Жан. Я готов. (Садится.)

Маткович. Я, Жан, не читаю вам всех тех писем, которые поступают на ваше имя.

Жан. Вот и спасибо, мне ведь это ни к чему.

Маткович. Разумеется. Но тут есть вещи, которые касаются лично вас. Есть несколько предложений руки и сердца.

Жан. Боже мой, куда это люди торопятся. У нас ведь еще будет время для этого.

Маткович. Одно из этих предложений заслуживает особого внимания. Речь идет об одной девушке из очень порядочной семьи. Вступление в такую семью открыло бы перед вами двери лучших домов и очень высоко подняло бы ваше положение в обществе.

Жан. Значит, и вы тоже советуете мне жениться?

Маткович. В данном случае, да!

Жан. Вижу. Ну, а если она мне не понравится или я ей не понравлюсь?

Маткович. Жан, вы должны считаться с тем, что теперь вы принадлежите к высшему обществу. А в высшем обществе любовь и брак существуют независимо друг от друга. Брак сам по себе, а любовь сама по себе.

Жан. Это как же?

Маткович. Да вот так уж…

Жан. Но ведь я…

Mаткович. Речь идет не о том Жане, которым вы били вчера, а о том Жане, каков вы есть и каким должны быть.

Жан. Боже мой, этак я совсем себя потеряю. У меня такое чувство, будто я сел в чужую лодку и все дальше и дальше уплываю от берега. А лодка качается, и у меня начинает кружиться голова.

Маткович. Это с вами происходит потому, что вы очень испугались богатства.

Жан. Нет, я не испугался. Мне нравится быть богатым. Хотел бы я знать, кто не хочет быть богатым? Но, по правде говоря, все это совсем не так, как я думал.

Mаткович. А как вы думали?

Жан. Не знаю… Но я думал, все будет иначе. Вот, скажем, раньше, когда я был бедный, сколько заработаешь столько и заработаешь, и как-то даже на душе приятно. А знаете, какое удовольствие покупать на свои заработанные деньги? А теперь… не знаю, но только все идет как-то совсем не так…

Маткович. Может быть, если вы женитесь, вам больше понравится ваше новое положение?

Жан. Может быть. Только… Знаете, как вам сказать, я, конечно, мог бы жениться, но… вы ведь, наверное, не знаете мою Маришку?

Маткович. Маришку? Знаю. Я видел ее, когда она приходила к вам в клуб. Такая блондиночка.

Жан. Да, да. И знаете, мы вроде уже помолвлены, слово друг другу дали. Она такая хорошая, такая честная…

Маткович. И красивая.

Жан. Не знаю, бывали ли вы когда-нибудь в кофейне «Полночное солнце»? Там, возле конюшни.

Maткович. Бывал.

Жан. Такая маленькая, удобная и чистая кофейня. Туда даже порядочные господа из города приезжают… и вообще там много постоянных и хороших посетителей. Мы с Маришкой давно уж мечтали; вот бы нам купить эту кофейню, потом повенчаться бы… И ведь недорого. Представляете, целый дом, палисадничек, и все, все – вся обстановка кофейни – семьдесят пять тысяч динаров. Мне хозяин сам предлагал, да где ж я мог взять такие деньги?

Маткович. А вы купите теперь.

Жан. Как же я теперь буду в ней хозяйничать? А вообще-то знаете какой я был бы хозяин? Я смекалистый. Я бы так все дело поставил: и посетителей бы прибавилось, и вина самые лучшие достал бы, и все, как положено, как господа любят… Ох, как бы это было здорово. Это было бы для меня самым большим счастьем!

Маткович. Мы купим эту кофейню и подарим Маришке.

Жан. Маришке?

Маткович. Пусть это будет ваш подарок ей.

Жан. Это что же, в уплату за ее отказ? Нет, на это она не пойдет. Я ее хорошо знаю. Она ни за что от меня не откажется.

Маткович. Да ей и не нужно от вас отказываться, зачем ей от вас отказываться?

Жан. Вот именно. Я и сам от нее тоже не хочу отказываться.

Maткович. Разумеется, но поймите, Жан, вам нужно хорошее положение в обществе. Вот-вот нас пригласят на завтрашний чай к председателю клуба. Там будет много дам. Вероятно, многие будут возле вас, но я вам советую, Жан, обратить особое внимание на госпожу, о которой я говорю.

