– Но это так! Если бы я мог, то немедленно развелся бы с Алисией, но у меня нет оснований! К тому же она никогда не даст мне развода. Ей слишком нравится быть графиней Уэстон. – Рот Джастина горько скривился.

– А это очень удобно, не так ли? Ты бы женился на мне, но не можешь развестись, а она не может дать тебе развода! Как грустно! Но хоть твои намерения были честными! Видимо, поэтому ты не удосужился сообщить мне о таком пустяке, как твоя жена!

Джастин побледнел.

– Ты же знала, что я женат!

– Черт возьми, откуда я могла знать?! Я ведь никогда не видела твоей жены! – Это слово, как удар хлыста, обожгло Джастина. – Ни ты, ни Чарльз никогда не заикались о ее существовании. Ты думаешь, я бы стала так вести себя, если бы могла предположить, что ты женат?!

Казалось, Джастин был потрясен.

– Я женат на Алисии уже пятнадцать лет. Я был уверен, ты знаешь об этом. Но мы не живем вместе. Алисия не любит меня. Нет, куда там любить, я даже не нравлюсь ей. Впрочем, я и сам не люблю ее. И я не писал ей. Письмо было отправлено тетушке Софронсии, но Алисия оказалась у нее в тот момент, когда доставили почту. В письме я просил тетю взять тебя в свой дом. Видимо, что-то так напугало Алисию, что она явилась сюда. Похоже, в тебе она увидела угрозу. Но ей известно, что я не люблю ее. Однако до сих пор это ее устраивало: от меня ей было нужно только одно – чтобы я подписывал ей счета. Алисия не представляет, как далеко зашли наши отношения, но она неплохо знает меня и понимает: меня что-то связывает с тобой. Вот почему она здесь. Потому что она стремится увезти тебя поскорее в Лондон и найти тебе мужа. Она хочет, чтобы мы расстались.

– Ты тоже этого хочешь, иначе ты никогда не написал бы этого письма! – вскричала Меган.

Объяснения Джастина ничуть не смягчили ее. Даже если то, что он говорит о жене, – правда, то это ни в коей мере не извиняет его. Граф занимался с ней любовью, лишил ее девственности, не думая о том, что будет дальше. И к чему говорить о разводе? Никто никогда не разводится! Если мужчина или женщина вступают в брак, то остаются мужем и женой, пока смерть не разлучит их.

– Я написал это письмо до того, как полюбил тебя. Я хотел защитить тебя, – вновь заговорил граф. – Я знал, что если не отправлю его немедленно, то непременно окажусь с тобой в постели. Я очень хотел тебя. И сейчас хочу.

– Не говори этого!

– Но это правда! – Глаза Джастина горели от страсти. – Я так сильно хочу тебя, что едва не теряю рассудок. Я бы женился на тебе, если бы мог, но я не могу! Я не прошу тебя просто так жить со мной, хотя я готов всегда заботиться о тебе и защищать тебя. Просить этого было бы несправедливо по отношению к тебе.

– Как благородно! – фыркнула Меган. – А скажите-ка мне кое-что, милорд! Если вы не делаете мне, предложения стать вашей женой или любовницей, то зачем явились в мою комнату? Не можете же вы рассчитывать на то, что я вновь пущу вас в свою постель?

– Нет! – Голова Джастина качнулась, словно Меган ударила его. – Я хотел объяснить, извиниться… Меган, моя дорогая…

– Не называй меня так! – взвизгнула девушка.

Джастин поднял руки вверх.

– Ну хорошо-хорошо; – торопливо проговорил он. – Извини. Но выслушай вот что. После того, что мы делали прошлой ночью… – Он замялся на мгновение. – В общем, могут быть последствия. Если у тебя месячные не придут вовремя, то ты обязательно должна сказать мне. Ты поняла?

Меган почувствовала, что ее лицо запылало от унижения.

– Как ты смеешь говорить мне о таких вещах? – Она приложила пальцы к щекам, чтобы хоть немного остудить их. Даже женщины не говорят об этом, а уж с мужчиной обсуждать такое?!

– Меган, ты поняла, что я сказал?.. – сердито воскликнул граф. – От занятий любовью бывают дети. Если месячные не придут вовремя, значит, ты ждешь ребенка.

