилд. Вы крайне нетипичны для Лондона, хотя что вы из себя представляете в точности, не знаю.

— Вы мне опять льстите, милорд, — с некоторой неуверенностью сказала Даморна.

Эвертон поцеловал ей руку.

— Это не лесть, это лишь скромная дань истине. Впрочем, как бы там ни было, уверен я лишь в одном, а именно в том, что хочу быть рядом с вами, леди Милфилд.

— Боюсь, что я не вполне понимаю вас.

— Простите, я немного забегаю вперед. Мне. хотелось спросить лишь, разделяете ли вы мои чувства?

— Конечно, разделяю. Вы мой самый лучший друг!

— Не пытайтесь умышленно исказить смысл моих слов. Я не желаю, чтобы со мной играли в игрушки!

Даморна слегка покраснела.

— Простите, милорд. Что и говорить, Лондон отличается от Нортумберленда.

— Не так сильно, как вам кажется. Итак, каков же будет ваш ответ.

— Вы должны дать мне время, чтобы я могла разобраться в своих чувствах.

— Неужели вы еще не сделали этого?

— Знаете, я увидела в Лондоне так много нового и интересного, что это сильно отвлекло меня от осмысления своих внутренних переживаний.

— Что ж, — приосанился Эвертон, всегда отличавшийся величайшим тактом, — я подожду. Но только не держите меня в неведении слишком долго.

Назад все ехали в совершенной тишине.

Квентин слушал Даморну необычайно внимательно, а когда та закончила свой рассказ, он долго хмурил брови и молчал. Потом наконец заговорил.

— Я думаю, что случившееся никак не помешает осуществлению нашего плана. Скоро мы станем свидетелями заключительного акта разыгранной нами драмы. К тому времени, когда Эвертон потеряет терпение, дожидаясь ответа от тебя, мы будем уже очень далеко от Лондона.

— О, Квентин! — заломила руки Даморна. — Давай поскорее уедем отсюда!

Квентин обнял девушку и нежно погладил ей плечи и спину.

— Как! Ты что, без корсета? — засмеялся он и ущипнул Даморну за нос.

— Мне до смерти надоело таскать на себе эту гадость, — хихикнула Даморна. — Он так сильно сжимает мне грудь и живот, что меня часто стало тошнить в последнее время.

Гроза лондонских толстосумов весь напрягся при этих словах.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что корсет мне тесен и что меня тошнит.

— О Господи! Когда у тебя были месячные в последний раз?

— Не помню точно, — пролепетала девушка, едва понимая, о чем, собственно, идет речь.

— Вот тебе и раз! Ты что, ничего не знаешь об этом? Куда смотрела твоя мамаша?

— Она умерла, когда мне было восемь лет. Меня воспитывал отец.

— А подруги?

— Ни подруг, ни друзей. Одна как перст всю жизнь.

— Тысяча чертей! Похоже, я тебе заделал ребеночка!

Даморна схватилась за голову.

— Не расстраивайся, милочка, — попытался утешить ее Квент. — Что тут попишешь! Назвался груздем, полезай в кузов!