— Это ничего, были бы деньги. Будут деньги — будет и колбаса, а будет колбаса — будет и собака. А денег я вам помогу достать. Сейчас мы пойдем к вам и поищем, что можно продать.

Мы поднялись в нашу квартиру, вошли в комнаты. Леша сперва осмотрел мамину комнату, потом нашу, где находился шкаф с книгами.

— Вещей мы продавать не станем, это нечестно, — объявил Леша Минога. — А книги продавать можно. Здесь они давно у вас лежат, пусть теперь их почитают другие люди… Клопов у вас ведь нет, вот мы и снесем в магазин эти книги — они называются циклопедия. Тут разные советы, как клопов выводить.

— А может быть, это нехорошо? — спросил я.

— Конечно, если бы мы всю эту циклопедию взяли, это, может быть, и нехорошо было бы, — рассудительно молвил Леша Минога. — Но мы ее по-честному разделим. Мы будем через книгу брать.

…Вскоре мы вышли из квартиры по черной лестнице. Впереди шел Леша Минога с самой большой связкой книг, за ним со связкой поменьше — Володька, а позади, — я, с самой маленькой.

Когда мы поравнялись с книжным магазином, Леша Минога сказал, что это государственный магазин, сюда заходить не стоит, здесь к нам могут придраться. Мы пошли дальше. В те годы был нэп и существовала частная торговля. Наконец мы вошли в частный книжный магазинчик. Букинист посмотрел на корешки и сказал:

— Эта энциклопедия неполная. Тут половины книг не хватает. А остальные где?

— Пожар был у нас, — объяснил Леша Минога. — Только эти и спасли.

— Какой странный пожар! — удивился букинист. — Все четные тома сгорели, а все нечетные уцелели.

Пришлось нам забрать свои пачки с прилавка и идти восвояси. Книги мы продали на рынке. Деньги получил на руки Леша Минога.

— Теперь помогу вам колбасы купить, — милостиво сказал он. — В кооперативе брать не будем. Нам нужна «собачья радость», а ее только частники продают. — Он повел нас в ту часть рынка, где торговали всякой едой. Здесь с лотка купил он круг колбасы и попросил торговку разрезать этот круг на две части. Одну половину он дал нам, а вторую взял себе. Он сказал, что этот кусок он берет для проверки. Затем он честно сказал, что осталось еще немного денег, но нам они не нужны. Зато теперь мы с собакой будем.

Весь день я побаивался, что пропажа книг будет обнаружена. Но пока все шло хорошо. А когда я лег спать, то положил колбасу под подушку, чтобы сразу ее вытащить и приманить собаку. Но за день было столько треволнений и я так умаялся, что заснул очень крепко и никаких снов не видел. Утром Володька стал меня упрекать, почему это я не привел собаку. Но я сказал, что я тут не виноват: это от собаки зависит, а не от меня.

В этот день было воскресенье, и мы побывали в зоосаде. А когда настал вечер и стали мы укладываться спать, Володька строго-настрого приказал мне увидеть в эту ночь собаку.

— Колбаса уже портиться начинает, — сказал он. — Скоро она протухнет, и никакая собака на нее не пойдет.

— Может быть, отломим по кусманчику? — предложил я. — Собака не очень большая, ей хватит.

— Ты что! Хочешь жить за счет моей собаки? — возмутился Володька.

— Почему это она уже твоей стала?

— Ладно, пусть она будет и моя и твоя, — миролюбиво ответил мой братец. — Только уж не зевай в эту ночь.

— Постараюсь уж, — успокоил я его.

Я уснул и начал смотреть сон. Вначале все шло нормально. Я шагал по Среднему проспекту, как в прошлые разы. Вот и Одиннадцатая линия. Я свернул за угол — и навстречу мне выбежал лев. Это был тот самый, которого днем я видел в зоосаде, но здесь он был на свободе и бежал прямо на меня, разевая пасть.

Признаться, я очень испугался. Хорошо, что я умел летать — это меня спасло. Я полетал-полетал, успокоился и крепко уснул.

— Опять собаку не привел? — спросил утром Володька.

— Собаки не видел, — сознался я. — Видел льва.

— Нужны мне твои львы! — рассердился Володька. — Если завтра утром собаку не приведешь, кулаков не пожалею!

Я пообещал, что в следующую ночь обязательно увижу во сне собаку и приведу ее к нам. Затем я вынул из-под подушки колбасу, и мы с Володькой спрятали ее до вечера в книжный шкаф. Колбаса уже позеленела, и от нее попахивало.

Весь день я думал о том, что мне будет плохо, если не приведу собаку. Володька был сильнее меня. Случалось, он меня поколачивал. И когда настал вечер и пришла пора ложиться спать, я все медлил и сидел в маминой комнате. Наконец она приказала мне идти укладываться: уже поздно. Я нехотя поплелся в нашу комнатку. Володька уже лежал в постели, но не спал. Он ворочал головой, следя за каждым моим движением, и зловеще молчал.

Я разделся, лег, положил под подушку колбасу. Но мне не спалось. Я вздыхал и ворочался.

— Нарочно не засыпаешь! Саботаж разводишь! — прошептал вдруг Володька. — Спи!

Когда я наконец уснул, мне приснился Володька. Он размахивал кулаками и лез драться. Я еле улетел от него.

— Опять собаки не видел? — грозно спросил меня поутру мой братец. — Где собака?

— Видел я ее, — соврал я. — Только я ее теперь лучше разглядел. Собака плохая. Может, она даже бешеная. Никуда не годится она.

— Врешь! Собака хорошая! Это ты никуда не годишься! — воскликнул Володька и ударил меня по уху. Из-под моей подушки вылетел кусок позеленевшей колбасы и шмякнулся об пол. Вид этой понапрасну испорченной «собачьей радости» привел Володьку в еще большую ярость. Он довольно крепко побил меня в то утро, и никуда улететь от него я не смог, так как все это происходило не во сне.

В тот же день наша мама обнаружила пропажу половины энциклопедии. День этот был тяжелый.

1961