Оказалось, вся семья, включая и второго брата – Костаса, занимается туристическим бизнесом. Зоя окончательно запуталась, как ни старалась запомнить имена многочисленных дочерей и сыновей, которых вызвали, оторвав от дел, чтобы познакомиться. Жена Костаса, Меропа, по-видимому, готовила всю еду в ресторане. Дорогим гостям было обещано специальное меню вечернего обеда. Все родственники более или менее сносно владели английским, но тут же выразили искреннюю признательность Зое, попытавшейся отвечать на их родном языке.

Комната, в которую ее привели, была чисто прибрана и вымыта, но по британским меркам великовата. Постель под покрывалом ручной вязки стояла напротив стеклянной двери, выходившей на крошечный балкон. Из остальной мебели были еще трельяж и платяной шкаф. Справа внутренняя дверь вела в небольшую душевую и туалет.

– Чудесно! – заверила Зоя переминавшуюся рядом Хариклию. – Орео!

Та с удовольствием рассмеялась от комплимента, пожелав Зое чувствовать себя здесь как дома, и пошла по своим делам.

Толкнув стеклянную дверь, Зоя вышла на балкон, чтобы вволю насладиться совершенно ошеломляющим видом. Солнце уже спускалось за острова по ту сторону кальдеры, огромный золотой шар угасал, погружаясь в море. В воздухе чувствовалась гарь, но запах не был отталкивающим. Откуда-то снизу, с людных террас доносилась музыка.

За ее спиной неожиданно появился Алексис.

– Я стучал, – сказал он, – но не услышал ответа. Хорошо устроилась?

– Ты спрашиваешь, как хозяин гостиницы, – поддразнила она, улыбаясь. – Все изумительно!

– Все? – мягко переспросил он.

Отступать некуда, мосты позади были уже сожжены, и Зоя тоже мягко ответила:

– Все.

Он взял ее за руку и повел в комнату, крепко обнял, нежно и жадно прижимая к себе, потом поцеловал. Когда его губы остановились на пульсирующей жилке у основания шеи, Зоя подумала, что никаких сомнений быть не может в том, что Алексис испытывает к ней очень сильное физическое влечение. И не скрывает этого. Она отдалась его рукам, которые начали осторожно расстегивать пуговицы на ее хлопчатобумажной рубашке.

– Алексис…

– Я все помню, – заверил он. – Позволь мне просто обнять тебя.

Она успокоилась, поняв сказанное таким образом, что полной близости сегодня между ними не будет. Зоя слышала и читала, что мужчины понимают, как нуждаются женщины в обыкновенной ласке и нежности. Она никогда не думала, что и ей захочется именно этого.

Зоя не остановила его, когда он снял с нее рубашку и кружевной лифчик. Тело затрепетало, едва он положил ладонь ей на грудь и, наклонившись, поцеловал ее. Она запустила пальцы в его короткие черные волосы, ей нравилось, что они пружинили, словно были каким-то живым существом, которое существовало независимо от человека.

– Дверь, – хрипло пробормотала она, когда он поднял голову. – София может…

– София внизу с братьями, – успокоил он. – Дверь заперта, – он слегка отстранил ее от себя, откровенно любуясь непокорными завитками ее волос. – Как ты хороша, агапи моу.

Снова это ласковое обращение, но сколько было в нем теперь глубокого смысла, не то, что раньше. Поддаваясь спонтанному желанию, она расстегнула его рубашку и сняла ее с широких плеч, прижимаясь губами к жесткой поросли на груди. Ноздри ее уловили возбуждающе пряный мужской запах, на губах остался солоноватый привкус его кожи.

Алексис поднял ее на руки и отнес на кровать, лег рядом и стал ее целовать с той нежной страстью, которой так желала Зоя. Его губы доставляли ей неизъяснимое наслаждение, оно достигло своего апогея, и Зоя откликнулась такой же лаской. Он смотрел на нее сквозь густые ресницы прищуренных глаз: она снимала с него одежду, высвобождая тело, чтобы дать рукам вволю исследовать его со всей любовной скрупулезностью.

Его кожа была гладкой и упругой, мышцы расслабились, но в них таилась сила. Унесенная чувством, Зоя забыла обо всем, она скользнула по сильному плечу, провела по его руке, потом по груди, спустилась к плоскому сильному животу и узким бедрам. Зоя наконец поняла разницу – мужские бедра отличались от женских своей плотностью, твердостью, мощью и мускулистостью.