Жан. Это на кого же?

Маткович. Помните, на прошлом вечере в клубе… в ту ночь, когда вы стали миллионером… вы облили платье этой госпожи вином.

Жан. Помню. Как же не помнить! Из-за нее я потерял работу, а она меня при всех назвала ослом.

Маткович. Но ведь не могла же она сказать вам «дорогой мой», когда вы облили ей платье? И потом учтите, Жан, должен вам сразу сказать, что «осел» не такое уж страшное ругательство. Дамы высшего круга очень часто употребляют это слово.

Жан. Да, но ведь это же неприлично?!

Маткович. Уверяю вас, завтра вечером она не назовет вас ослом.

Лакей, те же.

Лакей приносит визитную карточку и отдает Жану.

Жан. Это мне?

Лакей. Да!

Жан (прочтя, передает Матковичу). Кто это?

Маткович. Госпожа советница. Я же говорил вам, она просила ее принять. Вы ее примите, но только, прошу вас, оденьтесь, Жан. Такую даму нельзя принимать в халате.

Жан (поднимаясь, лакею). Хорошо, пусть приходит!

Лакей уходит.

Жан. А зачем она пришла?

Маткович. Вероятно, она сама вам об этом скажет.

Жан. Хорошо. Пусть войдет. (Уходит в свою комнату.)

Маткович, Госпожа советница с репутацией.

Госпожа советница с репутацией. Добрый день, господин Маткович. Вы, вероятно, не ожидали видеть меня в вашей прихожей?

Маткович. Я был бы приятно удивлен, если бы вы пришли ко мне, а так вы только пройдете мимо меня.

Госпожа советница с репутацией. Да, у меня очень важное дело к господину Тодоровичу. Об этом можно говорить только наедине.

Маткович. Господин Тодорович ждет вас. (Показывает на дверь.)

Госпожа советница с репутацией. Спасибо, вы были так любезны и сразу же сообщили мне, когда меня могут принять. (Уходит в комнату Жана.)

Маткович, Редактор.

Редактор. Извините, но я только на пару слов.

Маткович. Прошу!

Редактор. По городу ходят целые легенды! Говорят, что какой-то профессор пишет исследование, прослеживая всю родословную Жана на протяжении ста пятидесяти лет; какой-то композитор написал «Марш Тодоровича»; в совет общины поступило предложение переименовать одну из улиц и назвать ее именем Жана; общество пассажирского сообщения переименовало один из своих пароходов, и теперь это уже не «Ангелина», а «Йован Тодорович»; один фабрикант шляп назвал свою новую модель «à la Тодорович». Это уже превышает все наши ожидания! Боюсь, как бы ваша злая пакость не превратилась в нечто большее. Вот потому я и забежал к вам. Хочу по-дружески напомнить, не пора ли кончать наш фильм?

Маткович. Это означало бы опускать занавес на середине третьего действия и тем самым оборвать неоконченный фильм.

Редактор. Боюсь, что дело зайдет слишком далеко. Ведь вы уже добились всего того, чего хотели.

Маткович. Нет, это еще не все! Нужно женить Жана.

Редактор. Женить? Но разве можно доводить месть до таких размеров? Да вы немилосердны?!

Маткович. Я не говорю, чтоб он обязательно венчался, но помолвка должна состояться.

Редактор. А кто же предназначен в жертву?

Maткович. Та, которая отвернулась от меня, услышав, что есть более богатый наследник. И которая отвернется от этого богатого наследника, как только ей предложат официанта Жана, как еще более богатого наследника.

Редактор. И вы думаете, эта госпожа согласится?

Маткович. О дорогой мой! Мистер Доллар – очень симпатичный человек, мистер Доллар – это блестящие перспективы, мистер Доллар – это самый достойный кандидат в мужья, мистер Доллар – неотразим, мистер Доллар – это самый страшный искуситель женских сердец. Вас позвали на чай к председателю клуба?

Редактор. Да, я только что получил приглашение.

Маткович. Не вздумайте отказываться.

Редактор. Ну что ж, тогда до свидания. До завтра.

Маткович. До свидания!

Редактор уходит.