В Средней Азии почитались чинара, тутовник, розы, фисташки. Считалось, что если жить под большим дубом, то проживешь долго, потому что дерево отдаст часть своей силы.
Эстонцы говорят, что нельзя рубить верхушку дерева — будет с человеком несчастье. Кто у деревьев зря ветки режет — в старости станет горевать. Кто молодые деревья безжалостно портит — ослепнет.
Некоторые старые экземпляры больших деревьев считались у эстонцев святыми. Так, святая сосна росла на хуторе Вексра, на святом холме. Вначале их было две, но одну срубили, и тот человек, кто это сделал, заболел. В деревне Сиргу тоже росла святая сосна. Рассказывают, если девушка сорвет с нее ветку, то останется старой девой. В другом месте лет 400 росло старое корявое дерево. К нему обращались с большим уважением и берегли от всяких бед. Но вот его сердцевина полностью истлела, и все стали бояться, что оно упадет и кого-нибудь придавит. К тому же в ней поселилась ласка, священный зверек. Все же решили это дерево срубить, но никто за это не брался, ибо боялись, что сдохнет скот. Наконец, нашли человека, не имевшего скота, заплатили. И вот он начал рубить это старое дерево. Вначале у него пару раз ломалось топорище, затем пень долго вздыхал. Сам же человек заболел.
Известен печальный древнегреческий миф о Филлиде — фракийской царице, не дождавшейся своего жениха Демофонта и превратившейся от тоски в миндалевое дерево. Когда же Демофонт вернулся и обнял миндаль — о чудо! — дерево расцвело.
Древние греки говорили, что шелест листьев означает присутствие богов. В Додоне волю богов узнавали по шелесту листьев священного дуба, на Делосе — по шелесту листьев лавра.
У прибалтийских народов существовал поэтический обычай, связанный с миртовым деревом. Каждая девушка выращивала в цветочном горшке миртовое дерево и в день свадьбы надевала на голову венок из его ветвей.
У народов Узбекистана и Таджикистана являлся священным деревом миндаль. Оттуда миндаль попал в Древнюю Грецию, где тоже считался священным и стал символом плодородия.
Индусы считают деревья одушевленными, чувствующими счастье и печаль. Каждое дерево имеет дух, которому молятся и делают приношения в виде воды, цветов, сладостей и окружают священными нитями. Индусы почитают посадку деревьев религиозной обязанностью: «Сперва очисти почву и увлажни ее. Укрась деревья гирляндами, раскидай благовония перед ними, и поставь по кувшину с водой возле каждого дерева. Помолившись, соверши омовение, а затем побрызгай на деревья святой водой. Прочитай гимны из Регведы, Яджура и Самы и зажги огонь. Только после такой церемонии следует приступать к посадке. Даже если сажают одно дерево, следует проделать то же самое и получить Мокшу» (Dwivedi, 1944). Вырубка деревьев приравнивается к греху. Индусское почитание растений основано частично на полезности, но, в основном, на религиозном долге и мифологии.
Предки индусов считали своим долгом спасать деревья: в этой связи все деревья были неприкосновенно святы. Такое особое отношение к деревьям в Индии вылилось в активные религиозные действия по защите деревьев. В Индии, в Раджастане, есть небольшое селение Бишку. Его жители полагают, что рубка дерева и убийство животного есть богохульство. Их религия, как экологическое ответвление индуизма, была основана гуру Махарай Джанбайн, родившимся в 1450 г. Он дал 29 предписаний, среди которых главные — запрет на рубку любого зеленого дерева и запрет на убийство любого зверя или птицы. 300 лет спустя, когда король Йедхнур захотел построить новый дворец, он послал в деревню Бишку солдат на лесоповал. Жители деревни стали защищать деревья, обнимая их. Солдаты принялись убивать защитников деревьев. Но на место павших вставали новые жители. Всего было убито 36 человек. Когда король услышал о таких жертвах, он остановил бойню и дал жителям деревни государственную защиту. Их пример в марте 1973 г. вдохновил на защиту деревьев путем обнимания стволов жителей другого индийского поселения — Гоупшвар. В 1974 г. религиозные женщины из деревни Рени также стали обнимать деревья, предназначенные под сруб (как мать, защищая сына, обнимает его). С тех пор Чипко Андолан (движение защиты деревьев, обнимая их), стало народным религиозным движением в Индии, в котором принимают участие практически одни женщины. Они верят, что каждое дерево имеет Вриксадевату (бог дерева), и что божество Ван Деви (богиня лесов) защитит семейное благо тех женщин, что охраняют от рубки деревья. Они также считают, что каждое дерево — это пристанище всемогущего бога Хари (Dwivedi, 1994).
Ненасильственному отношению к деревьям учит и буддизм. Нельзя ломать ветку от дерева, дающего тень. Более жесткие правила для буддистов-монахов запрещают им даже неумышленно наносить вред растениям. Особенно среди буддистов почитаются гигантские деревья. Насаждение парков и зеленых мест для общественного пользования считается у них похвальным делом.
