Николай Васильевич Устрялов

Политическая доктрина славянофильства

Устрялов о славянофильстве

(о работе "Политическая доктрина славянофильства")

Имя профессора Николая Васильевича Устрялова (1890 - 1937) прочно связано с идеологией, которую он сам называл национал-большевизмом (сменовехизмом или же нововеховством). Возникнув еще во время гражданской войны как реакция на потерю страной патриотического императива, оформившись одновременно с выходом в 1921 году в Праге сборника "Смена вех", эта идеология стремительно завоевывала тысячи русских интеллигентов как в России, так и в эмиграции, привлекая симпатии даже в руководстве ВКП(б) (известна поддержка нововеховцев Лениным, еще более - Троцким, Луначарским, Фрунзе и, судя по всему, Сталиным). Примерно в то же время возникают журналы "Смена вех" (Париж), "Новая Россия" (Петроград), газеты "Накануне" (Берлин), "Новости жизни" (Харбин) и многие другие органы печати, пропагандирующие сменовеховство. Сборник "Смена вех" переиздается Госиздатом многотысячным тиражом в Твери и Смоленске и тут же раскупается.

Однако, несмотря на обилие человеческих судеб, так или иначе вовлеченных в сменовеховское движение, круг его идеологов, как теперь видится, пересекающийся с официальными идеологами большевизма, был достаточно узок и закрыт. Лидируюущую роль среди авторов сменовеховских изданий играла ограниченная группа общественно-политических деятелей: С.А.Андрианов, А.В.Бобрищев-Пушкин, Н.А.Гредескул, Г.Л.Кирдецев, Ю.В.Ключников, И.Г.Лежнев, С.С.Лукьянов, Ю.Н.Потехин, В.Н.Тан-Богораз, С.С.Чахотин. Особняком среди всех, причисляющих себя к сменовеховцам, стоял бывший член партии Народной свободы, экс-министр колчаковского правительства Н.В.Устрялов.

Молодой профессор права, калужский дворянин Николай Устрялов, незадолго до 1917 года окончивший Московский университет, восторженно встретил Революцию, уже будучи в стане кадетов. В конце 1917 года он избирается председателем Калужского губернского комитета партии конституционных демократов. В начале 1918 года Устрялов вместе с другими молодыми кадетами Ключниковым и Потехиным начинает издавать еженедельник "Накануне", в котором печатаются Бердяев, Кизеветтер, Струве, Белоруссов. Именно в это время и начинает закладываться реальная основа будущей идеологии, получившей наименование национал-большевизма. Позиция Устрялова, направленная против односторонней ориентации на Антанту, на политику "открытых рук" и на мир с Германией привела к его изоляции на съезде партии в мае 1918 года, а в дальнейшем (и это крайне важно) - к отходу от принципиальной для либералов ориентации на правовое государство, к отрицанию идеи права в целом и к последовательному сотрудничеству с большевиками, сопровождавшемуся их неизбежной апологетикой.

В конце 1918 года Устрялов покидает Москву и уезжает в Пермь, а оттуда, в начале 1919 года, в Омск, где встречается со своим другом и соратником по партии Юрием Ключниковым. Осенью 1919 года он избирается председателем Восточного кадетского бюро, активно и успешно агитирует за введение Колчаком "чистой диктатуры". После поражения Колчака в январе 1920 года Устрялов эмигрирует из России и поселяется в русском Харбине, долгие годы читая лекции на Харбинском юридическом факультете, одновременно сотрудничая в газете "Новости жизни", а с начала 1925 года работая также в Учебном Отделе КВЖД. В 1920 году Устрялов издает сборник статей "В борьбе за Россию", являющийся идейной основой "Смены вех", к 1925 году выходит второй эпохальный сбоник его статей "Под знаком революции". Летом 1925 года "харбинский одиночка" совершает поездку в Москву, после которой принимает решение до времени не возвращаться в СССР. После разгрома сменовеховцев и распада обновленчества в СССР, закрытия ряда эмигрантских нововеховских изданий Устрялов снова оказывается в одиночестве и постепенно мысль его эволюционирует сперва к сомнению относительно правильности позиции "Смены вех", а затем и к отказу от идеологии национал-большевизма в пользу большевизма. Завершением этой эволюции стало возвращение Устрялова в СССР в 1935 году, после чего он некоторое время работал профессором экономической географии Московского института инженеров транспорта, сотрудничал в центральной печати. На принятие "сталинской" конституции отрицатель правового государства откликается статьей "Рефлекс права". Вскоре по неподтвержденному обвинению в шпионаже в пользу Японии Устрялов был арестован, осужден и в тот же день расстрелян, была также репрессирована его жена. Волна реабилитации 50-х годов не коснулась Устрялова, решение о его посмертном восстановлении в правах было принято относительно недавно.

