— Я выходила привести себя в порядок, — улыбнулась она. — А кто укрыл нас пледом? Ты?

Билл покачал головой:

— Здесь два стюарда и одна стюардесса. Возможно, кто-то из них… Смотри!

Небо за окном было неестественно розовым. Салон также приобрел розоватый оттенок, расцвеченный золотыми и пурпурными нитями.

Впрочем, они не долго любовались красками, переключив внимание друг на друга. Рядом в проходе послышалось деликатное покашливание.

— Чашку чаю, мадам? Чашку чаю, сэр?

— Настоящего чая? — осведомился Билл. — С удовольствием!

Поставив поднос им на колени, стюард позволил себе улыбнуться:

— Завтрак через двадцать минут, сэр.

— Отлично! Где мы сейчас?

— Над Ирландией, сэр. В районе Лондона хорошая погода — мы вовремя прибудем в Хитроу.

Стюард удалился. Чай был горячим и крепким, с должным количеством молока.

— Сегодня, — заявила Марджори, — мы приступаем к осуществлению великого замысла! Пожалуй, Билл, нам лучше обсудить наши планы.

Ее спутник пролил чай в блюдце. Ночные романтические идеи теперь вызывали у него дурные предчувствия. Марджори была никудышной актрисой. Но обещания нужно выполнять.

— Прежде всего, — продолжала неугомонная Марджори, — где ты остановишься? У твоих родителей в Сассексе?

— Нет. В меблированной квартире в Кенсингтоне, неподалеку от Челси. — Поставив чашку, Билл оторвал клочок бумаги и протянул его Марджори вместе с карандашом. — Записывай. Квартира С-14, «Герб Альберта», Альберт-стрит. Напротив станции метро «Южный Кенсингтон». У меня нет номера телефона, но его легко узнать.

Билл сделал паузу. Его удивляло чувство страха потерять Марджори, если он не сможет протянуть руку и коснуться ее.

— Ты могла бы сразу поехать со мной туда.

Сияющие глаза Марджори говорили «да», но она промолчала, и Билл подумал, что понял причину.

— Да, это нехорошо, — согласился он. — Ты должна сначала поехать в Хайгейт.

— Мы… мы сейчас не живем в Хайгейте. — Марджори вернула ему карандаш. — Но дело в том, что… мои родители встречают самолет. И Эрик, конечно, тоже.

Последовала напряженная пауза.

— Я ценю это откровенное «конечно», — сказал наконец Билл. — Мистер Эрик Чивер, краса и гордость Би-би-си…

— Ты ревнуешь! — простонала Марджори. — Дорогой, пожалуйста, не надо!

— Я ничуть не ревную, а просто удивляюсь. Или ты все еще поощряешь его?

— Нет-нет! Я вовсе не хочу, чтобы он меня встречал? Но что я могу поделать? Он ведь безукоризненный джентльмен.

— Тогда приделай ему крылышки и нимб, только избавься от него. Иначе это сделаю я.

— А почему ты насмехаешься над Би-би-си?

— Совсем наоборот, — ответил Билл. — Во время войны я познакомился в Ротуэлл-Хаус со многими сотрудниками отдела радиопостановок, а когда Хауард Мак-Хейверн делал передачи о ВВС, я охотно помогал ему профессиональными советами. У них первоклассный персонал, который делает блестящие программы, работая за гроши.

— Вот я могла бы ревновать, — заметила Марджори. — Но надеюсь, я повзрослела.

— Интересно, к кому ты могла бы меня ревновать?

— Это мне нравится! — воскликнула она. — Разве ты не собирался лететь в Англию с этой ужасной Джой Теннент? Правда, она была любовницей Лэрри, но могла бросить его ради тебя.

— В жизни не слышал подобной чепухи!

— Я тебя ненавижу! — Щеки Марджори покраснели, а глаза гневно блеснули. — Ты ничуть не изменился — такая же скотина, какой был раньше! Я… — Она умолкла и прикрыла рот ладонью. — Прости, Билл! Я не хотела…

— Это моя вина, — буркнул он. — И мне не следовало упоминать Эрика Чизкейка.[9] Давай поклянемся больше не ревновать!

— Давай, Билл. Никогда в жизни.

Они спокойно допили чай.

— Полагаю, — заметил Билл, нахмурив брови, — нам лучше встретиться вечером пораньше. Гей почти наверняка пригласит нас к обеду.

