— Ага, но как? — спросил Джуниор, озадаченно взглянув на него, а потом погнал джип, когда свет на светофоре сменился с желтого на красный.

— О, есть разные способы. Разные способы, дружище.

«Да, способов очень много».

Дерри Хоув с улыбкой поглядел на товарища:

— Знаешь, что говорят? Если есть намерение, должны быть и способы. Так вот, у меня такое намерение есть. Мне только нужен способ. И я собираюсь его найти, а ты им воспользуешься! Старина Боб и другие тоже потеряют свое хваленое терпение, когда солнце перестанет светить.

Они пересекли Авеню «Ж», проехав шинную мастерскую, бензозаправку, западную бакалею, и направились дальше к кукурузным полям. Здание завода было все еще заметно на пересечении улиц и между старыми домами: завод три, за ним — завод четыре, завод пять впереди, потом вся Среднезападная Континентальная открылась на северном берегу Рок-ривер. Демон изучал строения и людей, мимо которых проезжали, забираясь в них и тут же освобождая — так быстро, что они ничего не понимали. Здесь отличная площадка для размножения, ничего более. Четвертого июля все они перейдут под власть пожирателей, а он двинется в другое место. Это ведь и его мир тоже, но он не чувствовал никакой к нему привязанности. Работа заставляла его двигаться, давала ему цель — служение темному, хаотичному видению Пустоты, не оставляя ничего больше. Это было единственной необходимостью жизни демона, служило громоотводом для его безумства, и никто из живых существ не имел для него никакого значения.

Джип проскочил мимо кладбища старых автомобилей, где были свалены горы ржавых каркасов. Забор отделял его от трейлерного парка, похожего на лагерь беженцев на пути к могиле или просто в никуда, а из-за забора виднелись безумные, дикие глаза черномордых доберманов. Эти псы натасканы убивать любого, кто вторгнется в их владения. Натасканы уничтожать. Демону это нравилось.

Его сознание блуждало в полдневной жаре, голоса Дерри и Джуниора создавали успокаивающее жужжание, которое он не трудился разбирать. Он пришел в Хоупуэлл пешком, выйдя из объятых зноем полей с той неумолимостью, с какой на землю опускается ночь. Он захотел появиться именно так, желая обонять город, попробовать его на вкус, дать ему что-нибудь от себя. То, чего он не смог бы дать, приехав на машине или автобусе, в. закрытом пространстве. Он материализовался как мираж, обрел форму, создав ее из галлюцинации и отчаяния, высосав жизнь из фальшивой надежды. Он просочился на окраину города, где ютились полуразрушенные домишки, залатанные просмоленной и промасленной бумагой, их крашеные деревянные стены были облезлыми, прохудившиеся крыши протекали, дворы изрыты и засыпаны хламом — сломанными игрушками, неисправными приборами и ржавыми механизмами. Дома, образующие тесное безвоздушное пространство горького беспросветного отчаяния. Дети играли в тени деревьев, покрытые грязью, бесцельно и безрадостно. Они-то знали, что ждет их впереди. Их детство уже кончилось. Демон с улыбкой проследовал мимо.

На углу Авеню «Джей» и Двенадцатой улицы, посреди скопления полуразрушенных сараев, пастбищ и нескольких покосившихся домиков на краю поля стоял мальчик с огромной собакой. В ней было больше ста фунтов, шерсть дыбом, на морде виднелись зловещие темные отметины. Пес явно не относился к породистым, но мог сойти за такового. Он стоял рядом с мальчиком, тот держал его на короткой цепи. Глаза глубоко посаженные, злобные, вся поза демонстрирует сдерживаемую ярость. Он инстинктивно невзлюбил демона, как и все животные, но и боялся его. Мальчик-подросток в синих джинсах, футболке и теннисках на толстой подошве — все грязное и заношенное. Поза также угрожающая, как и у собаки, одновременно наглая и напряженная. Парнишка высокий, плотного сложения, сразу видно, задира. Все, что он получал в жизни, доставалось ему путем запугивания или краж. Он улыбался, но в улыбке не было и капли тепла.

— Эй, ты, — произнес парень.

Бесцветное лицо демона оставалось бесстрастным. Еще одно тупое, ничего не стоящее существо, подумал он, приближаясь. Он может оставить здесь отметину, провозглашая свой приход. И сделает это кровью.

