Как превращенной был он с того разговора, так превращенным, что братья или сводные братья и другие родственники, которые были в его окружении, получили мнение, он якобы потерял рассудок. Как жалко, говорили они, он знал так много; он был ведь всегда очень молчаливым, теперь, однако, он полностью сошел с ума, теперь он потерял рассудок! - Его рассматривали как некого потерянного. Он действительно бродил также днями как сновидчески в доме вокруг. Заратустра-Я было равно при том, чтобы покинуть это тело Иисуса из Назарета и перейти в Духовный мир. И как последнее решение вырвалось из него: Как через некое побуждение, как через некую необходимость гонимый, двинулся он спустя несколько дней, как механически из дома прочь, к ему уже известному Иоанну Крестителю, чтобы получить от него Крещение.

И тогда имело место событие, которое я часто описывал как Иоанново-Крещение в Иордане: Христос-Существо погрузилось вниз в его тело.

Такими были процессы. Иисус был теперь проникнут Христос-Существом. С того разговора со своей матерью отступило Я Заратустры и то, что было прежде, что он был вплоть до к двенадцатому году, это было опять-таки здесь, только выросшим, ставшим еще больше. И внутрь, в его тело, которое теперь носило в себе только бесконечную глубину душевности, в чувство быть открытым для бесконечных широт, погрузился Христос. Иисус был теперь проникнут Христосом; мать, однако, получила также некое новое Я, которое погрузилось в нее; она стала некой новой личностью.

Представляется Духовному исследователю следующее: В тот самый момент, как это Крещение в Иордане свершилось, чувствовала также мать нечто, как конец ее превращения. Она чувствовала - она была тогда в сорок пятом, в сорок шестом жизненном году - она чувствовала себя как за один раз проникнутой Душой той матери, которая была мать Иисус-мальчика, который в своем двенадцатом году принял Заратустра-Я и которая умерла. Так, как Христос-Дух снизошел на Иисуса из Назарета, так снизошел Дух другой матери, которая тем временем пребывала в Духовном мире на сводную мать, с которой Иисус имел тот разговор. Она чувствовала себя с тех пор как та юная мать, которая однажды родила Лука-Иисус-мальчика.

Представим мы себе правильным способом то, что это есть за значимое событие! Попытаемся мы это чувствовать, но также чувствовать, что теперь на Земле жила совсем особая сущность: Христос-Существо в неком человеческом теле, некое существо, которое еще не жило в неком человеческом теле, которое прежде было только в Духовных царствах, которое прежде не имело никакой Земной жизни, которое знало Духовные миры, не Земной мир! Из Земного мира проведало это существо только то, что было как бы сохранено в трех телах, в физическом теле, в эфирном теле, в астральном теле Иисуса из Назарета. Оно погрузилось вниз в эти три тела, какими они стали под влиянием тридцатилетней жизни, это я ведь излагал. Так переживало это Христос-Существо совсем непредвзято то, что оно переживало сначала на Земле.

Это Христос-Существо было сначало приведено - это показывает нам также Акаша-Хроника Пятого Евангелия - в уединение. Иисус из Назарета, в чьем теле было Христос-Существо, ведь отдал все, что ему раньше соединяло с остальным Миром. Христос-Существо именно пришло на Землю. Сначала привлекалось это Христос-Существо к тому, что через впечатления тела, которые как оставались в памяти, вкопали себя наисильнейше в астральном теле. Как бы сказало себе Христос-Существо: Да, это есть тело, которое переживало убегающих Аримана и Люцифера, которое ощущало, что стремящиеся Ессеи Аримана и Люцифера толкают к другим людям. - К ним чувствало Христос себя привлекаемым, к Ариману и Люциферу, ибо он сказал себе: Это есть Духовные сущности, с которыми люди на Земле должны бороться. - Так втянулось это Христос-Существо, которое в первый раз обитало в неком человеческом теле, в неком Земном теле, сначала в борьбу с Люцифером и Ариманом в уединение пустыни.

Я верю, что сцена искушения так, как я ее теперь расскажу, насквозь правильна. Но это есть очень тяжело, такие вещи читать в Акаша-Хронике. Поэтому замечу я подчеркнуто, что одно или другое незначительно могло бы быть модифицировано при неком дальнейшем оккультном расследовании. Но сущностное есть уже здесь и это сущностное имею я вам рассказать. Сцена искушения стоит ведь в других Евангелиях. Но таковые рассказывают с различных сторон. Это я часто выдвигал. Я старался эту сцену искушения так завоевать, как она действительно была и я хотел бы рассказать непредвзято, как она действительно была.

