Поставив фото на место, Анна выглянула в окно. Под окном простирался запущенный сад: непроходимые заросли крапивы, беспорядочное переплетение ветвей лип, плотно опутанных паутиной. Солнечные лучи с трудом проникали сквозь них. Узкая дорожка, теряясь в папоротнике, вела к пенной полосе прибоя на пустынном берегу. В дальнем конце сада высилось нечто странное: несколько покрытых серебристым мхом колонн торчали из земли. Похоже, там располагалась беседка, а теперь от былого великолепия остались лишь жалкие руины. Всюду лежала печать одичалости, и ветер шелестел высокой травой, напоминая голоса давно умерших, среди которых был и голос Матильды…

Анна прижалась лицом к прохладному стеклу. Раздражало то, что она никак не могла вспомнить, кого ей напоминает Матильда?

Вдруг она опомнилась: ей так много нужно сделать. Успеть отмыть комнату до захода солнца, перенести вещи наверх и разложить их по местам.

Из крана на кухне она с трудом смогла нацедить ведро воды. Открыла окно, чтобы проветрить комнату. Веником сняла паутину с потолка и углов, перестелила постель. Потом взялась за тряпку и прошлась по всем укромным уголкам, где могла затаиться грязь.

Пока Анна надраивала комнату, со всех сторон на нее смотрела неотразимая Матильда.

Матильда, гарцующая на вороном коне. На ней темная амазонка, которая подчеркивает неправдоподобно тонкую талию. Из-под маленькой мужской шляпки со светлым пером выбились непокорные локоны. Посадка, фигура и лицо были величественными и надменными. В руке Матильда грациозно держит хлыстик, а лоб прикрывает легкая вуаль.

Матильда в круглых очках и в перчатках сидит в черном с откидным верхом автомобиле. Хромированные детали сверкают на солнце, а на капоте – металлическая эмблема в виде птицы. Ветер развевает концы белого шарфа, которым Матильда прикрыла волосы. Это была дорогая игрушка – черный элегантный автомобиль с низкой посадкой, поблескивающий лаковыми боками.

Матильда всегда любила окружать себя роскошью и дорогостоящими причудами, будь то жеребец, автомобиль или особняк…

Закончив с уборкой, Анна прилегла на кровать. От усталости ее сморил сон…

Вдруг откуда-то сбоку донесся странный шум. Анна прислушалась: по дому кто-то ходил. Кто бы это мог быть? Человек или чей-то дух? От страха у нее перехватило дыхание. Девушка неслышно слезла с кровати и приблизилась к двери. Кто-то прошел мимо спальни. Шагов не было слышно, лишь скрип старых половиц. Анне захотелось посмотреть на того, кто бродит в темноте. Тихо открыв дверь, она выглянула в коридор. Теперь шаги доносились снизу. Девушка двинулась на этот шум. Спустившись с лестницы, она увидела, что дверь на кухню приоткрыта. Анна осторожно подкралась и резко включила свет. Никого. Подошла к окну и отдернула шторы, и там – никого. Что за чертовщина? Она явно слышала шум на кухне. Пол на кухне был ледяной, и, стоя босыми ногами, Анна почувствовала, как у нее замерзли ноги. Она поднялась наверх.

Поднимаясь по лестнице, она заметила, что Матильда на картине стоит не так, как раньше. Что-то в позе было не то, она стоит напряженно, словно готовится к чему-то. Кроны деревьев сомкнулись над ее головой, закрыв полностью небо. Корни еще сильнее переплелись, словно змеи, а вода в пруду превратилась в бурую жижу. Как это могло случиться?

Анна придвинулась поближе и пригляделась. Взгляд Матильды остекленел и стал безжизненным, тонкие ноздри раздулись. Глаза, фосфоресцируя в лунном свете, казались зловещими. У Анны возникло ощущение, что нарисованная Матильда не такая уж нарисованная.