– Боже мой! – Меган почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Ей и в голову не приходило, чем все может кончиться. Стало быть, она, возможно, произведет на свет незаконного ребенка… Нет, лучше умереть!

– Меган, обещай, что ты скажешь мне! – Заметив, что девушка побледнела как полотно, Джастин протянул к ней руку. Почувствовав его прикосновение, Меган превратилась в настоящую тигрицу. Она принялась кусаться и царапаться.

Едва удержавшись на ногах, Джастин отбросил костыль в сторону и упал на кровать, подмяв под себя Меган. Та была в ярости, что не может справиться с ним.

– Дорогая, не надо, – уговаривал граф. – Успокойся.

Наконец, видя, что все ее усилия напрасны, девушка успокоилась, но глаза ее продолжали гореть диким огнем.

– Уйди от меня! – прошипела она.

– Только после того, как ты дашь мне обещание.

Меган задрожала – всем телом она ощущала тепло его тела. Он должен был оставить ее в покое!

– Обещаю! – выкрикнула она. – А теперь уйди от меня, свинья поганая! Я презираю тебя! Да меня тошнит при одной мысли о том, что я могу носить твоего ребенка! Меня того и гляди вырвет!

Джастин приподнялся и взял свой костыль. Меган все еще ругалась последними словами. Джастин понял, что сейчас она ударит его, но не остановил ее. И тогда, размахнувшись, Меган дала ему пощечину. Джастин промолчал. Он лишь смотрел на нее. На его лице остались красные следы ее пальцев.

– Я ненавижу тебя, – дрожащим голосом произнесла Меган. – Убирайся из моей комнаты!

Не сказав ни слова, Джастин повернулся и пошел прочь.

Лишь в середине ноября, почти через месяц после того, как Меган покинула Маамз-Кросс-Корт, Джастин вернулся в Лондон. Было холодно и сыро, когда кони графа несли его двуколку по булыжным мостовым города. Джастину больше всего хотелось поскорее оказаться дома, сесть у камина, пообедать и выпить бутылочку своего лучшего портвейна. Путешествие заняло у графа несколько дней – он никогда в жизни не ездил так медленно, но из-за больной ноги, которую все еще надо было перевязывать, хотя шину с нее и сняли неделю назад, Джастину приходилось делать частые остановки. Доктор Райан был крайне недоволен решимостью непоседливого пациента пуститься в столь долгое путешествие в двуколке, да еще без кучера; он уговаривал графа ехать в крытом экипаже, но тот был глух к советам врача. Джастину до смерти надоело выполнять нудные предписания доктора, к тому же он терпеть не мог ездить в экипажах, которыми правит кто-то другой.

Уэстон-Хаус – внушительный четырехэтажный особняк, который в течение последнего столетия служил городской резиденцией графов Уэстон, – был расположен на аристократической площади Гросвенор-сквер. Когда Джастин подъехал к площади, она была почти безлюдна. Был уже десятый час, газовые фонари, освещавшие середину Гросвенор-сквер, оставляли ее углы в зловещей тьме. Впрочем, граф и не обратил на это внимания, останавливая лошадей перед домом номер 14; он думал лишь о том, что вот-вот увидит Меган.

Тяжелая деревянная дверь, покрытая причудливой резьбой, открылась словно по волшебству, и навстречу хозяину поспешил лакей в ливрее. Управляющий Эймс, одетый в строгий черный сюртук, застыл как изваяние в дверном проеме. Сзади его фигуру освещал канделябр.

– Отведи лошадей в конюшню, – бросил граф лакею и, не дождавшись непременного «Слушаюсь, сэр», стал подниматься по ведущей в дом лестнице.

– Добрый вечер, милорд, – степенно промолвил Эймс. У управляющего был такой вид, словно граф отсутствовал не три месяца, а каких-нибудь пятнадцать минут.

– Я хочу, чтобы мне немедленно подали обед в кабинет, – велел Джастин, отдавая Эймсу шляпу и плащ. Невозмутимо взяв одежду господина, управляющий передал ее лакею, мгновенно возникшему у него за спиной.

– Хорошо, милорд.

– И принесите бутылку портвейна, – добавил граф.

– Слушаюсь, милорд.

Джастин отвернулся, собираясь направиться по длинному, покрытому ковром коридору, ведущему в его кабинет в задней части особняка. Но, внезапно остановившись, он спросил: