Диктор передавал: на Северном комбинате - авария. Огнем уничтожен главный цех. Есть жертвы.

"Печально, что есть жертвы", - подумал Фидель Михайлович. Он знал, что комбинат так же, как и эти огромные лесные массивы, является собственностью Александра Гордеевича, знал балансовую стоимость всего предприятия и каждого цеха в отдельности. Главный и самый дорогостоящий - цех по производству целлюлозы. Там оборудование современное, закупленное в ГДР ещё при Советской власти.

За этим комбинатом с января 1992 года вели наблюдение агенты товарища полковника. Один из них, судя по манере добывать информацию, несомненно была женщина, работала она в бухгалтерии. По её выкладкам он, аналитик Рубан, прогнозировал производство целлюлозы на ближайшее десятилетие. Один этот цех сулил лесопромышленнику Тюлеву доходы, которые не шли ни в какое сравнение с доходами Лозинского от его лесокомбината.

Фидель Михайлович в уме прикидывал: теперь их доходы, пожалуй, сравняются. Хотя... Тюлев уже имел подвластную только ему территорию, по европейским масштабам она пока ещё меньше Голландии, но гораздо больше Люксембурга. А Люксембург какое - ни какое, а государство со своим монархом. Но монарх номинальный, и Тюлев, известный в элитных кругах как Банкир, уже переплюнул не одного европейского монарха: он - вор в законе, член регионального политбюро, а монарх всего лишь монарх.

Фиделю Михайловичу показалось, что Алик недооценивает своего хозяина, для него уже бывшего. В свою очередь Алик точно так же думал о своем напарнике. Он щадил его: пусть меньше знает, в чьих лапах побывал - по ночам не будут ему сниться кошмары, не будет просыпаться в холодном поту. Миллионер с расстроенными нервами уже потенциальный инфарктник, а инфарктники тоже не долгожители. Вдруг, не доезжая до Москвы, миллионер подохнет? Пусть сначала хоть паспорт обеспечит. - Догадываешься, паря, у кого ЧП? - Пока нет. - У моего бывшего хозяина. Вот он уже и погорелец. Это ему небось сын миллионера накаркал. - Сын миллионера? - удивился Фидель Михайлович. - У вас - что, как в Греции, все есть? Даже сыновья миллионеров? - Был один, - не приняв шутку во внимание, проговорил Алик, отпивая из бутылки. - Я - серьезно. Он, дурак, откуда-то сбежал, вроде из лесотехнической школы, ну, где готовят прорабов. Вроде так пожелал отец, этот самый миллионер. А сбежал он в лес. Тут его гвардейцы и зацапали. Когда хозяин узнал, кто его батя, обласкал приблудыша, отвез на комбинат и вроде, по слухам, определил в этот самый цех, что сегодня так благополучно сгорел. А парнишка - ничего, шустрый, вроде как армяшка...

Слушая нескончаемые байки пьяненького Алика, Фидель Михайлович подремывал - сказывалось переутомление. Его не тронуло сообщение о пожаре да мало что теперь не полыхает! - а тут - "армяшка". Уже не первый месяц сотрудники фирмы "Лозанд" прикидывают-гадают, кто мог выкрасть студента Сузика: если чеченцы - те потребуют выкуп, если крутые - кто-то с Лозинским сводит счеты. Но по поводу выкупа к Лозинскому никто ещё не обращался. Конечно, сотрудникам было любопытно, во сколько оценили двадцатилетнего балбеса. Если сводили счеты, то где же труп, может, весной всплывет? В Москве не знают, а вот Алику, оказывается, кое-что известно. - Не помнишь, как зовут парнишку. - Помню. Серега. - Может, Сузик?

Алик отставил бутылку: в ней уже не осталось полновесных буль. Погоди! Сузиком его называл хозяин.

Теперь у Фиделя Михайловича не было сомнения, что речь шла именно о загадочно исчезнувшем студенте. "Как обрадуется Дарьяна Манукяновна!" подумал он, не предполагая, что матери Сузика давно известно, куда запрятали её сына. И Аркадий Семенович помалкивал, не одобряя и не осуждая похитителей. По долгу службы он врачевал сына Лозинского, не однажды выводил его из наркотической зависимости. Видимо, считал, что исчезновение Сузика потеря невелика.