— Если хочешь здесь пройти — плати мне доллар, — заявил мальчишка демону.

Демон остановился в центре дороги, солнце нещадно палило сверху.

— Доллар?

— Да, это дань. Или топай другим путем.

Демон посмотрел на улицу, с которой пришел, потом снова на мальчика.

— Это общая улица.

— Но только не перед моим домом, ясно? Здесь платная дорога, стоит доллар.

— Получается, только для пешеходов. Не для тех, кто едет в машине. Не думаю, что даже такая собака в состоянии остановить машину. — Парень тупо смотрел на него, не понимая. Демон пожал плечами. — Значит, эта собака зарабатывает для тебя доллары?

— Собака заработает кусок твоей задницы, если не заплатишь! — раздраженно буркнул парень. — Хочешь узнать, как это будет?

Демон молча смотрел на него с минуту.

— Как зовут этого пса?

— Да какая тебе разница?! Плати доллар и проходи! — Лицо мальчишки покраснело от злости.

— Ну как же, если я не знаю его имени, то как я окликну его, если он на кого-нибудь нападет?

Пес почувствовал гнев мальчишки, у него поднялась шерсть на загривке, и он обнажил клыки с рычаньем.

— Лучше дай мне доллар, приятель, — сказал парень с едкой улыбочкой, искривившей его рот. Он посмотрел на собаку и многозначительно поиграл цепью.

— О, я не думаю, что смогу это сделать, — пояснил демон. — У меня нет с собой денег. Мне они не нужны. Люди и так дают мне все, что мне хочется. Мне даже собаки не надо, чтобы этого добиться. — Он улыбнулся, и его бесцветное лицо озарилось, а странные глаза глядели на парня, не отрываясь. — Не очень-то хорошие новости для тебя, верно?

Мальчишка уставился на него.

— Заплати мне лучше, ты, тупица, не то я как отпущу эту цепь!

Демон укоризненно покачал головой.

— Я бы не стал этого делать на твоем месте. Держал бы ее покрепче, пока я не пройду по дороге — Он сунул руки в карманы и склонил голову вбок. — Вот что я скажу тебе. Я человек прямой. Ты только что сделал большую ошибку, но могу закрыть на это глаза. Я забуду о ней, если ты извинишься. Просто скажи, что извиняешься, и делу конец.

У мальчишки даже челюсть отвисла.

— Что? Что ты сказал?

Демон еще шире улыбнулся.

— Ты меня слышал.

Парень на секунду замер, на лице его было написано недоверие. Затем он разразился непристойностями, встал на колено и снял цепь с собачьего ошейника.

— Хоп! — закричал он, бросая цепь; глаза его сверкали от ярости.

Но демон уже применил свое искусство, сделав маленькое, едва заметное движение рукой — словно благословляющий жест священника в конце службы. На первый взгляд ничего и не изменилось. Демон все еще стоял под палящими лучами солнца, слегка склонив голову, будто прислушиваясь, лицо его оставалось пустым и невыразительным. Мальчик же пошатнулся, освобождая пса, заставляя его гневным окриком напасть на прохожего. Но что-то глубоко изменилось в нем самом. Его взгляд, запах, движение стали, как у испуганного кролика, покрасневшего от страха и пытавшегося юркнуть в норку. Собака инстинктивно среагировала на его страх. Она повернулась и бросилась на хозяина, метя ему в горло Парень издал жуткий крик. Собака сбила его с ног. Мальчишка беспомощно шарил по земле, пытаясь защитить лицо. Но собака рвала его зубами, и крики перешли в громкие стоны. Капли крови оросили землю.

Демон еще несколько мгновений наблюдал за сценой, прежде чем продолжить свой путь. Позже он прочтет, что если бы все это не случилось напротив дома, то парня смогли бы опознать лишь по зубам. Лица у него просто не осталось. Собака, которую все считали лучшим другом мальчишки, была забрана в карантин на положенные десять дней с подозрением на бешенство, а потом ее выпустили.

Джуниор Элуэй остановил джип-«чероки» у обочины перед полуразрушенным жилищем на углу Авеню «Л» и Третьей Западной, где Дерри Хоув арендовал маленький домишко из одной комнаты.