Это будет очень невежливо, если я спрошу, как ваша фамилия? — сказал Петер и отломил еще кусочек шоколада.

Визенгрунд, — засмеялась девушка. — Даниела Визенгрунд.

По-моему, красиво. Редко попадаются такие веселые имена. И оно вам очень идет. И вашему платью тоже.

Тише! — прошептала Даниела, приложив палец к губам.

Входя в кабинет, фрау Пфанрот оставила обитую кожей дверь чуть приоткрытой. Через узкую щель из кабинета доносился голос директора. Даниела прислушалась: голос звучал все громче и громче.

— Простите, что? Какая ерунда! Но ведь это факт, что вы поставили нам прикроватные тумбочки с бракованными дверками и перекошенными ящиками. Что-что? Меня не интересует, что дерево было сырое! Нет, забирайте обратно всю партию. Тут уж ничего не попишешь. Или вы полагаете, что мы будем снабжать наших гостей ломами или консервными ножами для открывания тумбочек?

Раздался щелчок не очень-то нежно положенной телефонной трубки. Разговор был окончен. Даниела нажала на своем телефоне белую кнопку и слегка присвистнула.

Шторм двенадцать баллов, — деловито заметила она.

Господин директор всегда такой сердитый? — рискнул спросить Петер.

В случае необходимости. Как сейчас. — Даниела улыбнулась, пристально глядя на Петера своими большими небесно-голубыми глазами.

Петер поправил галстук, на сей раз просто от смущения.

Ну вот, я сжевал почти весь ваш шоколад.

Вот и хорошо, по крайней мере, можно надеяться, что ты не очень будешь на нас сердиться.

Ничего не понимаю, — растерялся Петер, подняв на секретаршу удивленный взгляд.

Она глотнула лимонада через соломинку.

— Все очень просто. Ты хотел стать у нас посыльным. Для этого вы с мамой и пришли, да?

Петер вспыхнул, как светофор, сердито запрещающий путь вперед.

Оказывается, вы умеете угадывать не только имена, фрейлейн Визенгрунд, — пробормотал он.

Это не так трудно. За последнее время тут побывало столько пап и мам со своими сыновьями. И все вели себя одинаково. Я сразу поняла, в чем дело. Боюсь, шансов маловато. Более того, их вообще нет, потому что все места уже заняты. Ужасно жаль, потому что вообще-то ты нам очень подходишь и тебе бы у нас понравилось. На, съешь еще кусочек шоколадки и не сердись на нас, если тебе сейчас скажут, что вакансий нет.

Петер рассеянно взял шоколад. Он дал ему медленно растаять во рту, разжевал два орешка, таившиеся в сладкой массе, и посмотрел в окно.

На стене дома напротив была гигантская реклама: "Перзиль" — всегда "Перзиль". Буква "л" в последнем слове была слегка размыта.

— Вы действительно очень добры, фрейлейн Визенгрунд. Конечно, я был бы ужасно рад, если бы меня взяли. Но, может, так оно и лучше. То есть если не выйдет. Я сейчас не так уж плохо зарабатываю, нам хватает. А ведь посыльные на первых порах наверняка получают очень мало, и маме пришлось бы работать больше. А у нее здоровье не самое крепкое. По ней этого не видно, и она не желает в этом признаваться. Но я-то знаю…

В этот момент кто-то с той стороны нажал на дверную ручку.

— Ну, что ж, извините за беспокойство, — послышался голос фрау Пфанрот.

Даниела и Петер переглянулись. Дверная ручка все еще оставалась нажатой, хотя дверь не открывалась.

— Дорогая фрау Пфанрот, я вас очень хорошо понимаю. И я на вашем месте сделал бы то же самое, — это уже был голос директора. — Но и вы должны меня понять. По-моему, вы даже меня понимаете. Если за этот год ваш сын не подыщет ничего другого, попробуйте заглянуть к нам еще раз.

Наконец дверь открылась.

Сначала показалась спина фрау Пфанрот. Она прощалась с директором — была видна его рука и край черного пиджачного рукава.

До свиданья, господин директор!

До свиданья, фрау Пфанрот! И тут он появился в дверях. Петер буквально лишился дара речи. Директором оказался не кто иной, как Зонтик!

Петер прикусил нижнюю губу. Больно, черт Побери! Значит, все это не сон. Директор Адлер и Зонтик — одно и то же лицо.