Каким священным ореолом были окружены деревья у древних греков, видно из того, что лакедемоняне, вторгшись в Аттику, пощадили священные оливы Афины. Велика была роль культа деревьев и в религии индоевропейских народов. Так, иранский термин yard — «бог» — означал, в сущности, высокое дерево. В Крыму, в районе Гаспры на горе Ай-Никола, возле развалин храма растет 1000-летний земляничник, считавшийся священным у бывших здесь народов.
Эвенки почитали некоторые виды лиственницы, а также багульник, молодой ивняк и карликовую березу. Персиковое дерево называли в Древнем Китае символом бессмертия. В Западной Польше кое-где крестьяне вешали на старые дубы и ясени каплички, крестики и образа святых в знак уважения к деревьям (Fisher, 1938). Поляки считают, что если на поле растет одинокая береза, то это означает, что под ней похоронен убитый человек, и в березе вместо сока течет его кровь. То же говорят иногда и о дубе (Fisher, 1938).
В Вологодской губернии раньше запрещалось рубить старые, а также посаженные человеческими руками деревья. В Белоруссии, в районе Борисова, был срублен однажды «стародавний» дуб очень большой величины. Падая, он придавил всех, кто его рубил, и целую неделю после этого свирепствовала страшная буря с громом и молнией, причинившая много бед. И при жизни этого дуба со всяким, кто его, бывало, рубанет топором, обязательно случалось несчастье. Не советовали белорусы рубить скрипучее дерево, ибо это верный признак, что в дереве мучается человеческая душа, срубивший такое дерево заставляет ее искать новое пристанище, за что может и сам поплатиться. У русских кое-где бытовал запрет на рубку ели для постройки, у белорусов, поляков и чеченцев — на рубку груши и яблони: срубивший плодовое дерево может умереть. У славян запрещалось рубить на постройку осину.
Древняя германская легенда гласит, как германские боги встретили на своем пути два дерева — ясень и вяз, и дали им душу, румянец и теплоту. Так появились первые люди. Эллины называли дубы первыми матерями. У многих народов Европы, по сказаниям, люди находят своих младенцев под кустами и деревьями: ясенем, бузиной, розмарином. Полинезийцы при рождении сына сажали кокосовую пальму и по ее сучьям считали возраст ребенка. Многие народы верят, что у каждого человека есть свое дерево- двойник. В других легендах говорится, что если на могиле невинно убитого вырастет дерево, и из него сделать дудку — она расскажет, кто убийца (Астахова, 1996).
Фиговое дерево — символ брака, плодовитости, женского начала, истины. Национальный гимн Дании воспевает хвалу буковому дереву: «До тех пор, пока хотя бы одно буковое дерево в твоих великих парках будет отражаться в водах, Дания будет жить!» Там даже знаменитых футболистов называют «великими буками Дании». В Японии существовал обычай сажать вместе деревья в память о любви, и иногда, сажая дерево, загадывали о счастье, о встрече.
За сдирание коры со священных деревьев по древнегерманским законам грозило свирепое наказание. Преступнику вскрывали живот, пупок пригвождали к дереву и вертели осужденного вокруг дерева до тех пор, пока все его внутренности не наматывались на ствол. Целью наказания, очевидно, была замена мертвой коры чем- нибудь живым, исходящим от преступника. Это был обмен жизнь за жизнь, жизнь человека за жизнь дерева (Фрэзер, 1928). В Древнем Риме росло несколько священных деревьев. Каждый раз, когда прохожему могло показаться, что ветки такого дерева начинают усыхать, он испускал отчаянные вопли, которые подхватывались толпой, устремлявшейся к священному дереву. Сиамские монахи никогда не ломают ветки на деревьях, «так же, как они не стали бы ломать руку невинного человека» (Фрэзер, 1928). Туземцы Западной Африки, прежде чем срубить священное дерево, вначале приносят ему жертву курами и пальмовым маслом. Жители Центральной Африки — базоги, после первого удара по дереву топором, прикладываются к надрезу и сосут сок дерева. Подобно тому, как два человека братаются, пососав друг у друга крови, дровосек базога, вкушая сок дерева, братается с ним. У язычников харрана бытует обычай свадьбы деревьев: есть семьи, влезающие в долги, продающие все свои драгоценности, чтобы попышнее справить свадьбу мангового дерева с жасмином. На Молуккских островах гвоздичное дерево в цвету рассматривается как беременная женщина. Вблизи его нельзя шутить, ночью приносить огонь. Все обязаны перед ним снимать шляпы. В Китае издавна сажают на могилах деревья, чтобы таким образом придать силы душам покойников и спасти их тела от разрушения. Моравы Южной Африки всякое кладбище рассматривают как святое место, где не рубят деревья и не убивают животных.