Приведенное ниже без изъятий исследование Н.В.Устрялова "Политическая доктрина славянофильства", изданное в Харбине в 1925 году как глава задуманной им работы о миросозерцании и историческом развитии славянофильства, имеет свою предысторию. В 1916 году в "Русской мысли" выходит первая работа молодого ученого "Национальная проблема у первых славянофилов", с докладом по которой он выступил (тоже впервые) в марте 1916 года в Московском религиозно-философском обществе. В этой работе, написанной под сильным влиянием Данилевского, Леонтьева и Вико, было рассмотрено учение о нации у Киреевского и Хомякова. Именно здесь Устрялов невольно формулирует идейную платформу своего будущего национал-большевизма: "Жизненные испытания не подрывают веры в мировое признание родины, но изменяют взгляд на формы его конкретного воплощения". Через 7 лет в марте 1923 года Устрялов произносит речь на публичном акте Харбинского юридического факультета, на основе которой через два года, с подзаголовком "Идея самодержавия в славянофильской постановке", и появляется его задуманная еще в 1916 году статья - анализ политических составляющих славянофильства, отпечатанная типографией КВЖД.

Несмотря на соблазнительное мнение некоторых исследователей (напр. М.Агурского), Устрялова никак нельзя заподозрить в каком-либо славянофильстве, так как он никогда не признавал приоритет Хомякова - сперва Церковь, а уж затем государство. Не импонировал ему и Константин Аксаков с его утверждением, что русский народ - народ отнюдь не государственный; никак не захватывал его аксаковский пафос: "Пусть лучше разрушится жизнь, в которой нет доброго, чем стоять с помощью зла". Для Устрялова Государство всегда было с большой буквы. Ему нравится Петр и не вызывает раздражения "петербургский период" русской истории, истово ненавидимые цветом славянофильства. Устрялову видится в славянофильстве прежде всего его утопизм, его заблуждения, отсутствие "практической значимости" и "политической злободневности". Легкую иронию вызывает у него аксаковское: "Без православия наша народность - дрянь". Наивные же притязания славянофилов на универсализм самодержавной власти профессор юриспруденции связывает с грехом гордыни. Славянофильский оптимизм ассоциируется у него не иначе как с непониманием трагичности, катастрофичности всей человеческой истории.

Но Устрялов - честный и скурпулезный исследователь. Интересна его мысль, в которой он причисляет "веховцев" к неославянофильцам. Логичны рассуждения о параллелях между течениями славянофилов и немецкой исторической школы, являющихся по сути реакцией романтически-традиционных, "почвеннических" сил на рационализм эпохи Просвещения и порожденную им французскую революцию. Немного найдется и исследователей, не побоявшихся открыто и серьезно рассуждать о "стихии государства", сопровождающейся отказом от разделения властей (критика славянофильского разделения власти на государственную и земскую). Лишь гениальные единицы в состоянии "подняться" до мифологизации русского народа как народа истово государственного, мистифизировать идею Государства, поставить ее не в пример "выше общества". Интересно, что критика Устряловым славянофилов в некоторых моментах сходится с критикой Владимира Соловьева.