Фиделю Михайловичу так хотелось как можно быстрее обрадовать Дарьяну Манукяновну, а пассажирский поезд останавливался чуть ли не у каждого телеграфного столба. Из его уст Лозинские узнают, где надо искать их непутевого сына.

Наконец поезд словно вырвался на простор - перед самой Москвой уже нигде не делал остановок, грохотал по ещё зимнему Подмосковью. В одиннадцать утра со значительным опозданием подкатил к перрону Ярославского вокзала.

26

У Аркадия Семеновича получалось далеко не все, как он сам себе намечал. Непредсказуемые события вносили изменения в его планы. Одним из главных, по крайней мере на ближайшую перспективу, был план, связанный непосредственно с карьерой аналитика.

Еще недавно все складывалось наилучшим образом. Как психиатр, себе в заслугу он ставил то, что убедил Фиделя Михайловича приобрести на свое имя крупную недвижимость - все-таки, как он считал, соблазнил врага частной собственности стать собственником, более того, предпринимателем.

А там... когда первый миллион не российских обесцененных, а крепких, валютных "баксов" ляжет в банк на его имя, романтика из головы аналитика улетучится, как хмель из гуляки, попавшего в прорубь. Гуляка в такой ситуации - кто есть поблизости или нет - будет звать на помощь.

Аналитику, в чем профессор не сомневался, будь тот с миллионом, протянут руку помощи, прежде всего, ближайшие друзья - легче всего упустить миллион, когда он самый первый. Ближе всех около него окажется Антонина Леонидовна. По всей вероятности, это будет её миллион, деликатно отстегнутый от Анания Денисовича, притом отстегнутый не кем-нибудь, а самой Дарьяной Манукяновной. Как женщина, что не ускользнуло от внимания Аркадия Семеновича, она уже положила глаз на нерешительного в интимных делах работника её супруга. Эта тучная стареющая дама с необъятной талией и пудовой грудью уже не первый месяц исподволь расспрашивает подробности биографии статного очкарика.

Как хитрая проницательная женщина, Дарьяна Манукяновна сопоставляла и сравнивала то, что говорил ей профессор, с тем, что нашептывал об этом аналитике товарищ полковник.

Факты биографии совпадали. Но её смущало одно: аналитик, по её разумению, выходец из неблагополучной среды: отец был и стался не просто членом партии (как, например, брат мужа - Януарий Денисович), а убежденным коммунистом. Такая наследственность могла уже отразиться на генетическом уровне - наследнику коммуниста миллионы будут в тягость, так что в перспективе он постарается их употребить, как в свое время употребил известный в России фабрикант Николай Бауман.

Товарищ полковник умеет нашептывать всякие гадости. Впрочем, на то он и контрразведчик, чтобы всех подозревать в неблагонадежности.

Однажды у Дарьяны Манукяновны вырвалось: - Ах, Аркадий Семенович! Ну что за человек этот Иван Иванович? Он все ещё сомневается в порядочности нашего аналитика.

Доктор тут же успокоил влюбленную женщину:

- Я за него поручился? Поручился. А в людях я, Дарьяна Манукяновна, не ошибаюсь.

Она с готовностью кивнула: кому верить, как не психиатру? Сегодня в России люди этой профессии так же необходимы, как президенту его команда: что они скажут - то и верно: основу любой президентской команды составляют психиатры, они только называются по-разному. Им доподлинно известно, что их пациенты определяют курс державы. Так почему же предпринимателю не прислушиваться к мнению своего семейного врача? Да, семейные врачи, особенно психиатры, в людях редко ошибаются.

Вот и Аркадий Семенович не ошибся в диагнозе болезни её супруга: паталогическая влюбленность. Тот не устает утверждать, что он обожает всю президетскую команду как самую просвещенную и любит президента до рыдальческого плача. Это была сущая правда. Но тут не было проблем: президент правит, а преуспевающий предприниматель любит его и в определенные периоды проявляет свою любовь в форме рыдания.

С Фиделем Михайлович дело сложнее. Диагноз не поставишь, куда он исчез. Где он оступился? Попал ли в прорубь или в выгребную яму вытаскивать ему, Аркадию Семеновичу. Он уже догадывался, что аналитика схватили люди Тюлева. Они будут его удерживать до тех пор, пока Лозинский не вернет своему другу-конкуренту четыре миллиона.