Билл схватил портфель.

Такси мчалось в сторону верхней части города. Джой сидела между Биллом и Лэрри. Не было произнесено ни слова с тех нор, как Лэрри дал невнятные указания водителю.

В карманы Билла, державшего на коленях портфель, уже перекочевали все личные вещи Лэрри, за исключением фотографии Джой. Билл подозревал, что Джой в суматохе прибрала ее к рукам и что она ненавидит его еще сильнее, понимая, что он об этом догадался.

— Как видите, — буркнул Лэрри, не поднимая глаз, — я жалкий слабак.

— Ты? — недоверчиво переспросила Джой. — Ну нет! Уж я-то могу об этом судить. — Она прижалась к Лэрри и скользнула рукой ему под пиджак. — Если бы только доверился мне — рассказал мне все.

— Никогда нельзя доверять женщине, — сквозь зубы процедил Лэрри. — Если она вас лю… если вы ей нравитесь, она никогда вас не выдаст, но наверняка наделает глупостей, пытаясь вам помочь… Кстати, Досон, это напомнило мне кое о чем!

— Да?

— Эта ваша девушка — Марджори… как бишь ее…

— Марджори Блер, — сказал Билл. — Но…

— Вот как? — прервала Джой. Проведя рукой по груди Лэрри, она обернулась к Биллу: — Но ведь вы говорили, что у вас нет девушки в Америке и что насчет подружек не можете дать исчерпывающего ответа. Что вы под этим подразумевали?

Билл улыбнулся. Джой ему нравилась, но некоторых воспоминаний он не хотел касаться.

— Рисовать схему было бы невежливо, — отозвался он. — Кроме того, Марджори в Англии.

— Перестаньте! — прервал их Лэрри. — Это серьезное дело. Понимаете, Досон, вам предстоит не только изображать меня, но и вести двойную жизнь в качестве нас обоих. Никому об этом ни слова!

— Разумеется.

— Особенно вашей Марджори. В конце концов вам придется с ней встретиться под собственной личиной.

— Нет, я не собираюсь с ней встречаться, — отозвался Билл. — Дело в том, что…

Он недоговорил. Прогрохотав по Шеридан-сквер в Гринвич-Виллидж, такси свернуло на Бликер-стрит, а потом в темную улочку, которую Билл не смог опознать.

— Здесь! — приказал Лэрри, постучав по стеклянной перегородке.

Они вышли на тротуар возле бара, оконные стекла которого были либо матовыми, либо настолько грязными, что внутри виднелись лишь неясные, похожие на призраки, фигуры, сидящие на табуретах. Сверху горело красное неоновое название: «Дингала».

Билл попытался заплатить водителю, но Лэрри отодвинул его в сторону. Джой поморщилась, окинув взглядом экстерьер «Дингалы».

— Не мог бы ты найти местечко получше, дорогой? — предложила она. — Или это твое излюбленное заведение?

Лэрри внимательно наблюдал за еще одним такси, остановившимся у обочины.

— Излюбленное? — усмехнулся он. — Я был здесь только раз. Но это единственный бар, чье название мне удалось запомнить. У меня как-то был носильщик-суахили по имени Дингала — он спас мне жизнь. Ну, пошли.

Бар «Дингала» оказался просторнее, чем выглядел снаружи. От сырых стен исходил запах несвежего пива и виски. Помещение освещал только ряд тусклых желтых лампочек над высоким зеркалом.

Стойка у левой стены пустовала более чем наполовину. В дальнем конце сидели в темноте за выпивкой два или три человека и стоял проигрыватель-автомат, казавшийся здесь почти таким же неуместным, как в церкви. Вошедшие инстинктивно старались не шуметь.

— Если ты не видел своего дядю все эти годы, Лэрри, — шепотом заговорила Джой, — неужели ты при встрече с ним не можешь просто посмеяться над детскими страхами? Уверена, что можешь! Спрашиваю тебя в последний раз.

— Не могу. Но почему в последний раз?

— Потому что я больше не стану докучать тебе этим, дорогой.

Фыркнув, Лэрри подошел к стойке и сел на табурет с краю у окна, лицом к матовому зеркалу. Билл сел рядом с ним.

— Черт бы тебя побрал! — прошептала в темноте Джой и отошла в сторону. Послышалось тарахтение, когда она придвинула себе табурет за четыре места справа от Билла.

