Решников хмыкнул:

- Гм!.. Не по Сеньке шапка. Задачка не школьного масштаба.

- Не школьного?.. А разве школа как общественное учреждение - не масштабное явление? Укажите такое место на карте, где бы не было школы. Назовите хоть одного человека, который бы сейчас прошел мимо школы. Кому и заниматься масштабными задачами, как не вездесущей школе с ее миллионной армией учителей.

- Но ты начал с того, что мы не верим сами себе,- Напомнила Ольга Олеговна Иннокентию Сергеевичу.

- Не верим потому, что никто из нас не чувствует себя бойцом великой армии, каждый воюет в одиночку. Вот ты, Ольга, завуч школы, много мне можешь помочь?.. Тем более что ты по образованию историк, тогда как я преподаю математику. А много ли помогает мне гороно с его методическим кабинетом? И от областных организаций и от нашего министерства нагоняев да, жду, требований, приказов - да, но только не помощи! Я боец великой просветительной армии, нас миллионы, но я, как и каждый из этих миллионов, один в поле воин. Один!.. Школа - масштабное явление, но я-то этого никогда не чувствую.

- И кинолентой рассчитываешь объединить нас, одиночек? - спросил с усмешкой Решников.

- Хотя бы! Если кинолента несет в себе знания и опыт лучших учителей.

- Если лучших!.. На практике-то мы часто сталкиваемся с иным. Разве не выпускаются сейчас плохие учебники, почему же не быть плохим учебным кинолентам? У этой песенки два конца.

- Первый паровоз, первый многоверетенный прядильный станок тоже попервоначалу были крайне несовершенными, но вытеснили же они в конце концов ломового извозчика и пряху-надомницу,- спокойно возразил Иннокентий Сергеевич.

- Эге! Ты, вижу, мечтаешь совершить в педагогике промышленную революцию!

- Разумеется. А зачем нужна тогда паровая машина, если она не совершит переворота?

Наступило неловкое молчание.

Иннокентий Сергеевич сидел, расправив плечи, высоко подняв асимметричное лицо,- над измятой, стянутой рубцами скулой жил, настороженно поблескивал светлый глаз.

Ольга Олеговна исподтишка приглядывалась из своего угла: двадцать лет, считай, вместе, а не подозревала, что он, Иннокентий, недоволен школой. Один из самых благополучных учителей. Благополучные тяготятся своим благополучием. Юлия Студёнцева тоже была самой благополуч-ной ученицей в школе.

- Хе-хе,- неожиданно колыхнулся на своем стуле директор Иван Игнатьевич,- чем мы тут занимаемся? В облаках витаем. Мосты воздушные возводим. Хе-хе! Всемирные проблемы, революционные преобразования... А не пора ли нам спуститься на грешную землю, друзья?..

16

Игорь выкричался и потух, отвернулся от Генки - руки в карманах, взлохмаченная голова втянута в плечи, одна нога нервно подергивается. Генка, сведя белесые брови, уже без улыбки, хмуро глядел Игорю в затылок.

Юлечка, не спускавшая с Генки блестящих глаз, снова выдохнула:

- Н-ну, как-кой, ты... опасный!

И Генка вскипел:

- Думали, барашек безобидный, хоть стриги, хоть на куски режь - снесу! Я вам не Сократ Онучин!

- Старик!.. За что?..

Генка досадливо повел на Сократа плечом:

- Тебя всего грязью обложили - отряхнешься да песенку проблеешь.

- Он взбесился, фратеры!

Сократ, прижимая к животу гитару, подавленно оглядывался.

- Что я ему плохого сделал, фратеры?

Игорь Проухов изучал землю и подергивал коленом.

Напружиненно поднялась Натка - вскинутая голова, покатые плечи.

- С меня хватит. Я пошла.

И Генка рванулся к ней:

- Нет, стой! Не уйдешь!

Она надменно повела подбородком в его сторону:

- Силой удержишь?

- И силой!

- Ну попробуй.

- Бежишь! Боишься! Знаешь, о чем рассказывать буду?

Натка ужаленно развернулась:

- Не смей!

- Ха-ха! Я же трус, не посмею - побоюсь.

- Генка, не надо.

- Ха-ха! Мне хочется - и что ты тут сделаешь?!

- Генка, я прошу...

- Ага, просишь, а раньше?.. Раньше-то пинала - трус, размазня!

- Прошу, слышишь?

- А ты на колени встань - может пожалею.

- Совсем свихнулся!

- Да! Да! Свихнулся! Но не сейчас, чуть раньше, когда ты меня. Ты! Хуже всех! Злей всех! Бсех обидней!

- Очнись, сумасшедший!

- Очнулся! Всю жизнь как во сне прожил - дружил, любил, уважал. Теперь очнулся!.. Слушайте... Ничего особенного - картина с натуры, моментальный снимочек...

- Не-го-дяй!

- Негодяй. Да. Особенно перед тобой. Я же почти два года в твою сторону дышать боялся. Если ты в классе появлялась, я еще не видел тебя, а уже вздрагивал. Негодяй и трус - верно! Даже когда издали на тебя глядел, от страха обмирал, но глядел, глядел... Как ты голову склоня-ешь, как ты плечом поведешь... Я, негодяй, смел думать, что лучше ничего, чище ничего на всём, на всём свете! И ты меня, негодяя, мордой за это, мордой! И вправду, чего тебе жалеть меня.

- Гена-а...- дрогнувшим голосом. Натка вдруг вся обмякла, словно из нее вынули пружину.- Пошли отсюда. Слышишь, вместе... Хватит, Гена.

- Ага, будь послушненьким, чтоб потом снова всем: трус, жалок, хоть в какой узелок свяжу... Нет, Натка, теперь не обманешь, ты с головой себя выдала. Красивая, а душа-то змеиная! Как раньше любил, так теперь ненавижу! И лицо твое и тело твое, которое ты мне...

- За-мол-чи!!!

- Злись! Злись! Кричи. Мне даже поиграть с тобой хочется... в кошки-мышки. Ну, не буду играть, лучше сразу... Слушайте: это недавно было, после экзаменов по математике...

- Прошу же! Прошу!

- ...Пошел я на реку, и, конечно, я, негодяй, шел по бережку и думал... о ней. Я же всегда о ней думал, каждую минуту, как проснусь, так и думаю, думаю, раскисаю... Значит, иду и думаю. И вдруг...

- Последний раз, Генка! Пожалеешь!

- Смотрите, снова напугать хочет. Как страшно!.. И вдруг вижу в воде у самого бережка - она...

- Рассказывай! Рассказывай! Весели! Давай! - закричала Натка, и ее крик отозвался где-то в глубине ночи смятенно-суматошным "вай! вай! вай!".

- Купается... Из воды только плечи и голова. Меня-то она раньше заметила - смеется...

- Давай! Давай! Не стесняйся! Вай! вай! айся! - отозвалась ночь.

- Я же не ждал, я только думал о ней. А потом - я трус... Встал я столбом и рот раскрыл как дурак - ни туда ни сюда, "здравствуй" сказать не могу...

- О-о-о! - застонала Натка.

- А она знай себе смеется: уходи, говорит, я голая...


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: