— Я очень рада, что мы, наконец, встретились! — нарушила тишину она, чем удивила меня. До этого мы только, молча, переглядывались и изучали друг друга на расстоянии.

Она говорила тихо, ведь собрание уже началось, но пока что Совет повторял уже известные вещи, так что мы могли немного поболтать.

— Я тоже очень рада, — от всей души ответила я.

Я почувствовала на себе взгляд, и точно знала, чей он. Каким-то образом я всегда чувствовала, когда светло-коричневые с золотом глаза Дэниела смотрели на меня. Но на сей раз, он был не один. Я встретилась глазами с огромным парнем, стоявшим за Эммой. Лексен Даркен — младший оверлорд дома Даркен.

Видимо я, наконец-то, встретила короля драконов.

Как и от Дэниела, от него исходили пугающие волны сорвиголовы, но в отличие от первого, рядом с ним мне было отнюдь неспокойно. Уровень красоты в нем достигал противозаконных пределов. Я, кажется, начинала подмечать общее в облике этих инопланетян. Но этот, ко всему, был мрачно задумчив, глаза непостижимо черные. Он двигался как существо из другого мира, как животное, оценивая меня взглядом, будто выяснял все мои слабости. Ну, а если еще вспомнить, что Лексен дружит с драконом, то он сразу же подпадал в ряд явлений пугавших и, в то же время, восхищавших меня.

Эмма покашляла, прочищая горло, и я смогла оторваться от ее пугающего парня. Могло показаться, что Даэлайтеру и землянке не быть вместе, но они отлично подходили друг к другу. Эмма очень милая и красивая — длинные каштановые кудри, потрясающие голубые глаза. Не удивительно, что оверлорд Даркен влюбился в нее.

Ее взгляд скользнул вниз, бровь задергалась.

— Ты вся в крови. Что случилось?

А, точно, это… Я раздосадовано оглядела одежду.

— Ну, я сегодня, как бы умерла. Оказывается, когда тебе перерезают горло не заляпаться невозможно.

Эмма тихо вскрикнула, подняла яростный взор на Дэниела:

— Ты должен был добраться до нее раньше Лауса!

Рука Лексена легла ей на спину. С моего угла было плохо видно, но, кажется, он гладил ее по позвоночнику. Она повернула голову, улыбнулась, их взгляды встретились, и на мгновение в его глазах блеснули ослепительно белые искорки. Они исчезли так быстро, что я даже начала сомневаться, уж не привиделось ли.

— При помощи камня на ожерелье Лаусу удалось временно отсоединить Дэниела от сети, — объяснил ей он, — мы даже не подозревали, что камень на такое способен, поэтому Дэн не был готов, — он замолк, будто подбирая слова, — если нас отсоединить от сети, нам нужна…

— Перезагрузка, — с радостной готовностью подсказала я. Ну наконец-то я хоть что-то знала точно!

На этот раз Эмма не ахнула, а зарычала. Лицо так и вспыхнуло яростным огнем. Ее бурный характер выражался даже в цвете волос. Она мне нравилась все больше. Почему-то с обычными, нормальными людьми мне было тяжело, может, потому что сама я ненормальная.

— Значит, ему все-таки удалось заполучить кровь Калли, и он теперь на пути к третьему хранителю. Что предлагает делать совет? — спросила Эмма.

— Надеюсь, скоро узнаем, — проворчал Лексен, — но пока они повторяют бесполезную информацию о договоре.

Я слушала в пол уха, ведь все вокруг было новым. Но пока что действительно ничего нового, кроме того, что для обоих умирающих миров договор жизненно важен, и его нужно сохранить любой ценой, я не узнала.

Окружающие Даэлайтеры тоже болтали. Довольно легко было понять кто откуда — кроме Эммы и Лексена, которые находились рядом со мной, среди Империалов, я увидела всего несколько стоявших среди других групп. В основном же, все старались кучковаться вместе и собирались напротив своих территорий. Чейз тоже присоединился к своему народу.

— А ты живешь здесь, в Надмире? — спросила я Эмму. Куда больше меня занимали их отношения с Лексеном.

Она покачала головой:

— Нет, я живу на территории Даэлайтеров в Астории.

— И ты тоже там будешь жить, — сказал мне Дэниел, — Нужно, как и раньше выполнять условия договора. Например, мы должны ходить в школу. — Это, вот, как раз я узнала только что от совета. — Тебе все равно придется находиться рядом со мной. Иногда будем возвращаться на территорию Империал, чтобы восполнить твою энергию.

Я сощурилась. Из всех троих, Эмма — самая низенькая, но даже ее моя вспышка гнева, казалось, не напугала. Может дело все в том, что она слишком долго зависала среди этих оверлордов, по сравнению с негодованием которых самая моя дикая злость — ничто?

— Нет у меня времени в школы ходить. Сначала — найти маму, потом — замочить Лауса. В таком порядке. Или в другом — мне пофиг.

Эмма усмехнулась:

— Так и думала, что ты мне понравишься! Мы, хранители, должны держаться вместе.

От ее веселого ответа на сердце тут же потеплело.

— Мы обязательно разыщем Лауса и твою маму, — пообещал Дэниел, — но нельзя забивать на обязанности. — Что поделаешь, такая вот оборотная сторона у жизни оверлорда.

Оставалось только тяжело вздохнуть и принять все как есть, и что торопиться тут, смысла нет. Но я была очень благодарна, ведь все искренне старались помочь.

— Ладно, Эм, пора возвращаться к Даркенам, — сказал Лексен, прижимая Эмму. Он держал ее, будто важнее ее в мире ничего не было.

Будьте вы прокляты, романтические комедии! Теперь я хотела себе Лексена. Ну не его, конечно, он слишком не в моем вкусе: слишком красивый, слишком задумчивый, слишком влюблен в другую. А мне чужого не надо.

— Ладно, увидимся позже! — сказала на прощание Эмма, а потом внезапно обняла меня. И они ушли.

Я удивленно повернулась к Дэниелу.

— Эмма — отличный друг. Она прекрасно понимает, через что тебе пришлось пройти, ведь и сама, с тех пор, как Лаус убил ее родителей, многое пережила.

Его слова всколыхнули много тяжелых чувств. В ответ на мою боль Дэниел взял меня за руку и сжал ее.

— Ой, прости, Калли, не подумал, — пробормотал он, — твоя мама, может, все еще жива. Лаус не убивает пленников, а чаще всего мастерски превращает их жизнь в существование.

Я сделала долгий выдох, а потом расхохоталась:

— Хах, еще лучше «Эй, Калли, твоя мама, может, жива, но ее постоянно пытает сбрендивший бывший оверлорд».

Дэниел потер лоб. А я как зачарованная не могла оторваться от причудливых каракуль на его голове. Как хочется их потрогать.

— Да уж, утешитель из меня тот еще, — признался он.

— Тебя самого-то когда-нибудь утешали? — с любопытством спросила я.

Он замер, сжал зубы. Стоило извиниться, видимо этот неаккуратно брошенный вопрос задел за живое. Но он все же выдохнул и ответил:

— Самыми близкими и дорогими в жизни всегда были мама и старший брат. Он всегда присматривал за мной, но когда я был еще маленьким, однажды исчез. Вот он был, и уже нет. С тех пор никто его больше не видел. Мы думаем, он мертв, — последнее слово Дэниел произнес хриплым голосом, — а мама умерла, когда я проходил вторую стадию метаморфозы. Примерно… в десять.

Даже не хотела уточнять, что такое у них эта метаморфоза. В голову сразу пришла ассоциация с превращением какой-нибудь гусеницы в бабочку. Только подумать, ему было всего десять. Всего десять лет, когда он лишился самого вменяемого и дорогого человека — мамы.

— А как она умерла? — голос смягчился, а сердце заколотилось при одной мысли о возможном ответе. Мало того, что его брат пропал, так еще вскоре и мама умерла — слишком несправедливо.

На мгновение он наклонил голову, и я почувствовала себя брошенной. Уж очень я привыкла, и, можно сказать, нуждалась вглядываться в бездонные глубины этих глаз, ведь выражение лица их обладателя часто было непонятным. Зато глаза всегда говорили правду и помогали лучше понять этого мужчину.

— Она умерла, рожая моего младшего брата, — в каждом из отрывисто произнесенных слов сквозила дикая боль, — когда отец рассказал, что произошло, я едва с ума не сошел. Во всем я винил Фрейзера. Сейчас понимаю, это неправильно, но тогда кроме боли в жизни ничего не оставалось. С тех пор наши отношения навсегда испортились.

Господи, почти одновременно потерять маму и двоих братьев…

Я проследила за его взглядом и увидела сложившего руки на груди Даэлайтера. Он испепеляюще гневно смотрел в нашу сторону. Без сомнения — его брат. Очень похож на Дэниела, но не такой брутальный. Красивый мальчик с коротко выбритыми висками, а более длинные волосы зачесаны назад наподобие ирокеза. Телосложение как у бегуна на длинные дистанции. Его висок тоже украшали несколько символов — признак семьи оверлорда, но только процентов десять от всех тех, покрывавших голову старшего брата.

— Фрейзер? — мягко спросила я.

Дэниел согласно кивнул и отвернулся от него.

— Мы последние из семьи оверлорда, кроме него родственников по крови больше не осталось. Я забил первый гвоздь в наши отношения, а потом алчность и зависть… Довершил все отец, который после маминой смерти превратился в неимоверного абсолютного говнюка.

Черт, какая грустная история! В его жизни и так много горя и потерь, а еще я и все ужасные вещи, которые я принесла в его мир… И теперь он привязан к незнакомке. Хотелось извиниться, но слова ничего не изменили бы.

Сердце заболело, будто мне дали под дых. Я стояла и судорожно соображала что сказать, ведь утешать я тоже не умела. Но очередной член совета, на сей раз женщина, вышла вперед.

— Настало время назвать вещи своими именами. Грядут темные времена для нашего народа.

Ее слова привлекли всеобщее внимание. Империалы подались вперед, сохраняя почтительную дистанцию с Дэниелом. Я внимательно разглядывала окружающие нас бритые головы. Даже у женщин короткие стрижки — волосы едва доходили до мочек ушей, а то и короче. Выглядели они все очень круто, все в черном. От них так и веяло гонором. Однако их лица, при взгляде на Дэниела, скорее выражали страх и уважение. И не удивительно — из всех этих крутых ребят он выглядел самым жестким.