Черт с тобой, говорю, познакомь, но чтобы без хамства. Сам-то Славочка тоже под меня шары катить пробовал, он же неотразимым себя считает. Да фигушки – не для него росла…
У Славки и план готов – я домой, он в гостиницу, помоемся, переоденемся, он этого мужика захватит, потом заедут за мной, и втроем в «Избушку». На Московском шоссе загородный ресторан знаете?
Почистила я перья, блеск навела, а тут и Славка сигналит. Еще светло было, выхожу, они у машины стоят, мужик этот курит. Славка уже хотел нас знакомить, а у того сигарета изо рта на землю упала. Стоит он как столб и шепчет: «Это же Мария». Оказалось, Славка Александра Антоновича привез, того самого, которого я нитроглицерином кормила. Запомнил он меня.
Ну скажите: не судьба? Я его тоже, конечно, узнала, но он не таким старым показался, как тогда. Костюмчик – шик. Галстук повязан, как у дипломата. А главное – глаза мне понравились. Сразу видно – добрый мужик.
Гульнули мы по всем правилам, но он ко мне в гости не набивался. Визитку дал, просил звонить – хоть домой, хоть на работу. А мне тем более набиваться ни к чему, не собиралась я звонить. Но тут Славка началмозги пудрить: Саша не ест, не пьет, Саша сохнет, всем расчет дал – одна я ему снюсь.
Короче, опять встретились, потом еще, и пошло-поехало. Он мне стал вроде отца. Своего родного я не помню они с матерью развелись, когда мне четыре года было, а мать умерла, когда восемь.
Но это только сначала, а потом все наоборот. Такой он был неприютный, такой несчастный… Честно, я перед ним себя старухой чувствовала. Нет на людях он марку держал, солидный такой, серьезный. А останемся вдвоем раскиснет и как ребёнок. Меня он наверно, и вправду любил. Раз говорит: давай поженимся. Я хохотать стала, но он не обиделся, сказал что у него дочь такая же, даже на полгода старше А жить он рассчитывал не больше десяти лет. Так что все кончилось шуткой: не захотел он оставлять меня молодой вдовой.
Но эта идея у него в голове долго шевелилась. Потому и решил познакомить меня с Еленой. И вышла ерунда.
Привез меня Саша к себе домой, по дороге все объяснял, что очень она у него строгая и капризная. Поглядели мы друг на друга: о чем говорить? У нее такое выражение, как будто я кровь из вены брать приехала с толстой иглой. А я вижу: тоже хороша штучка. После мы еще раза три встречались, а тогда она сумку в руки и упорхнула. Кто я, что я – Саша ей не уточнял, и так ясно. А он перед ней как побитый. А когда Саша мне квартиру показывал, вижу – в ее комнате на стуле Славкины брюки серые и кожаная куртка. Спрашиваю: он что, живет у вас? Говорит: бывает. Я Славку потом прикупила, он обозлился: не болтай, кричит, она девушка приличная, интеллигентная. Я, значит, неприличная, потому что не исполнила его желаний. Но не в этом дело…
Саша очень переживал, что мы с Еленой не сошлись. Один раз приехал совсем расстроенный. Прекрасная Елена устроила ему из-за меня такой концерт нитроглицерин не помогал. Ну отпоила я его, и он кается. Раньше у него знакомые менялись, а тут – я одна. А это уже опасно для дома. Я говорю: пусть она не беспокоится, ничего мне не нужно. Он мне деньги на вещи, конечно, давал, приоделась. Но – хотите верьте, хотите не верьте – не за тряпки он мне нравился… Не могла я его вот так взять и бросить…
Зимой что-то с Сашей случилось. Придет хмурый, слова не вытянешь, И сразу водку на стол. А напьется – смотреть противно. Анекдоты какие-то дурацкие, и сам над ними хихикает. Или начнет про своих знакомых рассказывать – этот благородный, этот хам, тот ни рыба ни мясо, А мне неинтересно, я их никого не знаю. Тем более Саша людей не по именам называл. Он любил разные прозвища давать. Славку, например, он звал «Отдел кадров».