Эти резкие звуки пробудили слабый интерес у фигур с другой стороны стойки. Мужчины обернулись, быстро оценив красивое лицо, стройную фигуру и модную одежду Джой, после чего снова занялись своими делами.

Толстый бармен с круглой унылой физиономией, который дремал, прислонившись к деревянной панели, открыл глаза и поплелся к новым клиентам, слегка оживившись при виде Джой.

— Джин и имбирный эль, — заказала девушка. — И пожалуйста, побольше льда.

— Хорошо, мэм.

Бармена явно интересовало, пришла ли Джой с двоими другими вновь прибывшими, так как она сидела на некотором расстоянии от них. Решив, что девушка пришла одна, он окинул Лэрри и Билла равнодушным взглядом:

— Что будете пить?

— Скотч с содовой, — ответил Билл. — Безо льда.

— А мне, — громко заявил Лэрри, имитируя тягучее американское произношение, — имбирный эль и совсем немного льда.

«Почему я не заказал то же самое?» — подумал Билл, зная, что даже одна порция виски свалит его с ног, как хороший удар кулаком по уху. Но было уже поздно — бармен успел отойти.

— Перед тем как такси остановилось, — вполголоса обратился к нему Лэрри, — вы что-то говорили насчет этой Марджори — сказали, что не собираетесь встречаться с ней в Англии. Почему?

— Она вышла замуж за другого. Мне прислали приглашение на свадьбу.

— Вот как? Ну, иногда это не помеха. Есть способы… — Лэрри хотел что-то добавить, но умолк при виде выражения лица Билла. Однако его сочувствие было очевидным. — Что произошло? Вы поссорились?

Билл подумал перед, ответом.

— Да. Когда мужчина становится настолько ревнивым, как я, он не в состоянии действовать разумно. Он постоянно будет сомневаться, любит ли его женщина так же сильно, как он любит ее, доводить ее до слез, сам того не желая, и выходить из себя, стоит ей упомянуть другого мужчину. От такого осла ей лучше избавиться как можно скорее.

— У вас неверный подход к женщинам, старина. С ними нужно обращаться как с грязью.

— Тем не менее все шло великолепно до конца сорок шестого года — точнее, до кануна сорок седьмого. Родители Марджори устроили новогодний прием — они тогда жили в Хайгейте… — Билл умолк.

Он мог бы поклясться, что это не игра воображения. В мгновение ока он перенесся в прошлое, вдыхая холодный зимний воздух под звездным небом и чувствуя хруст тонкой ледяной корки под ногами в саду. Позади него находились три неплотно занавешенных французских окна.

Изнутри до него доносились голоса. Друг Билла, Роналд Уэнтуорт, работавший в Мэрилебонской библиотеке, настраивал скрипку. Все ждали, когда радио передаст бой часов Биг-Бена, чтобы встретить Новый год.

Билл стоял в морозном саду, сжимая руки Марджори и глядя ей в глаза.

Марджори — высокая и стройная девушка с русыми волосами и ясными серыми глазами под темными, ресницами — никогда не умела скрывать свои чувства. И она, и Билл были без пальто, так как оба не ощущали холода.

Внезапно разговоры в комнате прекратились, и в наступившей тишине послышался гулкий звон Биг-Бена…

Билл обнял Марджори. Ее щеки были ледяными, но губы оставались теплыми. Он целовал ее снова и снова, а она прижималась к нему всем телом. Никто из них не слышал, как смолк полуночный звон, а скрипка и рояль заиграли старинную мелодию.

Не разжимая объятий, Марджори и Билл бессвязно шептали, что будут любить друг друга вечно, никогда не расстанутся и не станут вести себя, как ведут многие глупые люди.

Но часом позже их счастливая Аркадия превратилась в свою полную противоположность. Билл не подозревал, что Марджори не менее ревнива, чем он. Она говорила, что не возражает против его ревности, но спросила, почему он провел двадцать минут в библиотеке наедине с Энн Хестон. Изумленный Билл ответил, что они говорили о ней. На это Марджори осведомилась, не вошло ли у него в привычку обсуждать ее с ее подругами. Билл рискнул выдвинуть встречное обвинение относительно Марджори и Харри Тревора. Кончилось тем, что Марджори была в слезах, когда он уходил из дома.