Вдруг Матильда на картине улыбнулась такой гадкой улыбкой, что лицо ее исказилось, а остекленевшие глаза впились в лицо Анны. От этого жуткого взгляда мурашки поползли по спине и захотелось убежать. Матильда оскалилась и схватила Анну за волосы. Анна попыталась вырваться, но Матильда вцепилась в нее крепко. Анне хотелось закричать, но крик застрял в горле, а тело стало ватным. Оскал Матильды стал еще шире, а в глазах появлялось все больше ненависти. Матильда затаскивала Анну к себе в картину, еще немного, и…

Тут Анна с криком проснулась, вскочила на кровати и пошарила вокруг. Она одна у себя в постели. Это был всего лишь сон. Включив мобильный, она посветила вокруг, но ничего необычного не увидела. Темно и тихо…

Анна накрылась одеялом с головой, но сердце продолжало бешено колотиться. Какое счастье, что это только сон. Но к чему такой жуткий сон?

За окном уже начало светать, когда она наконец-то уснула…

Обычно при солнечном свете сны растворялись, но этот сон не уходил. Осталось ощущение чего-то страшного, готового в скором времени сбыться…

Накинув свитер, Анна взяла ноутбук и переместилась на кухню. Проходя мимо портрета Матильды, Анна почувствовала страх. Нужно будет его убрать в кладовую или прикрыть чем-нибудь, чтобы не видеть этих глаз.

На кухне девушка сварила кофе и открыла ноутбук. Уставившись на дисплей, она целый час пыталась сконцентрироваться, но творческого настроя не было. Она налила себе еще кофе, но и это не помогло…

После двух часов бесплодных усилий Анна сидела, так же тупо уставившись на экран, написав лишь два слова «Глава первая». И сегодня вдохновение покинуло ее…

Внезапно у нее появилось ощущение, что в кухне кто-то есть, Анна резко повернулась. Никого. Она замерла и прислушалась. Резкий звук, словно разбившееся окно, пронзил тишину. Анна вздрогнула и вскрикнула. Звук повторился, и тут до нее дошло: это же дверной звонок! Впервые звонили в дверь, поэтому она так испугалась. Анна почувствовала облегчение и поторопилась открыть дверь. На пороге стояла улыбающаяся подруга Рита:

– Я решила, что таксист – идиот, когда он подвез меня к твоей усадьбе. Думала, это музей или отель. Держи! – Она протянула Анне бутылку красного вина. – С вином я не угадала, уж очень оно простое. Думаю, в таком доме пили «Шато Марго», – на французский манер произнесла Рита. – Уж не обессудь.

– Спасибо, – поблагодарила Анна, принимая бутылку.

– Таксист сказал, что у виллы «Магнолия» не лучшая репутация, – зашептала Рита. – Тут случилось что-то страшное в давние времена, и люди до сих пор боятся усадьбы. Это так?

– Ты что шепчешь? Нас никто не подслушивает, – засмеялась Анна и открыла широко массивную дубовую дверь. – Заходи!

Рита осторожно вошла и оглянулась по сторонам:

– После всего, что я услышала…

– Ты решила, что я тут сижу с нечистью в обнимку. Моя сестренка тоже так думает. Это правда, домик с историей. До меня тоже дошли сплетни, но все в прошлом, – ответила Анна.

– Ты теперь богатая? – спросила Рита, разглядывая прихожую.

– Ничего не осталось: лишь безделушки да мебель вся побитая. Все давно продано за долги.

– Почему так темно? – споткнувшись, спросила Рита.

– Что-то с проводкой. В понедельник должен зайти электрик.

– Какая лестница шикарная, – гладя резной поручень, сказала Рита. – Кем она была?

– Актрисой. Матильда Беккер.

– Она немка?

– Это псевдоним. В то время актрисы часто брали иностранные имена. Особняк подарил банкир барон Штицберг, он безумно ее любил. Матильда же была холодна к нему, но особняк приняла в качестве подарка. Барон в конце концов разорился и пустил себе пулю в рот.

– Бабка была еще та штучка, – присвистнула Рита.

– Да уж… По вине Матильды произошла не одна дуэль, и барон Штицберг не единственный, кого она разорила, – добавила Анна.

– У тебя есть фото?

– Конечно, пошли, – потянула за рукав Анна. – Вот, смотри! Как тебе?

Она подвела Риту к портрету. Сама Анна боялась глядеть на Матильду, она внимательно смотрела на реакцию Риты. Та стояла в полном оцепенении, не в силах оторвать взгляд от картины. Несколько минут они стояли молча. Наконец Рита выдохнула:

– Класс! Матильда как живая, мне даже показалась, что она дышит. Жуткая картина…

– Меня тоже пугает, – созналась Анна. – Идем. Там в спальне вся жизнь Матильды на фото…