- Не возражаешь, если я уберу эти тарелки?

- Делай что хочешь. - Эбби стояла посередине кухни, царапая каблуком пол. Мать повернулась к сушилке.

- Знаешь, мне кажется, тут должен быть электронагреватель.

- Он перегорел, и я не успела заменить его.

- О... - Мать помолчала. - Хорошо, что твой отец терпеливо ждет, пока я приготовлю. Я ничего не могу найти.

- Все поставлено так, как удобно мне. Опять повисло молчание.

- Ты не собираешься облегчать мне возвращение, правда, Абигайль?

- Я же не одна. Ты уже разговаривала с Нат или Мерри?

- Нет еще.

- Что ж, попрактикуйся на мне. Мать удивленно вскинула брови.

- Понимаю. Пожалуй, мне надо начать с...

- С правды?

- Хорошо... - Она снова отвернулась к раковине. - Эбби, я никогда не думала, что вернусь. Я думала, что если вы поверите...

- Во что? Что ты бросила нас в поисках лучшей жизни?

- Нет, но...

- Ты ни разу не написала и не позвонила - даже на Рождество, даже в наш день рождения. Как можно научиться жить с этим?

Мать протянула руку.

- Достаточно! Если ты хочешь узнать правду, прояви терпение и дай мне закончить то, что я должна тебе сказать.

- Закончить? Мне не кажется...

- Хватит, Абигайль. Долгий опыт общения с психотерапевтами научил меня правилам беседы. Правило номер один: не перебивать. У тебя будет время высказаться.

Эбби замолчала. В данном случае мать права.

- Будешь соблюдать правила?

- Попробую.

- Тогда начнем. Давай присядем и поговорим. Я хотела бы, Эбби, чтобы ты дала мне возможность рассказать все то, что, по моему мнению, тебе следует знать. Потом ты можешь обдумать это. Тебе не придется отвечать или оценивать то, что я скажу. Эбби фыркнула.

- Можешь это сделать потом. - Мать наклонилась поближе. - Мы с твоим отцом всегда мечтали иметь троих детишек, но не предполагали, что получим их, так сказать, в одной упаковке. Первые несколько лет после вашего рождения забот было по горло, но они меня только радовали, хотя интуиция говорила мне, что это не может длиться вечно. Так и случилось, когда мои девочки чуть подросли...

- Нет! Ты говоришь, что это наша вина? Из-за нас...

- О нет! - Мать содрогнулась. - Мои проблемы начались задолго до вашего появления на свет. Еще в старших классах я страдала постоянными депрессиями, но скрывала их, потому что мои родные обвиняли меня в притворстве. Они постоянно унижали меня, говоря всем и каждому, что нрав у меня угрюмый и отсюда все мои беды.

- Дед с бабушкой? Мать кивнула.

- Они находили меня странной, и я знала, что подразумевается под этим словом. Поэтому я скрывала свое состояние, загоняла свои муки внутрь. С возрастом это усилилось. Я иногда не знала, зачем мне жить. Твой отец настоял, чтобы я посоветовалась с врачами, но советы мне уже помочь не могли... - Она поникла, бесцельно вертя кольцо на пальце. - Оставалась только госпитализация. Проблема в том, что, если ты попадаешь в такое место, очень сложно оттуда выбраться. Тебя всегда пытаются удержать, ломая по своему вкусу.

- Ты была самостоятельной.

- Квартира в Миннеаполисе, работа... Но я всегда находилась под наблюдением врача. - Сильвия помолчала. - И я никогда не надеялась, что сумею вернуться к нормальной жизни. Очень тяжело бросить мужа и трех малышек.

- Ты старалась забыть нас?

- Нет, Эбби. Вы всегда были со мной, в моем сердце. Я сочиняла истории о том, как ужасно вел себя муж, какие сложные у меня были дети. Я обманывала врачей, но не могла обмануть себя. - Мать беспомощно приподняла руку. - Я не хотела, чтобы мои дети росли с мыслью, что их мать невменяема, поэтому старалась держаться подальше. - Она передернула плечами. - Господи, "невменяема" - что за ужасное слово!

- Ты верила в свою болезнь?

- Я понимала, что отличаюсь от других. Так уж получилось. Знаешь, что плохо? - (Эбби, поглощенная рассказом, покачала головой.) - Я любила вас так сильно, что решила избавить от стыда и уехала, выбрав меньшее из двух зол.

- Как ты могла? Неужели ты не догадывалась, как сильно мы нуждаемся в тебе и страдаем?

- Эбби, ты не понимаешь. В те годы люди скрывали такие недуги. О них открыто не говорили, но всегда шушукались о людях "с приветом". Я росла с мыслью о том, что и я чокнутая. Но для твоего отца это было не так... Ладно. Хватит болтать. Он сильный человек, Эбби.

- Ему следовало быть честнее и сказать нам правду.

- Ему пришлось держать слово, данное мне. Считай это моей ошибкой.

Задняя дверь открылась, и раздались громкие шаги. Женщины улыбнулись, понимая, что мужчины топотом объявляли о своем появлении. Их уединение закончилось.

Боб Уорт вошел первым.

- Он говорит, что с теленком все будет в порядке. Просто сильный порез.

Эбби усмехнулась, понимая, что его тревожит не теленок. Она встала и повернулась к матери.

- Прости, мама, но нам пора идти. Это прозвучало как предложение мира.

Глава 15

По дороге к дому Джек тщательно избегал разговора о возвращении Сильвии. Девушка была за это очень благодарна ему.

- Зайдем, - пригласил он, распахивая входную дверь. - Я хочу тебе что-то показать.

Эбби глубоко вдохнула, вбирая аромат свежей краски и полировки.

- Запахи новоселья... Что ж, ты здорово потрудился.

- Мы здорово потрудились, - подчеркнул Джек, включая свет в столовой, чтобы Эбби увидела новые стены. - Мне удалось найти чехол для кресла. Теперь ты можешь туда сесть.

- Ммм, мне нравится. - Она медленно провела пальцем по стене. - Как можно оставить этот дом, вложив в него столько души?

Джек молчал, внимательно оглядывая комнату.

- Мне самому странно, - произнес он наконец. - Тяжело думать, что другие обитатели изменят то, что я сделал.

Это признание обрадовало Эбби. Она хотела попросить его не уезжать в Омаху, но не решилась. Ее одолевали противоречивые чувства.

- Не могу представить здесь других обитателей. Но у тебя осталось не так уж много времени. Ты уезжаешь на Рождество?

- Вероятно.

- Этот дом всегда мне будет напоминать о тебе.

Джек аккуратно отставил банку с краской, освободив проход.

- Знаешь, что плохо в такой работе? Она дает слишком много времени на размышления.

- Да. Я чувствовала то же самое, когда работала над интерьером офиса. Думаешь бог знает о чем.