Сначала встретило Христос-Существо в теле Иисуса из Назарета в уединении Люцифера, Люцифер, как он царит и действует и подходит к людям искушающе, если они себя переоценивают, если они имеют слишком мало само-познания и смирения. Подступать к ложной гордости, высокомерию, к само-возвеличению людей: это Люцифер будет ведь всегда пытаться. Теперь выступил Люцифер Христосу Иисусу напротив и сказал ему приблизительно слова, которые ведь также в других Евангелиях стоят: Посмотри на меня! Другие царства, в которые установлен человек, которые основаны другими Богами и Духами, они стары. Я однако желаю основать новое царство; я отвязал себя от Миро-порядка; я дам тебе все, что есть при красоте и великолепии в старых царствах, если ты вступишь в мое царство. Но обособить должен ты себя от других Богов и меня признать! - И всю красоту и великолепие Люциферического мира излагал Люцифер, все, что должно бы говорить к человеческой Душе, если она также имеет только немного высокомерия в себе. Но Христос-Существо пришло равно из Духовных миров; оно знало кто Люцифер есть и какова есть взаимосвязь Души к Богам, которая не желает быть соблазненной на Земле Люцифером. Христос-Существо не знало хотя ничего из Люциферического соблазна в Мире, из которого оно пришло; оно знало однако, как служат Богам, и оно было так сильно, чтобы отвергнуть назад Люцира.

Здесь сделал Люцифер вторую атаку, но теперь достал он себе Аримана к своей поддержке, и они говорили теперь оба к Христосу. Один желал раздразнить его высокомерие: Люцифер; другой желал говорить к его страху: Ариман. Через это пришло к состоянию то, что ему один говорил: Через мою Духовность, через то, что я тебе могу дать, если ты меня признаешь, не будешь ты нуждаться того, чего ты теперь нуждаешься, потому что ты как Христос выступаешь в неком физическом теле. Это физическое тело подчиняет тебя, ты должен в нем признать закон тяжести. Оно препятствует тебе преступить закон тяжести, я однако возвышу тебя над законами тяжести. Если ты меня признаешь, я отменю следствия падения и с тобой ничего не случится. Брось себя вниз с кромки-стены (Zinne)! Стоит ведь написанно: Я прикажу Ангелам, чтобы они тебя оберегали, чтобы ты твоей ногой не преткнулся на камень. - Ариман, который желал дейстовать на его страх, говорил: Я оберегу тебя от страха! Брось себя вниз!

И оба напирали на него. Но так как оба на него обрушивались и как бы в своем натиске удерживали весы, мог он себя от них спасти. И он нашел силу, которую человек должен найти на Земле, чтобы возвысить себя над Люцифером и Ариманом.

Здесь сказал Ариман: Люцифер, я могу не нуждаться в тебе, ты сдерживаешь меня только, ты мою силу не умножил, но уменьшил, я буду один его искушать. Ты воспрепятствовал, чтобы эта Душа нам подпадает. - Здесь отослал Ариман Люцифера прочь и сделал последнюю атаку, как он один был и он сказал то, что ведь отзвучивается в Матфея-Евангелии: Если ты желаешь тебе восхвалить Божественные силы, тогда сделай минеральное хлебом, или как это стоит в Евангелии: Сделай камни хлебом! - Здесь сказало Христос-Существо Ариману: Люди живут не хлебом единственно, но тем, что как Духовное приходит с Духовных миров. - Это знало Христос-Существо наилучше, ибо оно ведь равно только снизошло с Духовных миров. Здесь отвечал Ариман: Вполне, можешь ты быть прав. Но что ты есть прав и насколько ты прав, это не может собственно мне препятствовать, чтобы удерживать тебя в неком известном способе. Ты знаешь только, что Дух делает, который снизошел с высот. Ты не был однако еще в человеческом Мире. Здесь внизу в человеческом Мире существуют еще совсем другие люди, которые истинно имеют необходимым, чтобы делать камни хлебом, которым невозможно мочь питать себя только Духом.