Кого я вижу! — Адлер с улыбкой подошел к Петеру. — Обслужившие клиентов на дому? Прислал бы открытку, я бы сразу пришел. Надо же, какие у нас нововведения!

Добрый день, господин директор. — Голос Петера звучал так, словно он вернулся с футбольного матча, где накричался до хрипоты.

Адлер положил ему на плечо руку.

— Ну, что у тебя случилось?

Петер беспомощно посмотрел на секретаршу, потом на мать.

Директор тоже посмотрел сначала на свою секретаршу, потом на фрау Пфанрот и заметил:

Вообще-то он совсем не такой робкий, каким сейчас кажется.

Так вы знакомы? — спросила Даниела.

Немножко, — ответил Петер.

Еще как знакомы! Это тот самый парнишка, о котором я вам рассказывал, фрейлейн Визенгрунд. Один! из двух чистильщиков у входа в здание вокзала. — Директор вдруг задумался. — Фрау Пфанрот, Вы, кажется сказали, что ваш сын тоже чи… — Он оборвал фразу на полуслове и обвел взглядом всю троицу.

Совершенно верно, — ответила фрау Пфанрот.

Значит, это… — Директор Адлер слегка склонил голову набок,

Петер Пфанрот, — подтвердила фрейлейн Визенгрунд и расправила складки своего пестрого, веселого летнего платья.

Черт побери, — пробормотал директор. Он задумчиво подошел к окну и некоторое время рассматривал рекламу Стирального порошка "Перзиль".

Парень каждый день чистит мне ботинки, а то и по два-три раза в день — и не говорит ни слова!

Но ведь я не знал! — сказал Петер.

— Черт побери! — Директор повернулся к секретарше. — Что будем делать, Даниела?

— Может, у кого-нибудь из десяти мальчиков, которых мы уже наняли, начнется коклюш? — задумчиво сказала Даниела. — Хотя желать им этого грешно.

— Господин директор, — набралась храбрости фрау Пфанрот. — Ваш отель такой огромный, в нем столько народу, что никто даже внимания не обратит, если будет одним посыльным больше.

Но дело не только в посыльных, фрау Пфанрот. Мальчики год за годом должны подниматься по служебной лестнице и оставаться в нашем отеле! — Директор Адлер принялся задумчиво расхаживать по комнате. Два-три раза он прошел мимо Петера и посмотрел на него. Внезапно он остановился. — Что ж, хорошо, пусть в этом году будет одиннадцать посыльных вместо десяти. Беру на себя такую ответственность.

Я вам так благодарна, — расплылась фрау Пфанрот. Она сияла, словно сама стала мальчиком-посыльным.

Ну вот, все и обошлось, — заметила фрейлейн Визенгрунд и улыбнулась своими небесно-голубыми глазами директору Адлеру. — Все вполне соответствует сегодняшнему яркому солнцу.

Я тоже так считаю, — с улыбкой ответил ей Адлер и протянул руку Петеру. — Ну, мы же знакомы. Мне всегда нравилось, как ты держишься там, на привокзальной площади. Надеюсь, так будет и впредь, потому и делаю для тебя исключение. За наше сотрудничество!

Петер вдруг почувствовал комок в горле, ему пришлось сделать два глубоких вдоха, прежде чем он смог ответить.

— За наше сотрудничество, — повторил он и ответил на рукопожатие своего нового шефа.

Видите, фрау Пфанрот, все встало на свои места, — улыбнулся директор Адлер. — Фрейлейн Визенгрунд сейчас отведет вас в отдел кадров к господину Томасу. Петер оформит свой договор о найме и все что полагается. Первое число — это уже во вторник. Так что милости просим к семи утра!

Еще раз огромное спасибо, господин директор, — сказала фрау Пфанрот. — Увидите, Петер будет очень стараться.

Тут снова зазвонил телефон. Секретарша подняла трубку и доложила шефу:

Это мистер Оуверсиз. Звонит из Лиссабона. Переключить на портье?

Нет, соедините со мной, — сказал директор и направился в кабинет.

One moment please,[2] — сказала фрейлейн Визенгрунд в трубку.

Значит, до вторника, — весело кивнул директор Петеру. — До свиданья, фрау Пфанрот.

Последние слова он договаривал уже будучи в своем кабинете, с телефонной трубкой в руках.

— Алло, мистер Оуверсизё! Это Адлер. Yes, very nice indeed. Which apartments do you like? Yes, yes, certainly, very well, Mister Overseas, o.k. Well, next week on Thursday, yes.[3]