Теперь вдруг представили. Через несовместимое: Генка - и ямы...
21
Ольга Олеговна и директор Иван Игнатьевич шли по спящеему городу. Иван Игнатьевич говорил:
- Мы вот в общих проблемах путались, а я все время думал о сыне. Да, да, об Алешке... Вы же знаете, он не попал в институт. И глупо как-то. Готовился, и настойчиво, на химико-техноло-гический, а срезался-то на русском языке - в сочинении насадил ошибок. Пошел в армию... Нет, нет, я вовсе не против армии, мне даже хотелось, чтоб парень понюхал воинской дисциплины, пожил в коллективе, чтоб с него содрали инфантильную семейную корочку. Не армия меня испугала, а сам Алешка. Собирался стать химиком, никогда не мечтал о воинской службе, но спокойно, даже, скажу, с облегчением встретил решение, сложившееся само собою, помимо него. Армия-то его устраивает потому только, что там не надо заботиться о себе: по команде подымают, по команде кормят, учат, укладывают спать. Каждый твой шаг размечен, записан, в уставы внесен - надежно. Что это, Ольга Олеговна,отсутствие воли, характера? Не скажу, чтоб он был, право, совсем безвольным. Он как-то взял приз по лыжам. Не просто взял, а хотел взять, готовился с упорством, нацеленно, волево. А характер... Гм! Да сколько угодно. Что-что, а это уж мы в семье чувствовали. Но вот что я замечал, Ольга Олеговна, он слишком часто употреблял слова "ребята сказали., все говорят... все так делают". Все носят длинные волосы на загривке - и мне надо, все употребляют словечко "пахан" вместо "отец" - и я это делаю, все берут призы по спортивным соревнованиям - и мне не след отставать, покажу, что не хуже других, волю проявлю, настойчи-вость. Как все... Так даже не легче жить! Отнюдь! Надо тянуться за другими, а сколько сил на это уходит. Не легче, но гораздо проще. Легкость и простота - вещи неравнозначные. Проще существовать по руководящей команде, но право же, необязательно легче. Ольга Олеговна остановилась.
- Как все - проще жить? - переспросила она. Остановился и Иван Игнатьевич.
Над ними сиял фонарь - пуста улица, темны громоздящиеся одно над другим по отвесной стене окна, спал город.
- Да ведь мы все понемногу этим грешим,- виновато проговорил Иван Игнатьевич.- Кто из нас не подлаживается: как все, так и я.
- А вам не пришло в голову, что люди из породы "как все, так и я" непременно примут враждебно новых Коперников и Галилеев потому только, что те утверждают не так, как все видят и думают? К Коперникам - враждебно, к заурядностям - доверчиво.
- М-да. Недаром говорится в народе: простота хуже воровства.
- Воровства ли? Не простаки ли становились той страшной силой, которая выплескивала наверх гитлеров? "Германия - превыше всего!" - просто и ясно, объяснений не требует, щекочет самолюбие. И простак славит Гитлера!
- М-да. Но к чему вы ведете? Никак не уловлю.
- К тому, что мы поразительно слепы!
- А именно?
- Целый вечер спорили - дым коромыслом. И на что только не замахивались: обучение и увлечение, равнодушие и преступность, ремесленничество и техническая революция. А одного не заметили...
- Чего же?
- На наших глазах сегодня родилась личность! Событие знаменательное!
- М-да... Но, позвольте, все кругом личности - вы, я, первый встречный, если б такой появился сейчас на улице.
- Все?.. Но вы, Иван Игнатьевич, сами только что сказали? кто из нас не грешит - как все, так и я, под общую сурдинку. Смазанные и сглаженные личности - помилуйте! - не нелепость ли? Вроде сухой воды, зыбкой тверди, лучезарного мрака. Личность всегда исключительна, нечто противоположное "как все".
- Если вы о Студёнцевой, так она и прежде была исключительна, не отымешь.
- Она отличалась от остальных только тем, что это "как все" удавалось ей лучше других. И вдруг взрыв - не как все, себя выразила, не устрашилась! Событие, граничащее с чудом, Иван Игнатьевич.
- Ну уж и чудо. Зачем преувеличивать?
- Если и считать что-то чудом, то только рождение. Родилась на наших глазах новая, ни на кого не похожая человеческая личность. Не заметили!
- Как же не заметили, когда весь вечер ее обсуждали.
- Заметили лишь ее упреки в наш адрес, о них говорили, их обсасывали, и ни слова изумления, ни радости.
- Изумляться куда ни шло, ну а радоваться-то нам чему?
- Нешаблонный, независимо мыслящий человек разве не отрадное явление, Иван Игнатьевич?
- М-да...- произнес Иван Игнатьевич, с сомнением ли, с осуждением или озадаченно - не понять.
Они двинулись дальше.
Их шаги громко раздавались по пустынной улице - дробные Ольги Олеговны, тяжелые, шаркающие Ивана Игнатьевича. Воздух был свеж, но от стен домов невнятно веяло теплом - отдыхающие камни нехотя отдавали дневное солнце.
22
Слово "убить", которое так часто встречалось в книгах, звучало с экранов кино и телевидения, вдруг обрело свою безобразную плоть.
Натка на пригибающихся ногах, слепо вытянув вперед руки, двинулась к скамье.
Вера сдавленно всхлипнула. Игорь - остекленевший взгляд, одеревеневший нос, темный подбородок - стал сразу похож на старичка, даже штаны спадают с худого зада.
Виновато переминался Сократ с гитарой. Юлечка застыла в наклоне вот-вот сорвется бежать.
А тишина продолжалась. И шумело далеко в ночи за городом шоссе.
Вера всхлипнула раз, другой и разревелась:
- Я... Я вспомнила...
- Нам теперь будет что вспомнить,- глухо выдавил из себя Игорь.
- Я... Я в кабинете физики... трансформатор... пережгла. Один на всю школу и... дорогой. Генка сказал...- Плечи Веры затряслись от рыданий.Сказал, это он сделал. Я не просила, он сам... Сам на себя!
- А меня... Помните, меня из школы исключили,- засуетился Сократ.- Мне было кисло, фратеры. Мать совсем взбесилась, кричала, что отравится. Кто меня спас? Генка! Он ходил и к Большому Ивану и к Вещему Олегу. Он сказал им, что ручается за меня... А мне сказал: если подведу, набьет морду.
Игорь судорожно повел подбородком.
- О чем вы? - выкрикнул он сдавлено.-Трансформатор!.. Генка никогда не был таким... Таким, как сегодня! Трансформатор... Вы вспомните другое: я, ты, Сократ, все ребята нашего класса, да любой пацан нашей школы ходил по улице задрав нос, никого не боялся. Каждый знал - Генка заступится. Генка нашим заступником был - моим, твоим, всех! А сам... Он сам обидел кого-нибудь?.. Просто так, чтоб силу показать... Не было. Никого ни разу не ударил!.. И вот нас сегодня...