Постепенно тени стали сгущаться. Наступал вечер. Он уже смирился с мыслью, что придется ночевать в глухой чаще, когда, обогнув один из стволов, вышел на большую открытую поляну. Тщательно подыскав удобное место, он совсем было собрался прилечь, но в это время робоплан, бесшумно скользнувший над невысоким холмом, приземлился футах в пятидесяти от него, подпрыгнул и, прокатившись вперед, остановился. В носовой его части вспыхнул прожектор. Описав короткую дугу, луч уперся в Госсейна, сверкая, как миниатюрное солнце. Из громкоговорителя послышался голос:

– Гилберт Госсейн, я ваш друг, но не могу ничего объяснить, пока вы не подниметесь на борт. Чтобы избежать ненужных споров и задержек, хочу обратить ваше внимание на автоматические ружья. Побег невозможен.

Госсейн посмотрел на уродливые дула, торчащие из отверстий фюзеляжа и следовавшие за каждым его движением. Вряд ли теперь имело значение, друг перед ним или враг.

Не говоря ни слова, он подошел к робоплану, забрался внутрь и уселся в одно из кресел. Дверь мгновенно захлопнулась. Прожектор погас. Летательный аппарат взвился в небо.

Госсейн смотрел на черную поверхность земли, постепенно теряющую очертания. Мир гигантских деревьев и высоких гор слился с ночной мглой. Робоплан без опознавательных знаков продолжал подниматься. Прошло минут пять, и постепенно они перешли в горизонтальный полет. Вспыхнул свет, и бесстрастный голос произнес:

– В течение последующих десяти минут вы можете задавать любые вопросы. Остальное я объясню перед самой посадкой.

Госсейну потребовалось несколько мгновений, чтобы понять смысл сказанного. ЛЮБЫЕ вопросы. Это было настолько неожиданно, что сначала он растерялся. Правда, первый из них не вызывал сомнений.

– Кто ты?

– Агент Машины Игр.

Госсейн облегченно вздохнул.

– Значит, я говорю с Машиной?

– Только косвенно. Она способна получать сообщения с Венеры, но не может передавать на межпланетных волнах.

– Ты сам по себе?

– Я следую инструкциям.

Госсейн набрал полную грудь воздуха.

– Кто я такой?

Он ждал, затаив дыхание, чувствуя огромное напряжение во всем теле.

– Мне очень жаль, но вы теряете драгоценное время, – ответил робоплан. – Я не обладаю информацией о вашем прошлом и могу дать оценку лишь происходящим событиям.

Госсейн обессиленно откинулся на спинку кресла.

– Может, это знает Машина? – с надеждой в голосе спросил он.

– Все может быть, но лично мне ничего не известно.

– Но ведь я должен хоть что-то о себе знать! – в отчаянии воскликнул Госсейн. – Скажи мне хотя бы, почему я помню, как меня убили?

– Ваше тело, – сказал робоплан, – было обезображено до неузнаваемости и почти полностью сгорело. Но я понятия не имею, как получилось, что вы еще живы. Мистер Госсейн, я самым настойчивым образом рекомендую вам задавать вопросы, касающиеся положения дел на Венере. Или, может быть, вы предпочитаете, чтобы я вкратце рассказал, что происходит перед неминуемым вторжением на эту планету?

– Но черт побери! – яростно вскричал Госсейн, и тут же оборвал себя, понимая, что спорить бессмысленно. – Да, – покорно ответил он. – Наверное, так будет лучше всего.

– Чтобы понять политическую ситуацию на Венере, – сказал голос, – вам придется попытаться представить себе практически идеальную общественную формацию. Здесь нет ни президента, ни Совета, ни правящего органа власти. Люди трудятся на добровольных началах, выбирая себе дело по душе, но не теряют при этом связи с остальными, чтобы необходимая работа выполнялась точно и в срок. Вы можете возразить: допустим, все захотят овладеть одной и той же специальностью. Этого не происходит. В каждом человеке сильно развито чувство ответственности перед обществом, и прежде чем предложить свои услуги, он тщательно проверяет, в какой именно области существует нехватка кадров.

Например, когда детектив умирает, уходит от дел или просто решает поменять профессию, он оповещает о своем намерении, а в случае смерти – объявляется конкурс. Если он жив, желающие занять его место собираются и обсуждают с ним и друг с другом свою квалификацию. Независимо ни от чего, победителем считается тот, за кого проголосует между собой большинство кандидатов.

В эту минуту Госсейн невольно отвлекся, подумав, что робоплан необычайно объективно оценивает жизнь на Венере, рисуя обнадеживающую прекрасную картину будущей цивилизации.

Голос продолжал:

– А сейчас попробуйте представить себе, что более половины соискателей, стремящихся стать детективами или судьями, – агенты заговорщиков. С помощью тщательно запланированных убийств они устранили наиболее опасных для себя людей и в настоящее время заняли ключевые позиции в детективных агентствах и судебных органах, фактически контролируя обе организации. Это произошло по прямым указаниям Прескотта, который, естественно, подозревается в…

Госсейн не выдержал:

– Одну минутку, – перебил он, сам не понимая, как очутился на ногах. – Пожалуйста, Вы хотите сказать, что…

– Я хочу сказать, – ответил робоплан, – что вас поймают в любом случае. Теперь вы понимаете, почему мне пришлось поставить непроницаемый для волн экран, когда вы пытались позвонить во видеофону. С тех пор, как сюда прибыл Торсон, псевдодетективы добились разрешения на подслушивание разговоров всех подозрительных лиц. По мнению Торсона, таковыми являются и его собственные подчиненные. Так что не ждите помощи от Крэнга. Он должен показать себя строгим, энергичным и безжалостным командиром, если хочет сохранить свое положение.

У нас осталось совсем мало времени. Буду краток. Одно ваше существование, не говоря о загадочных потенциальных возможностях вашего мозга, заставило огромную военную машину временно притормозить, а ее генералов заняться лихорадочными поисками. Поэтому не думайте, что решение, которое я сейчас предложу, было принято с легкостью, хотя оно является единственно разумным.

Вы должны позволить захватить себя в плен, руководствуясь тем, что им жизненно важно выяснить, чем вы отличаетесь от других людей. По меньшей мере вас не тронут в течение нескольких дней, пока не проведут детального обследования вашей нервной системы.