Тем временем он окончательно возбудился и напряженно восстал. Она почувствовала судорогу, пробежавшую по его телу от ее прикосновения, услыхала хриплое участившееся дыхание и внезапно испытала свою власть над ним. Сейчас этот гордый, самоуверенный, упрямый мужчина целиком и полностью принадлежал ей.

Заходящее солнце ярким оранжевым лучом осветило комнату, когда он покинул ее. Через некоторое время Зоя приняла душ и оделась. Начинало смеркаться.

Луч постепенно угас, и в комнате воцарился полумрак. Из ящика трельяжа Зоя достала маленькое зеркальце, чтобы удобнее было подкрасить губы и слегка тронуть тушью ресницы. Лицо ее оставалось прежним, только появилось неуловимое свечение глаз, но подлинное преображение свершилось в ее душе. Она готова была уже окончательно смириться с тем, что Алексис не сможет полюбить ее так, как любила его она. Об этом все равно никто не догадается.

Вечер был самым чудесным в ее жизни. Верная своим обещаниям, Меропа приготовила пищу богов. Сначала подали япран долматес – смесь риса с изумительного вкуса рубленым мясом, завернутую в виноградные листья, потом повеци – жаркое из ягненка и сдобного теста, запеченное в глиняных горшочках. Местное вино оказалось очень крепким. Зоя ограничилась одним стаканчиком, отдав должное греческому йогурту из козьего молока: вприкуску с медом это необыкновенно вкусный напиток.

– Кажется, – сказала она Кристе, сидевшей рядом, – меня скоро разнесет, если буду столько есть!

– Сомнительно, – сдержанно ответила та. – Вы не принадлежите к той категории людей, которым безразлична внешность.

Все остальные были заняты разговорами. Зоя воспользовалась моментом, чтобы хоть немного сблизиться с женщиной, которая скоро станет ее невесткой.

– Знаете, я ведь действительно всего этого не ожидала. Криста внезапно улыбнулась.

– Верю. Алексис никогда бы не позволил себе вступить с кем бы то ни было в союз против собственной воли. То, что вы услышали от меня в тот вечер, означало лишь мое желание избавить вас от возможных неприятных последствий. Вижу, что ошибалась, недооценила глубины его чувств по отношению к вам.

Зое подумалось, что Криста неприятно удивлена таким поворотом событий. Вслух сказала:

– Жаль Леду Казанцы. Криста едва повела плечами.

– Если кто-то выигрывает, то кто-то должен проигрывать. Леда не станет долго убиваться, быстро оправится.

– Она действительно его любит?

– Не сомневаюсь, его любите вы, не так ли? – Криста окинула Зою жестким взглядом. – Во всяком случае, я надеюсь на это.

Зоя посчитала, что Алексис не мог услышать сказанного, потому что сидел в дальнем конце стола, увлеченно разговаривая с другим мужчиной. Хотя это было бы кстати. Теперь ему пора знать, каковы в действительности ее чувства.

– Конечно, – подтвердила она. – В противном случае я бы не дала согласия на брак.

– А ваши родители? Как они отнесутся?

– Пока еще ничего не знают, – Зоя была вынуждена сообщить об этом Кристе. – Я собираюсь написать им письмо, как только прибудем на Крит.

Криста приподняла брови.

– Говорите, ничего не знали до отъезда о том, что решил Алексис?

– Не совсем, знала, – уклончиво ответила Зоя.

Следующий вопрос был задан тихо, но прозвучал не менее резко.

– Вы беременны?

Зою бросило в жар. И в своем ответе она не скрывала негодования:

– Нет!

Криста и поверила, и не поверила. Зоя постаралась убедить себя, что ей безразлично, во что вообще способна поверить Криста. Во всяком случае, причины брака известны ей с Алексисом, остальных это не касается.

В ресторане было полно постоянных посетителей, в гостинице все места были заняты. Значит, дела семьи идут хорошо. Свои соображения Зоя высказала Кристе, чтобы переменить тему разговора.

– Все это только благодаря Алексису, – возразила та. – Он вложил средства в расширение предприятия и переустройство гостиницы, чтобы «Аполлон» из разряда «В» перешел в разряд «С». При этом он не позволил Костасу и Меропе истратить ни гроша. Ведь до сих пор единственный доход Костасу приносила только рыбная торговля. Мой брат слишком верен семейному долгу.