— Я могу встретиться с тобой когда и где угодно. Билл, почему ты такой мрачный?

— Мы играем в скверную игру, Марджори. У меня предчувствие…

— Да?

— Что при встрече с Геем, нас ожидает сюрприз, который поставит все с ног на голову.

Лист бумаги с инструкциями лежал на письменном столе квартиры в «Гербе Альберта», рядом с телефоном.

Ладони Билла Досона слегка вспотели в ожидании первого столкновения с врагом. «Позвоните вашему дяде в дом номер 68 на Сент-Джеймс-стрит (номер телефона…)».

Сняв трубку, Билл сделал глубокий вдох.

— Риджент 0088, — сказал он.

— Хорошо, сэр.

Очевидно, это был портье. Билл слышал, как он медленно набирает номер карандашом.

Было пять часов вечера. В окно проникал мягкий солнечный свет. Билл сильно запоздал со звонком. Хотя он быстро прошел паспортный и таможенный контроль, несмотря на поддельную подпись в декларации, потом ему пришлось задержаться.

В трубке послышались гудки. Кто ему ответит? Старый Гейлорд или Хэтто — идеальный джентльмен при джентльмене? Гудки прекратились. Кто-то взял трубку.

— Риджент 0088? — не без трепета осведомился Билл. — Это квартира мистера Гейлорда Херста?

Безукоризненно вежливый голос дал утвердительный ответ.

— Это Лоренс Херст. — Билл выдавил из себя усмешку. — Как поживаете, Хэтто?

— Мистер Лоренс! — Почтительный оттенок в голосе Хэтто смешивался с интонациями старого слуги, снисходительно разговаривающего с хозяйским мальчишкой. — Рад вас слышать, сэр.

— Я сразу узнал ваш голос. Дядя Гей дома?

— Мистер Херст дома, сэр. Но мне приказано сообщить…

На заднем плане послышался другой голос — мягкий, меланхоличный и еще более лощеный, чем у Хэтто. Очевидно, он принадлежал Гейлорду Херсту, который, как Биллу предстояло узнать, настолько ненавидел телефоны, что не давал себе труда ими пользоваться для разговоров с кем бы то ни было — а тем более со своим племянником.

— Да? — поторопил слугу Билл.

— Мистер Херст не совсем доволен вашим поведением, сэр. Вам было велено позвонить сразу по прибытии в вашу квартиру. Вас ждут неприятности, мистер Лоренс, если вы не будете подчиняться дисциплине. Мистер Херст привык, чтобы его распоряжения выполнялись.

Кровь бросилась в лицо Биллу.

— Вы слушаете, мистер Лоренс?

— Да, Хэтто. Передайте извинения моему дорогому дяде и скажите, что мне пришлось задержаться.

— Как вам будет угодно, сэр. Я должен передать вам следующие указания. Вы и мисс Теннент…

— Кстати, — прервал Билл, — дяде Гею понравилась фотография моей невесты, которую ему послал мистер Эмберли?

Хэтто задал вопрос хозяину. Ответ прозвучал весьма резко.

— Мы не получали никаких фотографий, мистер Лоренс, — сказал Хэтто. — Мистер Херст напоминает, что ваша обязанность — отвечать на вопросы, а не задавать их.

— Прошу прощения, — извинился Билл. Значит, им неизвестно, как выглядит Джой! И Марджори может…

— Мистер Херст любезно приглашает к обеду вас и вашу невесту, — продолжал Хэтто. — Вам следует прибыть ровно в восемь. Мистер Херст не любит опозданий.

— Мне чуть было не пришлось ждать, — не удержался Билл.

— Прошу прощения, мистер Лоренс?

— Сообщите моему дорогому дяде, что это изречение — одно из самых нетерпеливых в истории — приписывается Людовику XIV.[10] Как бы то ни было, мы прибудем вовремя.

— Разумеется, сэр. Вечерний костюм обязателен. Всего хорошего.

Послышался щелчок. Билл, с трудом сдерживая желание швырнуть трубку, аккуратно положил ее на рычаг. Утром Билл ощущал предчувствие очередной неожиданности при встрече с Гейлордом Херстом и Хэтто. Он мог представить себе лишь один сюрприз — что пара, которую буйное воображение Лэрри превратило в подобие дьяволов, окажется на поверку вполне безобидной.[11]

Но это должно быть что-то другое. Во время телефонного разговора Биллу казалось, что его щеки касается паутина. А этот загадочный Хэтто?