Был у него какой-то Клешня. Саша при мне никогда матом не ругался, а тут вспомнил этого Клешню – и хоть уши затыкай. Успокаивать стала, а он голову в подушку – и навзрыд. А потом расхныкался: держит его этот Клешня за горло, что-то надо делать. Или с горла долой, или задушит Клешня, А утром говорит: «Я вчера чушь городил, не обращай внимания».
В другой раз законтачится на Клешне – и давай самого себя ругать. Клешня вроде уж и не враг, а так знает, что делает, и силой его не тащил. Куда тащил?
Зачем тащил? Ничего не разберешь. Называет себя последним подонком, таких, говорит, стрелять надо, и вообще – жизнь идет под откос.
Я заметила: это на него находило, когда в кармане негусто. Через недельку заявится – кум королю, и Клешню не поминает, и себя не ругает.
Но все-таки странный он стал зимой. Шли мы вечером из кино, он трезвый был, но знал: бабуся нам ужин приготовила и в магазин сходила, так что теплая беседа обеспечена, торопиться некуда. Между прочим, бабуся его уважала, только все уговаривала пить поменьше, а лучше – совсем бросить.
Ну идем мы, толкуем, и он ни с того ни с сего брякает: а вот посадят меня в тюрьму – передачи носить будешь? Буду, говорю. Тыквенные семечки. А сама чую: не шутит он. И ничего не пойму. Не вор, не жулик, занимает солидную должность – и про тюрьму толкует. Дура я, конечно, только сейчас дошло, что на его гулянки никакой зарплаты ему бы не хватило, а тогда и мысли не было…
К весне он опять переменился, вроде другую шкурку надел. Все молчит, молчит. И трезвый молчит, и выпьет – тоже. Прямо на нервы действует. Мне Славка даже сказал один раз: «Ты бы его расшевелила». Послала я Славку подальше, чтобы не совался, после Саше рассказала, а он говорит: Славка обижается, потому что Саша разжаловал его из «Отдела кадров», а я должна относиться к Славке с почтением и уважением, потому как именно он нас познакомил, вечная ему за это благодарность. Потому он больше и не «Отдел кадров», то есть – при мне они ни 0 каких делах не разговаривали. Так, травили что придется. Славка больше слушать любит лишнего никогда не сболтнет, а Саша если заведется – не остановишь.
В мае, на праздники, мы у Саши на квартире собрались. Елены не было – в Москву на своей машине укатила вместе со Славкой. Саша планы строил в июле мы едем на юг, даем гастроли по маршруту Одесса – Батуми. А потом, говорит, будем решать очень важный вопрос. Какой вопрос – я не уточняла. Мало чего он в таком состоянии плел… А теперь вот его нет…
– Вы сказали, что заплатили Перфильеву за машину шестьсот рублей и передали деньги через Короткова. Подтверждаете эти свои показания?
– Да, полностью подтверждаю.
– Расскажите подробнее, что вас к этому побудило и при каких обстоятельствах это произошло.
– Понимаете, я дружу с Володей, с Максимовым. У меня имелся «Жигуленок», но уже старый, первого выпуска. Хотелось новый. А Володя имел «Москвича», и он без очереди заимел «Жигуленка» последней модели. Вы же понимаете, я спросил: как удалось? У друга от друга нет секретов. Володя познакомил меня со Славой. Слава сказал: шестьсот рублей – и машина ваша. Володя объяснил мне, что это идет через Перфильева.
– Лично Перфильева вы до этого знали?
– Вы же понимаете, его все знали, но лично знаком я раньше не был.
– Когда познакомились?
– На Первое мая. Вернее, Слава познакомил нас еще в апреле, а на праздники Александр Антонович пригласил заглянуть, отметить, так сказать…
– О деньгах у вас с Перфильевым разговора не было?
– Что вы! Никогда!
– Но он знал, что устроил вам покупку вне очереди?
– Думаю, догадывался.
– А вам было известно, что Перфильев получил не шестьсот, а четыреста?
– Я догадывался. Но не знал точно, какую сумму Слава оставляет себе.
– Вам известно об ответственности за дачу взятки?
– Если я скажу – неизвестно, вы же не поверите… Но я очень вас прошу, учтите мое положение… У меня маленький ребенок… Я могу отдать эту проклятую ма-шину…
– Единственное, что в вашу пользу, – чистосердечное признание. И помощь дознанию. Это будет учтено судом. Можете идти.
– Давно вы знакомы с Коротковым?